Билетных контролеров мы, конечно, опасаемся, но не очень-то боимся: ну заловит, ну высадит... В крайнем случае десятку штрафа возьмет... Однако отнюдь не всегда “контролерово племя” было таким безобидным.
В истории городского пассажирского транспорта Москвы было по крайней мере два периода, когда встреча контролера с безбилетником могла обернуться для последнего многомесячным тюремным заключением! (К слову сказать, именно в результате появления таких “драконовских” законов и начала охоты на безбилетников появился в народе знаменитый термин — “заяц”.)
Первая волна “контролерского террора” прокатилась по столичным трамваям-автобусам в середине 1930-х. Чтобы одернуть чересчур уж разбаловавшуюся публику, городские власти отдали распоряжение: приравнивать отныне неоплаченный проезд в транспорте к злостному нарушению общественного порядка. А за подобное прегрешение по тогдашнему УК можно было запросто получить тюремный срок.
И получали! Особо вопиющий случай наказания за “неправильную оплату проезда” даже привлек внимание наших известных писателей-острословов Ильфа и Петрова. В газете “Правда” они опубликовали фельетон “Дело студента Сверановского”, рассказав о том, что 28 апреля 1935 года некий молодой человек по имени Михаил Сверановский, ехавший на трамвае в свой родной автомеханический институт, был уличен ревизором в том, что вместо 15-копеечного билета купил 10-копеечный (в то время практиковалась оплата “по станциям” — в зависимости от дальности поездки). В итоге решительных контролерских действий несчастный студиозус вместо институтской аудитории оказался в милиции и после составления протокола был посажен за решетку в КПЗ. А еще через 10 дней состоялся суд, который и приговорил беднягу Сверановского к двум годам тюрьмы “за хулиганство”. Вот это, называется, сэкономил пятачок!
Впрочем, по прошествии некоторого времени столь жестокие меры против безбилетников сошли на нет (а может, и фельетон свое дело сделал). К 1937 году было уже совершенно неактуально ловить граждан на подобных мелочах, чтобы “закатать” им какие-то жалкие пару-тройку лет лагерного срока. В стране развернулась уже настоящая, “серьезная” работа по массовой отправке людей в “длительную командировку” за колючую проволоку.
Следующий всплеск борьбы с “пассажирским беспределом” пришелся на 1947 год. В преддверии празднования 800-летия Москвы решили навести порядок на столичных улицах, а заодно избавить Белокаменную от “подозрительной” публики. В руководящих указаниях, спущенных “сверху”, так и было сказано: “Очистить Москву от отдельных антиобщественных проявлений”. К таковым относились, например, попрошайничество, безбилетный проезд и столь популярная тогда у москвичей езда на “колбасе” — то есть на трамвайном буфере-сцепке, выступающем позади каждого вагона. Все эти действия попали в разряд нарушений общественного порядка и могли караться тюремным сроком — от трех до пяти.
Как вспоминают старожилы, в наземном транспорте тогда провели несколько масштабных “зачисток” с привлечением крупных милицейских сил. Именно сотрудники МВД отлавливали безбилетников, снимали халявщиков, гроздьями облеплявших полюбившуюся им трамвайную “колбасу”. Часть этих нарушителей — те, кто поприличнее, — отделывались внушительными штрафами, а вот другим их “коллегам” повезло куда меньше: они угодили на тюремные нары, были высланы из столицы...
Акции устрашения дали ожидаемый результат. Москву “почистили”, безбилетников припугнули... И главное — от поездок на сцепке, которые сплошь и рядом кончались несчастными случаями, публику отучили. А тут как раз и новые модели трамваев стали на линии поступать — уже вовсе без “колбасы”.
