В Московском городском суде закончился закрытый процесс над 20-летним членом Революционного коммунистического союза молодежи (большевиков) – РКСМ(б) – Андреем Соколовым. Он в годовщину расстрела царской семьи — 18 июля 1997 года — взорвал мемориальную плиту Романовых, установленную на Ваганьковском кладбище. За терроризм комсомольца Соколова приговорили к четырем годам лишения свободы. Этот процесс подробно освещало телевидение. Мальчик-хорист У всех известных революционеров было трудное детство. Это почти аксиома. Не избежал этой участи и Андрюша Соколов. — Андрюшке было семь лет, когда наши родители развелись, — рассказывает его старшая сестра Наташа. — Отец ушел в другую семью, мама тоже встретила мужчину. Еще год она провела с нами, а потом уехала к новому мужу на Украину. Мы остались вдвоем в Москве. Правда, вскоре к нам прислали 75-летнюю бабушку, но скорее мы смотрели за ней, чем она за нами. Так втроем и жили на ее пенсию. А после того, как у нас "сдох" старый телек — доисторический, еще на деревянных ножках, — мы шесть лет только радио слушали. Бабкиной пенсии едва хватало на еду, от отца дети не видели ни копейки. У него вскоре родился сын, а у матери — дочка. Так что старшие росли как трава в поле. Хорошо хоть, пока мать еще была в Москве, она отвела Андрея в хоровое училище им. Свешникова. Мальчика прослушали и тут же взяли: у него оказалось редкое сопрано. Позже, с хором, он объездил почти всю Европу. Гастролировал в Германии, Италии, Франции, Швейцарии, Швеции. Пел перед Папой Римским. — В 8-м классе нужно было определяться: то ли продолжать учиться пению и тогда поступать в музыкальное училище, то ли заняться чем-то другим. Андрей сказал, что не видит себя артистом, — вспоминает его мама Татьяна Павловна. — И мы вместе уехали на Украину, в Акимовку. К 13-м годам Соколов прочитал всего Солженицына, а потом неожиданно ударился в религию. В квартире появился иконостас, постоянно горели свечки. Андрей ночами напролет читал Библию и другую христианскую литературу. Вскоре он всерьез заявил, что собирается уйти в монастырь... Из дневника Андрея Соколова: "Моя задача в жизни сделать только одно: выращивать на своем центральном стержне всевозможные наслоения, способные и неспособные к жизни. Эти наслоения я могу в любой момент смыть, а на чистом месте строить новую жизнь, новый характер". Мать плакала не переставая. "Уж как я его уговаривала, как просила остаться в миру!" И — то ли подействовали уговоры матери, то ли парень просто перебесился, но религиозную идею он оставил. Впрочем, последний год прибавил матери еще больше седых волос. — В Акимовке я на него нарадоваться не могла. Сын прекрасно учился в школе, много сидел за учебниками. Десятый класс Андрюшка всего с тремя четверками закончил, остальные — пятерки. А ведь ему приходилось каждый день из колонки по 500 литров воды таскать, чтобы огород поливать. С отчимом жил душа в душу: вместе и дом ремонтировали, и печь выкладывали. Даже белье у нас стирал только он! В Акимовке все жили бедно. Пенсию отставного военного делили на кучу родственников, самим почти ничего не оставалось. У Андрея лишних ботинок никогда не было, годами носил одну и ту же рубашку. Благо хоть огород кормил всю семью. Из дневника Андрея Соколова: "Хорошая девчонка у нас есть в классе. Зовут ее Наташа. Одета она в бедненькую курточку желтого цвета, совсем не кокетничает, как другие. Вероятно, родители ее небогаты, и выросла она в труде и нужде. Ее глаза очень добрые, серые. Наверное, все люди труда не могут быть негодяями..." На выпускном вечере он один был без костюма. "Ты почему без пиджака?" — дергали его ребята. "А мне жарко". Из дневника Андрея Соколова: "Хороший человек может ходить и в нищих тряпках. Он от этого ни за что не потеряет любовь ко всему красивому и к тому же получит свободу "шкуры", чего я, к сожалению, не имею, а надо бы". Образцовый рабочий Закончив школу, Соколов приехал в Москву — поступать в институт. Но денег на подготовительные курсы отец не дал. "Первым, у кого я все экспроприирую, когда мы придем к власти, будет отец", — зло сказал он матери уже после знакомства с комсомольцами. Андрей сдал документы в хлебопекарное училище. Год проучился с удовольствием: возиться на кухне он обожал всегда. А потом несколько месяцев пытался устроиться на работу. Он выискивал предложения в рекламных газетках, методично обходил все комбинаты. Вакансий не было. Дома постоянно "пилила" сестра: ее мизерной зарплаты хватало только на хлеб и кашу. Андрей жутко переживал, но вырваться из этого круга никак не мог. Со своими будущими друзьями-комсомольцами Соколов познакомился на демонстрации. Шел мимо, слово за слово разговорился с пацанами. — Андрею нравилось, что эти ребята не зациклены на деньгах, не обращают внимания на то, как он одет, и не спрашивают, почему у нас в квартире пусто, — просто пояснила его сестра. Вскоре унылая жизнь безработного хлебопека преобразилась, как дрожжевое тесто. Во-первых, он наконец устроился в частную пекарню. В доме теперь всегда стоял аромат свежей выпечки — правда, на "Раму" новой зарплаты все равно не хватало. Во-вторых, вовсю закипела общественная жизнь. Андрею сразу поручили большой фронт работ. — Соколов — образцовый рабочий, я бы сказал, он — возрожденческая личность, — нахваливает однопартийца руководитель РКСМ(б) Павел Былевский. — Он у нас не только за транспаранты отвечал, но и за все техническое оснащение партконференций. А какие он вкусные булочки пек! В виде серпа и молота, с маком... Он и в теории неплохо разбирается: в марксизме-ленинизме, в современных течениях. А письма из "Лефортово" вообще написаны на очень хорошем идеологическом уровне. Через некоторое время в квартире Соколовых появился старинный агрегат, на котором 18-летний большевик подрезал и скреплял партлитературу. Работоспособность Соколова поражала многих революционеров. "Вот Андрюха — истинный коммунист, настоящий борец за идею. Можно сказать, фанатик!" — единодушно признают члены РКСМ(б). — Я-то сначала подтрунивала над Андреем, что он все с этими коммунистическими идеями носится, просила посмотреть газеты, — оправдывается мать Соколова. Она все время пыталась вывести сына на откровенный разговор, но тот лишь отмалчивался. Наконец мать не выдержала: "Ну что для тебя эта политика? Объясни!" — И он ответил: "Это моя жизнь!" Сказал это так страстно, что я поверила в серьезность всей этой его деятельности. И испугалась... Уж лучше бы он стал монахом! — сейчас почти стонет Татьяна Павловна. "Помидорное дело" Первым всегда тяжело — это знает каждый революционер. Но, как пишут в красной прессе, "кому-то все равно надо продираться сквозь тернии, набивая синяки и изъязвляя тело шипами законов". Боевым крещением молодых борцов с буржуазным режимом стало так называемое "помидорное дело". 22 апреля 1997 года члены РКСМ(б) прямо на главной площади страны, почти "на глазах" у знаменитого именинника из Мавзолея, закидали главного коммуниста России Геннадия Зюганова помидорами. Совершив сей благородный поступок, они разбежались в разные стороны, но спустя некоторое время встретились вновь — в отделении милиции. Наконец-то о них узнали: дерзкую "расправу" над Зюгановым показали по телевидению, об их акции написали газеты. Как говорится, на следующее утро они проснулись знаменитыми — хоть и в КПЗ. Трое суток, проведенных вместе, не прошли для членов молодой организации даром: в милиции комсомольцы лучше узнали друг друга. Все это время они чувствовали заботу товарищей с воли. Игорь Губкин — редактор газеты "Молодой коммунист" — организовал бесперебойную передачу посылок для политарестантов. Именно в заключении, впервые за многие месяцы, Соколов съел кусок сочного мяса. Из досье "МК": Андрей Соколов был арестован 22 июля 1997 года — через три дня после взрыва на Ваганьковском кладбище. В этот же день он во всем чистосердечно признался. Через полмесяца УФСБ по Москве и Московской области провело новые задержания. По подозрению во взрыве памятника Николаю II в селе Тайнинское Мытищинского района и минировании монумента Петру I были арестованы молодые коммунисты Игорь Губкин, Валерий Вахромеев (литературный псевдоним Скляр), Владимир Радченко и Сергей Максименко (известный в партийной литературе под фамилией Рассказов). Так как все они были знакомы по "помидорному делу", первоначально дела Соколова и "Губкина и К°" объединили в одно, но потом разделили вновь. Им предъявили целый букет обвинений: от терроризма, приобретения и хранения огнестрельного оружия до подготовки к свержению конституционного строя и создания разветвленной организации по всей России. Среди прочих фигурировали и взрыв боеприпасов во Владивостоке, и даже убийство Маневича — эти обвинения позже отпали. По словам директора ФСБ РФ Николая Ковалева, в ходе расследования была обнаружена база в Ярославской области, где готовился взрыв плотины. Там же изъяли водолазное снаряжение, которое использовалось при минировании памятника Петру I. За "помидорное дело" (а точнее, за прогул) Соколова из частной пекарни быстренько уволили, причем за последние два месяца работы не заплатили ни копейки. Андрей был зол на весь свет. — Тут просто все совпало, — считает отец Соколова Владимир Сергеевич. — Во всех газетах пишут про задержки и невыплату зарплаты — и рядом сообщение о том, что правительство на опознание царских останков выделило два миллиарда рублей. Открывают мемориальную плиту императорской семье на Ваганьковском кладбище — а это всего в каком-то километре от площади Восстания, где по приказу Николая Кровавого расстреляли московских рабочих. В общем, не выдержало сердце молодого коммуниста, снял он с книжной полки "Поваренную книжку анархиста" (уникальный сборник полезных советов на тему "Как сделать бомбу", вот уже два года продающийся и пользующийся неизменным спросом на книжных лотках — головная боль милиции и ФСБ. — Е.М.) и соорудил примитивнейшее взрывное устройство, приладив к нему старенький будильник. Купил возле охотничьего магазина порох, в "Бытовой химии" — селитру и прочие необходимые ингредиенты, тщательно рассчитав время "хлопка", отнес устройство на кладбище. Написал на стене краской: "Зарплату — рабочим" — и подрисовал серп и молот. Рвануло, как и было задумано, ночью. Задеть могло разве что восставших из могил мертвецов. — Как же ты все-таки сделал эту бомбу? — допытывались потом в ФСБ. — Если хотите, я изготовлю ее прямо при вас, — застенчиво улыбнувшись, предложил Соколов. Для парня, который с детства увлекался пиротехникой и устраивал во дворе такие фейерверки, что о них говорили не одну неделю, это было совсем несложно. На следующий после взрыва день он рассказал о своем подвиге хорошему другу по партии Виктору Тоболину, а через два дня уже давал показания в ФСБ. "Не разглядели мы вовремя предателя", — раскаиваются теперь в РКСМ(б). Соратники-литераторы Но настоящие революционеры, даже сидя в "Лефортово", не теряют времени даром. — Он мне каждую неделю передает список литературы, — мать Игоря Губкина, обвиняемого в организации взрывов памятников Николаю II и Петру I, протягивает мне открытку, исписанную убористым почерком. — Тут и два тома с работами Ленина, и "Основы философских знаний" Афанасьева, и "История русской революции" Льва Троцкого. Он над большой теоретической статьей трудится. Из самого закрытого российского изолятора Губкин уже передал на волю статью "Революционный держите шаг", а сейчас заканчивает другую — "От какого наследства мы отказываемся". Из приветствия Игоря Губкина делегатам II съезда РКСМ (б): "Революция прежде всего совершается в голове каждого из нас. Как только вы почувствуете в себе неудержимое желание разглядеть буржуя сквозь прорезь прицела — можно идти в народ, к рабочим. Помните, что один практический шаг в борьбе дороже десяти объяснений, почему этот шаг сделать невозможно". Регулярно печатается в газете РКСМ(б) "Бумбараш" и Андрей Соколов; его рисунки на злободневные темы иногда появляются в журнале "Революция". Совершенствуется в писательском мастерстве еще один узник "Лефортово" — Валерий Скляр. Помнится, Владимир Ульянов тоже в анкетах называл себя "литератором". Из статьи Валерия Скляра "Мочи оппортунистов": "Призываю каждого настоящего коммуниста, комсомольца, пионера быть готовыми к решительным боям с внутренними и внешними врагами, без страха и жалости расправиться с контрреволюционной гидрой и буржуйскими недобитками. Товарищи, действуйте дерзко и расчетливо, исходя из принципов целесообразности. Помните, все нравственно, что приближает победу над контрреволюцией". — Мы, конечно, напрямую не призывали ребят к терактам. Они сами сделали выводы из нашей общей пропаганды, — охотно поясняет руководитель РКСМ(б) Павел Былевский. — Соколов, правда, много глупостей наделал — признался зачем-то в этом взрыве. Но ему простительно: он тогда неграмотный в этом смысле был. Сейчас каждый комсомолец знает, как нужно разговаривать со следователями ФСБ, что можно признавать, а от чего надо отказываться. (Подробная инструкция на эту тему была напечатана в одном из последних номеров "Бумбараша": "Например, комсомолку Машу спрашивают о том, не мог ли ее брат, комсомолец Дима, взорвать склад с боеприпасами. Нужно отвечать, что жизнью брата не интересуетесь или что в этот день вы вместе ловили рыбку в городском пруду". — Е.М.) Но я уверен: Соколов и Губкин только закалятся в тюрьме и позже начнут активную агитационную работу среди тысяч угнетенных в буржуазной России. Если взрывать, то Кремль — Андрюха — молодец! Но взрывать памятники — полный бред. Если уж и подкладывать бомбу, то только под Кремль, — твердо говорит бывший анархист, а ныне комсомолец и панк Сергей. О РКСМ(б) он узнал... из "Московского комсомольца". – Прочитав статью, я стал искать этих ребят повсюду и увидел их на митинге около музея Ленина. Друзья-панки его не понимают, родители не одобряют, но учащийся автомобильного колледжа уже приступил к ответственной партийной работе: он отправляет через вагоновожатых важные письма в другие города, посещает плановые мероприятия и платит, как все, по рублю в месяц, членские взносы. — Еще мы издаем газету "Бумбараш" на свои личные средства на всяких партизанских базах. Но я, к сожалению, в этом не участвую — "стипухи" еле-еле на жизнь хватает, — 18-летний Сергей очень расстроен, что пока приносит мало пользы родной организации. Из статьи Андрея Соколова "Почему и зачем я взрывал царей": "...Каждый человек, если он не даун, может выполнять что-то лучше, чем другие... Умеешь делать плакаты, рисовать — вот тебе деньги на краски и бязь, вперед, коммунист! Разбираешься в электронике и технике — сделай и почини звукоустановку для митинга. Умеешь зарабатывать длинный рубль — партия тебя не забудет, только не рассчитывай на его возврат (революция — это не банк с процентами). Умеешь делать другое — делай, конечно, но тихо. Попадешься — отвечать тебе, а не партии. И только таким образом можно из каждого комсомольца вырастить профессионала в своей области — профессионального революционера..." Правда, заветам самого молодого обитателя "Лефортово" товарищи по борьбе не слишком-то спешат следовать. Сами признают, что в последнее время заметно обленились, а многие и просто отошли от дел. — Дисциплина хромает... Не выйдет из них профессиональных революционеров — сто пудов. А после того как ребят в "Лефортово" забрали, партийная работа практически прекратилась, — сокрушается молодой коммунист Егор Колмаков... Послесловие Решение суда повергло всех в шок: реального срока для Соколова все-таки никто не ожидал. Тем более что сами истцы-монархисты просили применить к комсомольцу условную меру наказания. — Хотя Андрею дали всего четыре года — ниже низшего предела по 205-й статье, его все-таки осудили за терроризм, — говорит адвокат Соколова Станислав Маркелов. — Мы намерены опротестовать это решение в Верховном Суде РФ. Из статьи Андрея Соколова "Почему и зачем я взрывал царей": "Если сегодня мы претерпим со стороны властей минимальные репрессии, то уже будем готовы к более серьезному правительственному террору, не будем им сразу смяты и разбиты... Мы получили первый серьезный урок столкновения с буржуазным государством, с которым мы намерены бороться и победить".
