Центр "Выборы-2000" мартовского образца было интересно сравнивать с образцом декабрьским. Первое, во что упирался взор подходивших к подъезду, — большая пожарная машина и ее экипаж во всей боеготовности. Но огня не наблюдалось. Затишье... Если на думских выборах все бурлило и кипело, ибо их результаты должны были во многом предопределить исход президентских, то нынешняя ночь прошла более чем вяло. Правда, обстановку слегка оживил усиленный режим охраны: чтобы пройти в зал, где на мониторах появлялись итоги голосования, надо было "прозвенеться" в специальной рамке. Не избежал осмотра даже рупор ФСБ Александр Зданович. Учитывая, что буфет находился этажом ниже, публика замучилась по десятому разу выворачивать сумки. Где-то до десяти вечера на улице дежурили и спецслужбисты: на всякий случай ждали Путина. Случая не представилось. Обилием политических лиц Центр не блистал. В декабре, помнится, там, волнуясь и прихлебывая в перерывах коньячок, тусовались пиарщики "Единства", по залу кометами метались лидеры партий и кандидаты в депутаты... На сей раз большинство предпочло отсиживаться в своих штабах. Поэтому на каждого политика, который снизошел-таки до визита в зал, набрасывалась изголодавшаяся по информации толпа. Первой ласточкой, то есть соколом, стал Жириновский. Речь вождя, однако, не блистала логикой. Вещал он, будто органчик с выдохшимся заводом. Один из авторов этих строк наблюдал ВВЖ пару дней назад в клубе-ресторане. Где Вольфович перед десятью зрителями был гораздо более искрометен: "Я так и вижу офицера, который вальсирует с девушкой в хлопчатобумажном платьице отечественного производства. Его рука перебирает костяные — не пластмассовые! — пуговки на ее лифчике... А когда она беременеет, он говорит ей: "Ну и иди на фиг... Я найду другую!" Теперь вождь медленно, но верно идет на фиг сам, однако бодрится. Говоря о Путине, он почему-то употребляет местоимение "мы": "Мы сделаем", "Мы посадим..." Перво-наперво Жириновский пообещал прессе, что вся она разделит судьбу Бабицкого: "Демократии осталось жить 30 минут". Сообщил о расстрельных списках, которые видел своими глазами: "Там, например, есть Черномырдин". Выразил огромную радость по поводу провала Зюганова и Явлинского. И дал политпрогноз: "Путину через 11 лет понадобится преемник. Им станет Патрушев. А еще через 12 лет — Рушайло. И так будет до 2050 года". Сын вождя Игорь Лебедев с ревностью слушал папин бред. Игоря затолкали журналисты, ему было обидно, что его никто не узнавал, и великовозрастный отпрыск ВВЖ тоскливо мусолил мобильник цвета незабудки. Соратник Жириновского депутат Алексей Митрофанов был гораздо более разговорчив: "Мы просто в эти выборы не хотели тратить деньги, если говорить честно, потому что понимали, что будем у Путина отрезать проценты... Но каков Явлинский?! Я полагаю, что после этих выборов должен наступить конец в его политической карьере. Уже семь лет он находится в гетто, получая свои 6—7 процентов, и дальше никуда, и никакие вложения ничего не дают. Гриша топил всех рекламой по беспределу, и опять 6—7 процентов, ну сколько можно?!" Следующий аутсайдер, Юрий Скуратов, был тих и рассудителен. Свое генпрокурорство он решил сдать окончательно: "Для меня это уже не основной вопрос. Я решил заняться публичной политикой... Если мою проблему снова будет обсуждать Совет Федерации, то это будет важно не для меня, а для самих сенаторов — пойдут ли они все в фарватере Путина или нет?" Кстати, генпрокурорскую форму, в свое время с таким трудом добытую из опечатанного кабинета, Юрий Ильич похоронил в шкафу. Последний раз он ее надевал для рекламного ролика — "Ну того, помните, с крысами..." Что касается обещанных громких дел, то Скуратов был неоптимистичен: "Нет никакого сомнения в том, что Путин ничего не сделает с Березовским. Хотя сейчас из Швейцарии наконец поступили все материалы, которых с лихвой хватит для предъявления ему обвинения". Ну а самым лаконичным стал Зюганов: "Второй тур будет! У Путина максимум сорок пять процентов. Остальное — халтура! ". Генсеку было жарко и устало. Но — приехал, и на том ему спасибо... В четвертом часу утра, когда с итогами выборов все уже было более или менее ясно, мы ехали по Москве домой. Светящихся окон было мало. Город спал. Спала страна. Чтобы проснуться в новой, непонятной эпохе...
