Экономика — его профессия. Как помощник президента он задавал из Кремля правительству. Сам побывал в министерской шкуре, когда руководил Минфином. И, наконец, занимался просветительской работой, разъясняя с телевизионного экрана сложные экономические премудрости. После очередной правительственной перетряски заговорили о возможном вхождении Лившица в новый Кабинет министров или в президентскую администрацию. С Александром Яковлевичем корреспондент "МК" встретился в "Шереметьево-2". Он собирался в Сан-Диего. На вопрос: "Зачем?" — ответил: "Буду рассказывать иностранцам, что происходит в России (самим бы разобраться! — "МК"). Постараюсь объяснить, что с нами можно и нужно иметь дело. Это особенно важно сейчас, когда идет война. Я категорически против того, что делает НАТО. Но войны рано или поздно кончаются. У России слишком мало друзей, чтобы она могла позволить себе иметь много врагов". — Август прошлого года отодвинул Россию в 1995 год. Сейчас, правда, инфляция поменьше, но все равно очень высокая. Будет она 50% или 80% — не важно: для экономики и то, и другое слишком много. И сейчас, и тогда наблюдался некоторый рост, который тоже был связан с девальвацией рубля. Бюджет как жил, так и живет двойной жизнью: закладывается одно, а выполняется совсем другое. Такую экономику правительство Примакова стабилизировало и, судя по их действиям, собиралось поддерживать до президентских выборов, чтобы затем передать новому царю-батюшке. Видимо, президент решил, что за год можно сделать гораздо больше, и отправил кабинет в отставку. Сейчас все зависит от тех людей, которые придут в новое правительство. — Вы считаете, что правительство Примакова бездействовало? — Я так не считаю. Давайте посмотрим на деятельность того правительства бесстрастно. Вот основные опорные точки его работы. Поддержка национального производства. Осуществлялась она двумя путями: через бюджет развития и через курсовую политику Центрального банка, который стимулирует экспорт, выталкивает импорт и тем самым создает возможности для внутреннего производства и подтягивания инвестиций. Кстати, макроэкономически инвестиционная ситуация сейчас лучше, чем когда бы то ни было. Она чем-то напоминает первые годы существования Евросоюза: американцы, понимая, что из-за высоких налогов продать товары туда сложно, влезали вовнутрь. Свобода маневра, которой у Примакова было гораздо больше. И эту свободу они взяли себе сами. У предыдущего правительства было два табу: нельзя было печатать деньги без покрытия дефицита из бюджета и нельзя управлять рынком нерыночными способами. Правительство Евгения Максимовича решило, что в разумных пределах печатать деньги можно. Виктор Геращенко регулирует рынок административными методами, чего никогда не позволял себе Сергей Дубинин. Может быть, эта мера вынужденная — он бережет золото-валютные резервы для поддержания рубля, — но он это делает. Новая очередь кредиторов. На первом месте у предыдущего правительство всегда стоял внешний долг, а затем — свои шахтеры, пенсионеры и бюджетники. Правительство Примакова решило поменять практику и сначала возвращать внутренние долги, а если денег не хватит — вообще не платить. Дефолт вошел в практику. Усиление госконтроля, особенно в сфере валютных операций. Фактическая изоляция от мирового финансового сообщества. Девять месяцев нам не дают денег ни МВФ, ни Всемирный банк, ни частные инвесторы. Причем не дают не только правительству, но и компаниям, и регионам. — Сегодня экономические программы основных кандидатов на президентский пост схожи: все говорят о подъеме национального производства, своевременных выплатах зарплат и пенсий, разумной кредитной политике. Следует ли из этого, что после 2000 года эта политика будет продолжена? — Разумеется. Экономическая политика куда более предсказуема, чем кажется многим на Западе. Хотя на мой взгляд, ко всем тем мерам, что воплощал в жизнь кабинет Примакова, не хватает небольшого довеска. Во-первых, частично возобновить либерально-рыночные реформы, имея в виду, что в год двойных выборов можно проводить только дешевые для населения реформы. — Какие именно? — Налоговую и земельную. Речь идет не только о принятии налогового и земельного кодексов, но и об отработке механизмов их реализации. Это не коммунальная реформа, чреватая повышением тарифов, не социальная реформа, которая грозит закрытыми детскими садами и школами, это популярные меры. Налоговый кодекс был готов в начале 1997 года. Была создана и работала специальная комиссия по налоговой реформе, которой руководил я сам. Затем случилась смена курса. Пришел Чубайс со своими соратниками. Они поддерживали идею налоговых преобразований, но считали, что кодекс в том виде надо изменить. Я был не согласен: раз уже документ на выходе, давайте его примем, а затем будем вносить изменения: налоговое законодательство всех развитых стран — многотомные труды. В итоге время было упущено. Чубайса сменил Кириенко. Первая часть налогового кодекса прошла, но основная-то — специальная часть, которой до сих пор нет. Потом пришел Примаков. Георгий Боос внес законопроекты, значительная часть которых была отвергнута. Подведем итог. Черномырдина нет, Чубайса нет, Кириенко нет, Примакова нет. Налогового кодекса тоже нет. А ведь прошло два с половиной года. Вывод: на реформы нужно потратить сотни лет. Ни одна экономика такого не выдержит. Есть такая поговорка. Русские долго запрягают, но быстро ездят. Реформаторы быстро запрягали, но никуда не доехали. Реформы идут восемь лет. Ни одна не доведена до конца. Нормальной приватизации не было: до сих пор в судах пылятся горы спорных дел, нет системы управления госсобственностью. Налоговой реформы не произошло, земельной — тоже. Реформа цен, которую начал Гайдар, провалилась: в регионах губернаторы устанавливают фиксированные цены и запрещают вывоз товаров. Во-вторых, проводить нелиберальные реформы, которые связаны с разумным усилением роли государства. У нас государство действует несбалансированно: в одной сфере его слишком много, в другой — слишком мало. И наконец — борьба с инфляцией. Можно кого угодно убеждать, что инфляция в месяц составляет 3%. Но у людей свои, куда более солидные расчеты инфляции хлеба, мяса и молока. Накануне выборов это, пожалуй, самое главное: избиратели будут голосовать своими кошельками. — Вы долго были советником Ельцина. Как, по-вашему, внезапный отпуск в Сочи — это изоляция президента? — Нет, конечно. Ельцин в хорошей форме. Что, Сочи на другом конце света? Всего-то два часа лета, а дорога из Горок занимает час. Мое мнение — президент владеет ситуацией, без него никаких серьезных решений принято не будет. — Как вы думаете, повлияет каким-то образом правительственный кризис на договоренности с МВФ? — Запад обескуражен частыми переменами в российском руководстве. Они долго работали с правительством Примакова, им удалось найти общий язык. Теперь жалко потерянного времени. Чтобы получить кредит, необходима полная преемственность. Никаких чистых листов и новых договоренностей. Если Дума так триумфально утвердила Степашина, который не назвал ни одного конкретного члена кабинета, кроме Аксененко, и лишь обрисовал общий контур своей будущей деятельности, так же быстро надо решить с законопроектами, внесенными в Госдуму Примаковым. Эти законы необходимо принять, иначе одобренная фондом программа провисает. Здесь я бы хотел предостеречь от двух опасностей. Мы часто говорили о том, что нельзя вводить фиксированные цены. Но на одном рынке — валютном — цены устанавливает государство. Виктор Геращенко из регулировщика стал настоящим директором рынка. Но катастрофы пока не происходит. Отсюда опасность: вдруг возникнет соблазн использовать прогрессивный опыт на других рынках? А ведь фиксация курса — мера вынужденная. От нее не в восторге сам ЦБ по простой причине: осенняя аргументация (курс определяет рынок, наша задача — не допустить резких колебаний) сейчас уже не работает. Курс определяет государство. Соответственно и вся ответственность на нем. Опасность номер два. Девять месяцев мы изолированы от мирового финансового рынка. И... ничего. Рубль не рухнул, массовых забастовок не было — катастрофы не произошло. Даже долги по зарплате снизились. Отсюда соблазн: давайте так жить все время, не обращаясь к Западу. Эти два подводных рифа корабль Степашина должен умело обойти... — Сумеет ли правительство удержать рубль от падения, если золото-валютный запас начнут тратить на выплату внешнего долга? Или правительство и раньше позволяло себе залезать в этот НЗ? (Накануне депутаты приняли в первом чтении законопроект, разрешающий правительству погашать внешние долги за счет золото-валютного резерва. Раньше он предназначался только для поддержания курса рубля .— "МК".) — Этого не было никогда. Я был министром финансов, брал свои налоги или какие-то другие доходы, конвертировал их на рынке в доллары и платил долги Западу. Правда, за это видел под окном плакаты: "Лившиц, отдай мою зарплату!". Было ужасно неприятно, но для нас внешний долг был святым. Не допустить дефолта страны было вопросом чести и престижа России. Как я уже говорил, сейчас у правительства больше свободы. Но ситуация может стать очень опасной. В проекте бюджета заложено, что всю сумму внешнего долга (в отсутствие кредитов МВФ) платит Центральный банк. Тогда уже было понятно, что по остаточному принципу удерживать курс будет чрезвычайно сложно. В первом квартале у Центрального банка получилось: заплатили 2,1 млрд. рублей. Уже пора задумываться о втором квартале. Денег у Минфина опять нет: Запад не дал нам ни цента, а доходы потрачены на зарплаты и пенсии. По закону Центральный банк не имеет права давать валюту Минфину для оплаты внешнего долга. Надо было или вносить поправки к бюджету, или, как это сделали депутаты, принимать другой закон. Так что мера эта вынужденная. — Вы согласны с утверждением, что правительство Примакова спустя девять месяцев пришло к антикризисной программе Кириенко? — Нет. Кириенко обещал 2,9% ВВП первичного профицита, а его нет. Обещал практически вдвое увеличить долю оплаты "живыми" деньгами "Газпрома" и "РАО ЕЭС", обещал перейти на оплату НДС по отгрузке и т.д. Этого тоже нет. Я бы сказал, что программа, согласованная с МВФ правительством Примакова, значительно менее амбициозна. МВФ избавился от иллюзий, что Россия способна сделать то, что обещала до 17 августа. Правительство Примакова избавилось от иллюзий, что Россию будут любить так же, как до 17 августа, когда она еще никого не успела обмануть. На это "взаимопонимание" ушло девять месяцев. — Все же какова сегодня главная задача правительства? — Обеспечить нормальную обстановку до выборов. В персональном плане необходимо, чтобы все члены кабинета были совместимы друг с другом. Чтобы те, кто отвечает за финансовый блок, сумели найти общий язык с председателем Центробанка. И наконец, чтобы они не вызывали отторжения. Сегодня нужно найти таких людей. Это сложно, но можно. — Александр Яковлевич, ходили слухи о том, что вас могут пригласить в правительство или на должность переговорщика с международными финансовыми организациями. Пойдете? — От ответственности уходить не собираюсь.
