Кажется, что на всей земле сейчас ночь. И так будет всегда. И мы до скончания времен будем трястись в бронированном чреве армейского автомобиля через заминированные поля и разбитые артиллерийскими воронками дороги, напряженно всматриваясь в липкую темноту за окнами-бойницами, где в любой миг может полыхнуть пламя взрыва или выстрела. Бр-р-р...
Словно крошечные светлячки — огарки свечей на подоконниках сербских домов. Вечерами здесь не включают электричество. Я проехала всю Боснию и Сербию и только в одном городе увидела на площади нарядно украшенную елку.
После 10 лет войны здесь — в бывшей Югославии — уже не ждут праздников и не верят им.
“Нас убивали, а вы молчали!”
У сербов грустные глаза. На русских они смотрят как на предателей.
— Мы понимали, что в России тоже все плохо — продажные политики, Чечня, безработица, — рассуждают взрослые сербы на отличном русском, — но все равно верили, что вы не бросите своих братьев, когда мусульмане выгнали нас из родных домов. Когда американцы забросали нас бомбами. А вы промолчали. Теперь сербы сами по себе.
У 10-летней сербки Сюзанны повадки Гавроша. С кого ей еще брать пример — вокруг грубые мужики в камуфляже. Своего отца девочка не помнит — его убили, когда она была маленькой. В отличие от многих косовских детей Сюзанна под конвоем шведских миротворцев регулярно ходит в школу. На рождественских каникулах она вместе с приятелем Мирко целыми днями работала — побиралась по окрестным гарнизонам.
— Дай марку. Есть хочу. Рубли не давай, — единственные русские слова, которые сербская ребятня предпочитает теперь учить, бегая за БТР.
— Нищий нищего всегда поймет, — смущенно оправдываются десантники, протягивая маленькой попрошайке мелкую монету. — Мы местным жителям и так как можем помогаем — лечим их в госпиталях, на работу берем. Они вслух поблагодарят, а глаза прячут.
По пыльной дороге в сопровождении автоматчиков движется нестройная праздничная процессия. Молоденькая невеста в белом по европейской моде платье вытирает заплаканные глаза. Драган и Гордана тянули со свадьбой, надеясь, что обстановка в Косове наладится. Родственники жениха жили в небольшой сербской деревушке. Ее уничтожили албанцы. Родители Драгана спаслись, но покинули родной край.
— Возможно, что они уже не вернутся назад. Косово — колыбель славян — не будет больше их родиной, — чеканит Драган. — Быть может, всех сербов ждет судьба бродяг. Мы пережили много горя, все мировые войны начинались на Балканах. Что же — не жениться, не рожать детей? Не выйдет! Сербы — гордый народ. Даже имя моей невесты переводится как “гордая”.
Славянки на Балканах боятся рожать. В сербских семьях — один, реже два ребенка. Сказывается, наверное, генетическая память — во времена турецкого ига османы отбирали у христианок новорожденных мальчиков и воспитывали из них жестоких янычар. Зато в албанских семьях — целый выводок сопливых детишек. 10—12 детей — норма. “Беременная женщина — секретное оружие ислама”, — говорят сами мусульмане.
Стриптиз в белых носках
Русские десантники разгуливают в Югославии в белых носках, с мобилой на поясе и с суперкрутыми ножами фирмы “Лотерман” в карманах. Они регулярно посещают “стрипки” — стрип-бары, любимые злачные места всех истинных интернационалистов.
Самыми высокооплачиваемыми в миротворческом контингенте считаются французы. Их рядовые в месяц имеют до 7 тысяч “зеленых”. Даже американцы выглядят скромнее — от 2 до 5 тысяч. Наш контрактник, которого и силком не затащишь в родную армию по причине ее неплатежеспособности, отхватывает здесь по 1070 долларов в месяц. Офицер — 1200 баксов. Рокфеллеры!
— Но бывает, что после окончания службы наши ребята уезжали домой нищими и с долгами, — рассказывают “старожилы”. — Большие “бабки” кружили паренькам из российской глубинки головы, и они их спускали на разную заграничную ерунду.
Наверное, чтобы подобного не случилось, российские кфоровцы и сфоровцы (КФОР — миротворческий контингент в Косово, СФОР — в Боснии) уже четыре месяца выполняют свои обязательства абсолютно бескорыстно. Их зарплата, как это часто случается, затерялась в недрах отечественных банков. Да так, что и Минобороны не может сыскать следы.
Армейские невесты
Служат в бывшей Югославии и женщины — медсестры, санинструкторы, поварихи. Замужних, кстати, сюда не берут. В Абхазии, получается, им воевать можно, в Чечне тоже — и только здесь полноправных гражданок РФ дисквалифицируют из-за штампа в паспорте. Причем мужикам для “валютной командировки” разводиться совсем не обязательно.
— Когда мне становится особенно грустно, я звоню в Россию своим сынишкам, — прячет предательскую слезу 29-летняя санинструктор Лена из Пскова, — о них сейчас мои родители заботятся. С мужем я по-настоящему в разводе, а не для галочки. Но очень многие девчата разрушили семью специально, чтобы поехать в Югославию и заработать. Теперь сильно переживают...
Для некоторых барышень эта командировка — последний шанс встретить своих суженых. Даже дурнушки здесь в центре внимания, ведь с прекрасным полом в гарнизонах напряженка — на полсотни мужиков всего одна леди.
— Мы для них так — армейские невесты-однодневки, — вздыхают красавицы в погонах.
Женщина в форме — женщина вдвойне. Даже на ненавистную утреннюю зарядку — процедуру, к которой нормальная баба привыкнуть никогда не сможет, — десантницы отправляются в полной боевой раскраске и на шпильках.
Но с некоторых пор контрактницы боятся, что их досрочно отправят в Россию.
— Ходят слухи, что заключать контракты теперь будут только с молоденькими девчонками, — жалуются они. — Они же работать еще не умеют, только кокетничают. Вы уж попросите через газету командующего, чтобы он этого не делал.
Генеральский Дед Мороз
В конце декабря командование ВДВ выступило в роли коллективного Деда Мороза. В гости к российским миротворцам в Боснии и Косове пожаловал командующий ВДВ генерал-полковник Георгий Шпак. Поздравил десантников с новогодними праздниками, наградил за безупречную службу медалями и надарил кучу подарков — от телевизоров до тортов с розочками. Привезли из Москвы на военном борту и пушистые русские елочки.
...Сектор российской ответственности в Боснии находится в часе езды от города Тузла, в крошечной Боснийской Сербской Республике. Главная местная достопримечательность — огромная труба теплоцентрали, из которой постоянно вырываются клубы белого пара. В непроходимом тумане классно маскироваться — поэтому наша десантная бригада и расположилась неподалеку, в бывшем сербском гарнизоне, рядом с шахтерским городком Углевик.
В Тузле находится знаменитая штатовская военная база “Игл”. Здешний аэродром американцы взяли в аренду на 20 лет — и за посадку каждого российского борта требуют теперь сумасшедшие деньги.
По обочинам дороги — причудливые узоры из колючей проволоки. На 50 метров вокруг — ни одного деревца. Натовцы вырубали их специально, чтобы наблюдать за окрестными деревушками. Такую же тактику выжженной земли использовали фашисты в Белоруссии, защищаясь от партизан.
Вместо домов у сербов — сплошные руины. Уровень здешней жизни уже опустился до средневекового. Печально развеваются на ветру чиненые-перечиненые простыни — белые флаги. Денег на строительство у православных нет. Зато каждая мусульманская семья получила от Запада субсидии на 300 тысяч долларов.
Ручейки Эльбы
— В принципе у нас со всеми кфоровцами нормальные отношения, — рассказывают российские десантники. — С каждой нацией находим точки соприкосновения. Турки любят песни горланить, когда строем идут. С украинцами и литовцами прошлое вспоминаем. Большинство из них, как и мы, Рязанское десантное училище заканчивали. Немцы российскую армию уважают еще по старой памяти. С французами пьянствовать в кайф. Англичане, правда, чуток высокомерные. И еще арабы особняком держатся. А без американцев вообще было бы скучно — про кого анекдоты сочинять?
Миротворцы из разных бригад несут совместную патрульную службу, проводят операцию “Урожай” по добровольному изъятию у гражданских лиц оружия. Ходят отовариваться друг к другу в “военторги” — их здесь называют “пиэксами”. Бывает, конечно, что кфоровцы безобразничают. Однажды немец перепил ракии, выхватил пистолет и давай всех стращать. Но россияне молодцы — быстренько привели его в чувство.
С французами десантники общаются без напрягов. Российский базовый лагерь во французском секторе соответственно называется “Форт Байярд”. В канун католического Рождества наше командование наградило нескольких французских офицеров командирскими часами. Галантные парижане, естественно, пришли не с пустыми руками — вино лилось рекой.
Узкие горные речушки в Югославии кфоровцы со смехом называют “ручейками Эльбы” — на этой реке встретились в 45-м союзники по антигитлеровской коалиции. Тогда мы тоже были вместе...
Летом гора Елыча, что находится в американском секторе, переливается червонным золотом в лучах солнца. Говорят, что смотрится обалденно красиво. А в декабре тут блестят одни сугробы. Чтобы добраться до нашего пункта контроля, нужно ползти через непроходимые кручи — будто Суворову через Альпы.
Своего сектора ответственности у русских в Косове нет. Хорошо, что десантники успели занять аэродром в Приштине, на котором планировали разместить английский штаб. В других секторах ответственности — немецком, французском, американском и английском — натовцы выделили им по небольшому клочку земли — самому неудобному и опасному. Это было сделано, наверное, чтобы русские со скуки еще чего-нибудь не захватили.
“Пиндосы, гоу хоум!”
Американцы в Югославии, будто в России чукчи. В местном фольклоре часто фигурирует их тупизм. С легкой руки десантников все называют янки пиндосами — туземцами значит. Гражданам Северо-Американских Штатов, как поговаривают, обидно, но дальше “русских медведей” и “ванек” их фантазия не простирается.
— Приехал сюда как-то американский генерал, — рассказывают российские миротворцы. — Местные пиндосы, конечно, устроили ему прием. На закусочку — футбольный матч. Американцы во время игры обычно подбадривают своих речевками и всякими там слоганами. Ну мы и научили их кричать чисто по-нашенски: “Зае... Ну на зашибись похоже”. Они, блин, своему генералу все и доложили — мол, самое зажигательное русское слово. Тот попросил перевести его на английский. “Это непереводимая игра слов, сэр, — объяснили ему наши, давясь от смеха. — Что-то типа вашего “О’кей”. Генерал перевод понял буквально и всю игру с чувством так и проорал: Зае...ись! Зае...ись!”
Пиндосов в Югославии не любит никто: ни коллеги по миротворческой миссии, ни аборигены. Американцы умеют создавать себе комфорт чужими руками. И чрезмерное внимание уделяют своему здоровью и безопасности. Даже при походе в биосортир не снимают бронежилеты. Правда, в отличие от российских “лат” у них “броники” легонькие, кевларовые. Все атрибуты благоустроенного быта пиндосы привозят с далекой родины — от заранее обтесанных бревнышек для солдатских общежитий до елочных игрушек.
Неуклюжие янки, увешанные видеокамерами, часто бродят по чужим секторам ответственности и изображают любопытствующих туристов. Особенно их почему-то интересуют российские гарнизоны. И ведь не выгонишь непрошенных гостей — наши десантники на редкость открыты и миролюбивы.
В начале декабря прошлого года российская Госдума продлила срок пребывания наших десантников на югославской земле до июня 2001 года. Но тут неожиданно началась шумиха из-за снарядов, начиненных обедненным ураном. “Цинки” с солдатами НАТО, умершими от лейкемии после американских радиоактивных бомбардировок, заставили вновь задуматься о необходимости содержать многотысячную армию миротворцев на Балканах.
Теперь, если из Боснии и Косова уйдут захворавшие натовцы, придется поворачивать оглобли и нам. Это понимают все.
Возможно, что с отъездом миротворцев закончится целая эпоха в мировой политике, когда беду одного маленького государства худо-бедно, но попытались решить всем миром. И больше уже не будет здесь ни зон ответственности, ни разноязычного многоголосия во время совместных патрулирований, ни белых касок.
Но свободолюбивую Югославию в покое все равно не оставят. “Кто владеет Балканами, тот владеет миром”, — говорили еще накануне Первой мировой войны.
