— Тужься, Таня, тужься, — приговаривает молодая акушерка и жалостливо смотрит на голубоглазую роженицу. Словно хочет сказать: “Господи, и зачем тебе, девочка, все это надо?!”
За окном июнь. Первое число. День защиты детей. Первый выпускной экзамен. Все Танины одноклассники пишут последнее школьное сочинение. Что там сегодня — Базаров? Рахметов? Любил ли Татьяну Онегин? Да и какая в общем-то разница. Она уже все сдала.
И теперь — рожает.
Россия вымирает. С этим, похоже, смирились уже все. В последние годы прирост населения земли русской происходит за счет территорий, населенных мусульманами. Статистика неумолима: если демографическая ситуация кардинально не изменится, то через 10—15 лет взрослое население нашей страны не сможет прокормить пенсионеров.
Но природа не терпит пустоты. Недавно в исконно русских областях произошли изменения. В родильных отделениях толпятся девочки-телепузики с огромными, перевешивающими их самих животами.
“Доктор, у меня свадьба через неделю после родов. Что делать, чтобы платье молоком не испачкать...” — достают они врачей своими “недетскими” вопросами. “Лучше курить брось!” — устало и в который уже раз советуют те. И тише, про себя: “Боже, не роддом, а детсад какой-то!”
Действительно — детский сад. Четвертый год почти в двух десятках российских областей, больнее всех ударившихся о дно демографической ямы, продолжается этот странный эксперимент. Здесь разрешили жениться 14- и 15-летним — тем, кто по всем законам еще должен сидеть за школьной партой.Русский крестТамбовская губерния. Вымирающий Котовск. Больше половины местной молодежи сидит на игле. На улицах — ни души. Если и встретишь кого, так только похоронную процессию. Каждый день на кладбище относят по 5—8 человек. И оно уже больше, чем сам 38-тысячный городок. На памятниках сплошь молодые лица — 78-й год рождения, 80-й...
— Вон, справа, три новых холмика, мои друганы, — копая новую могилу, кивнул в сторону парень лет 18 с изрядно помятым лицом. За бутылку Вова с приятелями готов ковыряться в земле хоть до утра. — На прошлой неделе из Москвы привезли хреновый “герыч” (героин. — Авт.). Шестерых сразу же в больницу забрали. Трое померли, остальных со дня на день ждут. Не жильцы, — Вова угрюмо сплюнул на руки и еще яростнее начал орудовать лопатой. — Эх, чего людям только не хватает — водка есть, зачем колоться? Вот у меня сосед женился на десятикласснице, сыну Вовке полтора года — ради него и живут.
Из досье “МК”: В 92-м году в стране проживало 148,3 миллиона человек, к началу 2001 года — 144,8 миллиона. Происходит процесс депопуляции — интенсивного роста смертности и резкого снижения рождаемости, когда каждое последующее поколение меньше и слабее предыдущего и абсолютная численность страны уменьшается уже систематически.
Этот феномен получил название “русский крест”. Специалисты считают, что при сохранении современного уровня смертности только 58 процентов тех, кому сегодня 16, доживут до 60-летнего возраста. Прогнозы ООН еще менее утешительны — к 2055 году на территории России будет жить всего 55 миллионов человек. Для того чтобы мрачные предположения ученых не оправдались и поколение родителей сменилось равноценным поколением детей, русским женщинам необходимо рожать как минимум в два раза больше. Ребенок из палаткиУ Светки Шлеиной — последний звонок. Отглаженное коричневое платье, белый фартук, огромные банты. Новая бедняцкая мода — на прощальный школьный праздник юные жительницы Котовска теперь отправляются в форме своих старших сестер. Оле, сестренке Светы, девятнадцать. Она ушла из педучилища, чтобы сидеть дома с племянником — Светкиным сыном.
— Не бросать же ей было десятый класс, куда она потом без среднего-то образования, — спокойно рассуждает Ольга, играя с полуторагодовалым Вовкой. — Светке и так нелегко пришлось, после школы — молочная кухня. Вместо дискотек — пеленки.
Закон провинции — если девушка не выскочила замуж сразу после 18-го дня рождения, считай — пропащая, в девках засиделась. Светке подфартило: к окончанию учебы у нее уже готовая семья. Да и учителя последний учебный год к кормящей матери не шибко придирались — отпускали, если что, с уроков, домашними заданиями не напрягали.
Вовка — походный ребенок. Зачали его в палатке, в лесу, на майские праздники. Светлане тогда еще и пятнадцати не было.
— Если бы не залет, мы бы, конечно, не расписались. Зачем спешить? — ухмыляется “молодой отец”, 22-летний Саша. — Светку я люблю: за душу ее, за красоту, за фигуру классную. Как она только управляется с нами всеми. Я с работы приду и — на боковую. А она суетится, пчелка, еще и учебники успевает читать, и о семье заботиться. Правда, школу на “тройки” закончила, как и я, а могла бы и на “четверки”. Она у меня умная. Жаль, только денег не хватает. Записали свадебную кассету, а смотреть ее не на чем — видака у нас никогда не будет, — неожиданно на грустной ноте закончил парень.
От зари до зари калымит Сашка на стройке. Но зарплаты его хватает только на то, чтобы ютиться отдельно от родителей. В крошечной однушке на окраине городка за 400 рублей в месяц. Родила — отдай государству“В чем сходство беременной восьмиклассницы и “Запорожца”? И то, и другое — позор семьи!” Этот бородатый анекдот безнадежно устарел. В нищей провинции то и другое — счастье.
— Нет, не вымрет наш Котовск, — пророчит Тамара Лункина, заведующая городским загсом. — Последние несколько лет совсем плохо с рождаемостью было, не хотели девчонки детей. Да и жениться тогда перестали — так, сошлись-разошлись. Зато в прошлом году младенцев зарегистрировали в два раза больше, чем в позапрошлом, — и она радостно сравнивает толстенный талмуд с записями новорожденных-2000 с худосочной тетрадкой детишек-99.
Рожают мало, потому что живут плохо. А когда хуже уже некуда, как ни странно, рожают больше. Ученые изучали дикие племена, находившиеся на стадии вымирания. Что любопытно: в критическое для любого народа время положение спасают молоденькие девочки и старухи в климаксе. Они начинают спать со всеми — не важно, кто станет отцом ребенка. Младенца воспитают всем миром. Со стороны может показаться, что это — полный разврат. На самом деле перед инстинктом самосохранения остальные инстинкты, в том числе и привитые цивилизацией, меркнут.
Как ни крути — безопасный секс вредит деторождению. И только полигамия спасет страну от вымирания.
В 70-е годы страшнейший демографический спад переживала благополучная Швеция. На уровне правительства было решено: да здравствует свободная любовь. Секс активно пропагандировали в средней школе, среди подростков. Шведы не вымерли. Сегодняшнее поколение 25-летних — дети тех неграмотных девочек и мальчиков, которые не знали слова “кондом”.
В России то же самое. Только решения умных дядей-аналитиков здесь ни при чем. Просто на гормональные таблетки и прочую контрацепцию в том же захолустном Котовске нет денег.
Старшеклассницы по старинке высчитывают в календарике дни, когда зачатие вроде бы невозможно. Но с математикой в средних школах дела обстоят сами понимаете как...
— Ошиблись мы где-то, наверное. На аборт идти страшно, — жалуются юные мамы. — А парни, сволочи, ни в какую не хотели надевать резинки. И дорого, говорят, и ощущения не те.
Беременные школьницы были всегда. В советские времена — приблизительно 2% от всех дам в интересном положении. Сейчас — в два с половиной раза больше. Однако раньше до конца срока дохаживали единицы. “Немедленно на аборт! Кого ты родишь, соплячка?!” — не церемонились гинекологи, отправляя пионерок на ближайшее кресло.
Мнение самих девочек в принципе никого не интересовало.“Залет” от сдобных булочек— Мы с будущим мужем вместе готовились к экзаменам, — вспоминает 33-летняя Маргарита. — А вскоре мое выпускное платье перестало сходиться на талии... Мама была в ужасе — никаких детей, тебе в институт поступать. Аборт я запомнила плохо. Только как Андрей плакал, когда в больницу приходил. Он хотел оставить ребенка, да и я тоже. Но слово родителей оказалось сильнее. Поженились с мужем, когда нам исполнилось 18, две дочки родились. Но потом все же разошлись. Причина была другой, но я знаю, что тот первый аборт он мне так и не простил. И я его маме не простила.
Бывало, что девочка скрывала свою беременность от родных до последнего и даже сама не знала о ней, наивно полагая, что округлившийся животик — результат неумеренного поедания сдобных булочек в школьной столовке.
— Бабушки и дедушки в тридцать пять лет и слышать не хотели о столь “внезапных” внуках. И быстренько строчили отказные за своих дочерей, — вздыхают доктора.
Сегодня каждая юная мама вправе принимать решение сама — оставлять ей ребенка в роддоме или забирать его домой.
— Сейчас по Тамбовской области абортов и детишек-отказников стало гораздо меньше, — рассказывает Николай Карин, главный врач областного роддома. — Вот только не знаю, радоваться тут или плакать. У нас ведь теперь на искусственные роды очередь. Здоровая, красивая баба заявляет: “Прервите мне пятимесячную беременность — я безработная”. Отказать ей нельзя — по “гуманным” российским законам любая женщина может избавиться от ребенка на поздних сроках, если у нее нет квартиры или совокупный доход на члена семьи не превышает прожиточного уровня. Да в провинции каждая вторая такая, если не каждая первая. Малолетки рожают легче. Они просто не думают ни о деньгах, ни о том, что с их детьми будет завтра.
У 14-летней Люды — черные круги под глазами. Живот почти незаметен, хотя рожать ей в июле. Несмотря на духоту, девочка зябко кутается в махровый халат. На контакт идет охотно, вот только об избраннике своем почти ничего не говорит: “Ой, да все у меня в порядке. Родители в себя уже пришли. Будут мне помогать за малышом ухаживать. Они у меня молодые — маме 32 года недавно исполнилось. Жених мой взрослый, москвич, обеспеченный. Мы поженимся, как только я выйду с малышом из больницы. Сейчас это можно”. Окольцованные Джульетты— Беременных школьниц стало так много, что запрещать им выходить замуж и рожать детей просто преступно, — утверждают в Тамбовской областной администрации. — Мы сделали благое дело: шесть десятков малышей появились на свет в результате таких браков. Сколько пар приходили с заявлениями, стольких и расписали — никому не отказали. Бывало, что и штамп о браке ставили в свидетельство о рождении.
Тамбов, Самара, Владимир, Тула, Вологда — центровые российские области, где под венец идут раньше, чем получают паспорт. Закон этот принимали депутаты городских советов. Наличие ребенка или справка о беременности для снижения брачного возраста совсем необязательны. Иногда расписывают и так — достаточно наглотаться таблеток и, придя в себя, заявить, что без милого жить все равно не будешь.
Денис и Ольга Лукьяновы встретились на дискотеке. “Залетели” в перерыве между медляками. Жениху с невестой не было и четырнадцати — поэтому в загсе им, уникальный случай, дали от ворот поворот. Самодельную свадьбу — для друзей и родных — сыграли дома. Регистрировались же через год, когда дочка Алена делала первые шаги.
— Да мы с Денисом перестарками познакомились, — смеется Оля. — У нас в Котовске на танцы обычно десятилетки ходят. Накрасятся, намажутся — и в кусты.
Оба молодых не работают — негде. Кормит их челночница сверковь, каждую неделю мотающаяся в Москву — торговать в Лужниках.
— Чаще всего юные пары женятся не потому, что хотят создать семью. За них все решают взрослые, — считают заведующие провинциальными загсами. — В маленьких городках жизнь открытая, знакомых море. После “детских шалостей” мамы с папами тихо договариваются между собой и ведут чад к алтарю.
Без родителей несовершеннолетних в загс не пустят. Те обязаны присутствовать при подаче заявления и даже выразить свое письменное согласие на брак.
“Мамы их поженили, мамы их и разведут”, — говорят психологи. Действительно, после рождения ребенка на плечи молодых бабушек и дедушек частенько сваливаются сразу три иждивенца. А раз приличия уже соблюдены, то и необходимости продолжать столь скоропалительно созданные отношения больше нет — дети-супруги возвращаются в лоно семьи. “Так узнала мама моего отца!”Официальные разводы среди малолеток крайне редки, не то что среди совершеннолетних. Наверное, родителям 14-летних просто лень затевать канитель с документами.
Яна — удивительно красивая девочка. Про таких говорят, что сделаны не впопыхах. Так оно и было — страстный роман, весной, когда на деревьях распускались почки и очень хотелось целоваться.
Будущая мама — школьная отличница. Папа — дворовый хулиган. Прямо как в песенке Сергея Крылова. Родители девочки в итоге смирились, тем более что 18-летний зять буквально на руках их Кристину носил. А о своих прошлых приводах в милицию, естественно, не разглагольствовал.
Все раскрылось после свадьбы. Мать невесты обнаружила в комнате у молодых подозрительные предметы — ключи, отмычки, ломик и веревочную лестницу. Инвентарь профессионального домушника? Разгневанная теща разбираться не стала. “Ноги твоей здесь не будет”, — заявила она, указывая пацану на дверь. Протесты беременной дочки никто и не слушал.
Вот уже почти год, как в старые добрые времена, Кристина встречается с мужем тайком. И тайком же показывает ему Яночку. Мама узнает — убьет.
— Самое удивительное, что этих молоденьких девочек соблазняют вовсе не школьные товарищи, а парни постарше, отслужившие армию и в принципе соображающие, что к чему, — уверены юристы. — Это же стопроцентное изнасилование, Уголовный кодекс, статья 131. 14-летняя девятиклассница, пусть у нее и фигура, и грудь взрослой женщины, разумом еще ребенок. И за свои действия, даже если она говорит мужчине “да”, не отвечает.
С тех пор как заработал закон о “несовершеннолетних браках”, ни одного дела по подобному изнасилованию в Тамбовской области возбуждено не было. Мужики предпочитают жениться.
Ну а девочки... А что девочки? Наши девочки ничего не боятся.
— Блин, замуж в 14 лет — это же так классно! После свадьбы все будет по-другому, — восторгаются беременные невесты, выбирая венчальное платье попросторней. — Новая жизнь начнется, не такая тоскливая и нищая, как у наших родителей.Каждый малыш имеет право... бытьКак утверждают в Госкомстате РФ, за последний год 70 процентов территории России переживают что-то вроде демографического взрыва. Если еще 10—15 лет назад в отдельной области на свет появлялось на 500—700 младенцев больше, чем обычно, — никто и не замечал. А теперь рождение этих детишек — сенсация. Подобной “прибавкой”, по последним официальным данным, могут похвастаться десятки регионов. Но, к сожалению, назвать такой скачок кардинальным улучшением ситуации нельзя. Это все равно что пытаться выбраться из пропасти, подпрыгивая на месте.
Государство по-прежнему делает все, чтобы рожать было невыгодно. Беременная женщина — обуза для себя самой, начальства и общества. В 1998 году Госдума проголосовала против финансирования единственной социальной программы для молодых родителей “Планирование семьи”.
Кое-где на местном уровне “семейные” вопросы решаются по старинке, “бартером”: например, в Пензенской области появились первые в России “термодома”, уютные белые коттеджи. Каждый такой коттедж с 70 сотками земли рассчитан на две семьи, и себестоимость его меньше ста долларов за квадратный метр. Причем приоритет на приобретение — у молодоженов.
— Хочешь жить как человек — работай на земле, рожай детей, — рассказывает Василий Бочкарев, губернатор Пензенской области. — А мы за это построим дом. Решили одного ребенка завести — на 25 процентов меньше за жилье будете выплачивать, двух — половину стоимости. Решились на четверых — милости просим, живите бесплатно.
Но такое гуманное отношение — исключение, да и не показательно оно для России.
— То, что сейчас считают подъемом рождаемости, скоро закончится, — уверена Марианна Вронская, руководитель специализированного центра “Голуба”, обеспечивающего психологическую защиту несовершеннолетним матерям. — В середине 90-х годов то же самое наблюдалось в Москве, Питере, Калининграде. Но никому из высоких чиновников и в голову не пришло отслеживать это явление и тем более его изучать. В столицах все тогда быстро заглохло, а до провинции, получается, этот всплеск дошел только сейчас. Что касается уменьшения числа искусственного прерывания беременности, то, по нашим данным, среди несовершеннолетних москвичек четыре года назад на трое родов было четыре аборта, а сегодня на одного новорожденного — шесть загубленных душ.
Из досье “МК”: По данным Научного центра здоровья детей, в России в первые семь дней жизни умирают столько же малышей, сколько потом их еще погибнет с 8-го дня до 22 лет. В целом же по стране на сто родов — только пять без видимых патологий. В течение первого года жизни ребенок буквально на глазах теряет здоровье. К начальной школе хронических заболеваний нет лишь у 10—12 процентов, в средних классах — 8 процентов, в выпускных — всего 5.
Дети больны, потому что болеют матери. С 1990 по 1997 год анемия у беременных выросла в 3,1 раза. На сегодня 40 процентов рожениц страдают этим недугом.
У “взрывных” младенцев последнего года — те же проблемы. Это раньше 15-летние крестьянки были “кровь с молоком”. Теперешние пузатые школьницы — сплошь аллергики, диабетчицы, с вредными привычками. “Карта беременной” у них толще “Войны и мира”, а кесарево в большинстве случаев — единственный выход.
— Из сорока малолетних мамаш — только у одной ребенок родился здоровым, — вздыхает Николай Карин, главный врач Тамбовского областного роддома, — и когда ко мне приходит девочка с сифилисом или с гонореей и интересуется: “Будет ли мой сынишка здоров?” — очень хочется ответить: “А что ты, милочка, для этого сделала?” “А я ни о чем не жалею!”Котовский Шанхай. Мерзок, жесток и безысходен. Такие райончики есть в любом провинциальном городе. Дети Шанхая редко становятся счастливыми взрослыми. У них два пути — на кладбище или в тюрьму.
Коридорная система. “На тридцать восемь комнаток всего одна уборная” — со времен Высоцкого здесь не изменилось ничего. Дома строили пленные немцы, еще в Первую мировую. Будильник не нужен — просыпаешься от пьяных воплей соседей. Дверные проемы занавешены старыми тряпками, впитавшими в себя удушающий запах тлена и перлового супа.
Среди пропитых лиц — два светлых пятнышка. Тоня и Милена. 16-летняя мама и девятимесячная дочка. Юрка, глава семьи, сидит в тюрьме за кражу. Бабушка Милены, которой нет еще и сорока, целыми днями горбатится на крошечном кожевенном заводике, дыша вредными виниловыми парами. У нее одна цель в жизни — хоть когда-нибудь рассчитаться с коммерческим банком за свадьбу дочери. Цена Тонькиного счастья — семь тысяч рублей. Нереальная сумма.
— “Век тебе больше покажется, что же ты, горемычная, так рано родила”, — говорят мне бабки во дворе. А я ни о чем не жалею, — прозрачное детское личико сияет от радости. — Без денег плохо — на рынке ботиночки дорогие, мороженого хочется, фруктов... Но когда Юрка вернется, все изменится. Захотим — и братишку Миленке родим. Я когда ее глазенки увидела, совсем как у Юрки, впервые себя счастливой почувствовала!
И наплевать юным мамам на прогнозы демографов. Они и слов-то таких не знают. На этих вот Тоньках — бездумных, влюбленных, нищих — сейчас вся страна держится.
Тужьтесь, девчонки, тужьтесь.
Рожай, Россия, рожай...
