— Вы уже три года находитесь в тюрьме, каковы условия содержания в заключении?
— Я нахожусь в тюрьме строгого режима №6 города Рустави. Невозможно сравнить условия, в которых меня содержали первые четыре месяца и сегодня. После моего ареста в 2007 году меня привезли в тюрьму, известную в народе как “Губернская тюрьма”, построенную еще в XIX веке. В первой камере, куда меня определили, точнее говоря, впихнули, уже находились 108 человек на 24 койки. Заключенные спали в четыре смены. Там не то что сидеть, стоять было негде. В камере была страшная антисанитария. Воду давали два раза в день по два часа. В камере находились больные арестанты с туберкулезом, гепатитом, кожными заболеваниями. За несколько месяцев до моего появления в этой камере погибли двое заключенных. Периодически меня переводили в разные камеры с аналогичными условиями. За полгода я сменил 11 камер, это была одна из форм давления на меня, чтобы я согласился на сотрудничество со спецслужбами и дал нужные им показания. Поэтому по сравнению с пройденным сегодня сносные условия.
— Вас арестовали, обвинив в хранении наркотических средств. Насколько оправданны эти обвинения?
— Меня арестовали по сфабрикованным обвинениям по употреблению, приобретению и хранению наркотиков в крупном размере. Мне присудили 9 лет лишения свободы. Я ничего общего никогда не имел с наркотиками. Даже в некоторой степени был дилетантом в знаниях о наркотиках. Мое задержание провели 26 октября 2007 года в 22.00 в центре Тбилиси, когда я возвращался домой после работы. Эту операцию проводили специальный оперативный департамент (СОД) и департамент контрразведки МВД Грузии. Мою машину с двух сторон заблокировали в узком переулке. Вначале я подумал, что мою машину перепутали с чьей-то. Я сам вышел из машины и спросил: “Что вы хотите?” После чего на меня напали шесть человек, надели наручники, уложили на асфальт проезжей части и насильно сделали укол в мышцу. Использованный шприц положили в мою машину. Еще одна группа провела обыск моей квартиры без моего присутствия. Во время обыска в квартире из внешнего кармана пиджака, висящего на дверях гардероба, который за 20—30 минут до обыска моя жена гладила утюгом, и, соответственно, никаких предметов не могло быть в кармане, вытащили пакетик с белым порошком. Как потом объявило следствие, пакет содержал наркотическое вещество метадон. Потом мне дали понять, почему именно это, а не другое наркотическое вещество, оказалось у меня в машине и в квартире. Оказывается, метадон — популярный наркотик именно в Москве, поэтому его и определили для меня как самый подходящий. Что касается судебных заседаний, это был фарс, ничего не имеющий общего с понятием правосудия.
— Что на самом деле стоит за вашим арестом и осуждением?
— После так называемой “революции роз” я посчитал возможным и даже необходимым помочь молодому правительству в привлечении инвестиций и выводе страны из кризиса. По просьбе премьера Зураба Жвании и других членов кабинета я начал работу в этом направлении. Но уже летом 2004 года я увидел, что Саакашвили и его команда склонны к силовым методам управления страной. После смерти Зураба Жвании еще больше проявилось стремление Саакашвили к авторитаризму. Притом усиливалась антироссийская и агрессивная военная риторика. Эта агрессия была направлена и в адрес грузин, проживающих в России, чтобы посеять недоверие общества к нам. Для меня постепенно стало очевидно, что Саакашвили ведет страну к банальной диктатуре. Тем не менее я не проявлял политической активности, воздерживался от контактов со СМИ. Но видел необходимость, что стране требуется нормальный, здоровый политический процесс, для чего необходимо было создать баланс политических сил, поэтому изредка консультировал политические группы интересов. В сентябре 2007 года в Тбилиси был создан Тбилисский международный политический клуб, меня избрали председателем этого клуба.
После ареста экс-министра обороны Ираклия Окруашвили, который накануне по ТВ “Имеди” обвинил Саакашвили в преступлениях, народ спонтанно вышел на улицы. Оппозиционные партии воспользовались такой ситуацией и создали объединенный “Национальный совет”. Началась подготовка к масштабной акции протеста к ноябрю. Для подготовки и проведения этой акции с отдельными лидерами и сторонниками “Национального совета” активно вели консультации, но до начала акции меня арестовали. В этот же период до и после событий 7 ноября 2007 года были арестованы около 300 сторонников оппозиции. Через три дня после ареста руководство контрразведки начало мои ночные допросы и требовало признаться, что я являюсь агентом спецслужб России и непосредственно по их поручению оказывал содействие в подготовке ноябрьских митингов протеста. Помимо того, что я должен был оговорить себя, требовали, чтобы я дал показания на нескольких лидеров оппозиции — что и они являлись агентами российских спецслужб. При подготовке и проведении операции по дискредитации грузинской оппозиции для спецслужб я был идеально подходящим кандидатом как гражданин России. Одновременно общающийся с оппозицией и к тому же мало знакомый широкой общественности страны, потому что я же никогда не участвовал в публичной политике Грузии. Я уверен, что этот фактор сыграл решающую роль в выборе жертвы для провокации. Исходя из характера режима и особой “любви” к России, любую активность оппозиции хотят прицепить к интересам России.
— Ваше имя включено в список политзаключенных. Сколько сейчас в Грузии людей оказались в тюрьме по политическим мотивам? За что они оказались брошены за решетку?
— Омбудсмен Грузии и практически все политические и неправительственные организации Грузии признали меня политзаключенным, а также Международный центр по правам человека, Международная федерация по правам человека. Госсекретарь США Хиллари Клинтон в своем ежегодном докладе два года подряд, в 2008 и 2009 годах, признавала наличие пяти политзаключенных, в том числе меня. Сейчас существует несколько списков политзаключенных Грузии. Последний список, который передали этим летом Хиллари Клинтон лично в руки, включал 61 политического заключенного. Но я думаю, количество политзаключенных в стране гораздо больше.
— Как соотносится декларируемая правительством Грузии приверженность демократии и наличие в стране политзаключенных?
— В Грузии нет никакой приверженности демократическим принципам. В стране самый настоящий диктаторский режим во главе с Саакашвили, который в январе 2008 года путем различных манипуляций и фальсификаций результатов выборов присвоил себе президентские полномочия. После отставки в ноябре 2007 года он вообще не имел права по закону выдвигать свою кандидатуру, но на это все международные демократические институты закрыли глаза. А его покровители поспешили поздравить с победой практически в ту же ночь. Как говорится, против лома нет приема. А слабохарактерная оппозиция не пошла на обострение.
Андрей, знаете, что поражает? Когда некоторые российские СМИ в прямом смысле восторженно пиарят Саакашвили и членов его команды, не вникая в суть происходящего в стране. Пиарят человека, который старается до основания уничтожить все, что связывает грузинский и российский народы. Говорят о его демократическом принципе правления, об экономических успехах, удачной реформе силовых структур, и чуть ли не с него надо брать пример, как управлять государством. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно...
