Человеку свойственно ошибаться. Врач тоже человек. И тоже ошибается. По незнанию, по случайности, по невнимательности — да мало ли может быть причин! Но врачебная ошибка иногда может стоить пациенту здоровья, а порой обернуться искалеченной судьбой.
В США ежегодно свыше 100 тысяч человек умирают от врачебных ошибок.
По данным Федерального фонда обязательного медицинского страхования (ОМС) России, в 2000 г. 9 тысяч россиян пожаловались на плохое качество медицинской помощи.
У нас медики более подкованные? У нас отношение к пациенту более гуманное? Вряд ли. Просто у нас не ведут статистики врачебных ошибок. Потому как поди еще докажи — где ошибка эскулапа, а где пациент сам виноват.
…Полгода москвичка Лидия Васильевна Покровская (имя изменено. — Авт.) прожила с “инородным телом” в сердце. Не с осколком от шальной пули, а с пластмассовым катетером, который “упустил” кто-то из медиков. Случайно.
Но по прошествии трех лет так и неясно, кто совершил эту чудовищную оплошность. А главное — неясно, кто будет за нее отвечать. И будет ли вообще.
Три года назад Лидии Васильевне и в страшном сне не снилось, что в 50 лет она станет инвалидом. Абсолютно беспомощным человеком, который даже в булочную не сможет дойти самостоятельно. И что подняться до второго этажа по лестнице для нее будет адской мукой, и на каждой ступеньке ей придется останавливаться, чтобы жадно ловить ртом воздух. Ей до сих пор кажется, что это происходит не с ней, а с кем-то другим, в каком-то страшном кино. Она периодически прокручивает пленку назад и вспоминает события трехлетней давности. Она помнит все очень хорошо — часто приходится обращаться к медицинским записям, чтобы найти убедительные доказательства, на основании которых можно было бы привлечь виновных к ответу. Но пока ничего не получается.
Неудачная попытка
Разобраться в этом деле непросто, особенно если вникнуть в противоречивые медицинские записи. Как следует из них, 19 июля 1999 г. Покровская Л.В., 1950 года рождения, была госпитализирована в пульмонологический центр одной из больниц Восточного административного округа Москвы с диагнозом левосторонняя нижнедолевая пневмония. Врачи определяют ее состояние как тяжелое. Пневмония — заболевание серьезное, особенно в зрелом возрасте.
Итак, 20 июля 1999 г., второй день первой госпитализации. Этим числом помечена запись в истории болезни следующего содержания: “нуждается в постановке катетера подключично (т.е. в центральную вену. — Авт.)”. Надо отметить, что такая процедура применяется медиками нередко — она необходима, чтобы влить большое количество инфузионного раствора для снятия интоксикации.
23 июля состояние пациентки ухудшается, врачи определяют ее в блок интенсивной терапии. Согласно записи в истории болезни, в реанимационном отделении, куда перевели больную, и была предпринята попытка катетеризации правой, а потом левой подключичных вен. Однако, как теперь уверяют врачи (и что зафиксировано в документах), попытка успехом не увенчалась. После чего медики… бросили это дело. Кто находился в этот момент с пациенткой (врач ли, медсестра ли?), в документах не написано.
— Вообще-то данная “неудавшаяся попытка” выглядит по меньшей мере странно, — говорит профессор анестезиологии и реаниматологии Алексей Старченко. — В таких случаях обычно приглашают на помощь старших специалистов и окончательно выполняют процедуру. Главное в данной ситуации — не скрывать возможный дефект оказания медицинской помощи, а, наоборот, минимизировать ущерб здоровью пациента.
В этот же день пациентке делают эхокардиограмму (ультразвуковое исследование сердца), чтобы проверить, не повреждены ли сердечные клапаны (пневмония могла быть результатом воспаления клапанов сердца). ЭхоКГ не показывает ничего подозрительного.
26 июля пациентку переводят в общее отделение — врачи фиксируют незначительное улучшение состояния. Правда, женщину слегка лихорадит, но при пневмонии это дело обычное.
3 августа (на 10-е сутки после неудавшейся “попытки катетеризации”) пациентка жалуется на боли в груди, отдающие в левую руку. Через несколько дней появляются и боли в сердце — Лидия Васильевна говорит о них лечащему врачу, но тот решает, что поводов для волнений нет.
6 сентября Покровскую выписывают.
В течение целого месяца температура больной держалась на отметке 38 градусов и выше. Все это время у нее наблюдалась тахикардия (до 120 ударов в минуту) и низкое артериальное давление. То есть налицо были все основные признаки сепсиса, которые должен знать даже студент-медик.
Только через полгода выяснилось, что все это время в сердце Покровской находился катетер, который вызвал поражение клапанов сердца и явился причиной инфаркт-пневмонии.
Страшная находка
Страшное заболевание долгое время оставалось тайной и для самой Лидии Васильевны, и для лечивших ее врачей. Впрочем, в течение всей госпитализации пациентка получала антибиотики для лечения обычной (домашней) пневмонии. И их ударная доза сделала свое дело — состояние вроде как улучшилось, и Лидия Васильевна отправилась домой. А медики вроде бы выполнили долг — ее пролечили.
Но расстаться с больничной койкой пришлось ненадолго. Уже через месяц Покровская вновь занемогла. И 5 октября ее госпитализировали в тяжелом состоянии в то же отделение той же больницы. Только на этот раз пневмония была правосторонней. Опять началась интенсивная терапия антибиотиками. Кстати, в это время женщина оказалась в группе испытуемых, на которых проводили клинические исследования нового антибиотика. Но об этом чуть позже.
Как бы то ни было, но ни от “старых”, ни от “новых” антибиотиков на этот раз толку не было. Температура по-прежнему была высокой, а давление низким. Почти три месяца женщина провалялась в больнице, пока врачи, проанализировав ситуацию и изучив историю прошлой болезни, не догадались: это не просто пневмония. А пневмония на фоне бактериального (т.е. септического) эндокардита — воспаления клапанов сердца. Надо отдать должное врачам-консультантам, которые без устали рекомендовали лечащему врачу внимательно искать причину повторных инфаркт-пневмоний. Но только 14 декабря 1999 г. специалисты Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева, куда Лидию Васильевну перевели после безуспешного лечения, заподозрили наличие инородного тела в сердце. После чего в срочном порядке отправили пациентку на операционный стол. Во время операции врачи ужаснулись: в сердечном клапане “сидел” медицинский катетер. Просто так вынуть его не удалось — трубочка была припаяна к сердцу, и переднюю створку клапана пришлось рассечь. 20-сантиметровый (!) катетер был извлечен наружу.
Комментарий эксперта качества медицинской помощи Алексея Старченко:
— На основании всех имеющихся у нас документов можно сделать вывод: катетер “уплыл” в вену, и, пройдя предсердие, попал в правый желудочек сердца, который соединен кровеносными сосудами с легкими. Если на сердечном клапане есть какое-либо повреждение, кровь свертывается, что приводит к образованию тромба. Тромб оторвался и попал по кровеносным сосудам в легкое, в результате чего началась тромбоэмболия мелких ветвей легочных артерий. Проще говоря, в этой части легких прекратилось кровоснабжение, что привело к инфаркт-пневмонии (то есть пневмонии, вызванной не микробами, а тромбом). Такая пневмония требует совершенно другого лечения, нежели обычная. Легкое постепенно начало замещаться рубцовой тканью и отмирать. Сейчас у Покровской все легкое в рубцах, именно поэтому женщина задыхается. Один из возможных методов лечения в данном случае — трансплантация.
Добиться справедливости
Целых полгода медики не могли поставить Покровской правильный диагноз. Полгода никто не замечал и даже не подозревал наличия инородного тела в сердце, которое, кстати, и стало причиной повторной пневмонии. В результате после операции Покровской дали вторую группу инвалидности, и сейчас ее состояние постоянно ухудшается. Искалеченная врачами женщина решила добиться справедливости — обратилась в свою страховую компанию. Там пришли к выводу, что жалоба пациентки обоснованна, и подключили к делу адвокатов. Однако вывести виноватых на чистую воду не удалось до сих пор. По словам врачей из больницы, где лечили Покровскую, катетер ставили совсем в другом месте — мало ли где могла еще лечиться дама в годах? Ведь в истории болезни нигде не написано “установлен катетер”. Написано только про “неудавшуюся попытку”. На руку врачам и то, что Покровская не помнит, кто был рядом с ней — в реанимации было не до того, чтобы заглядывать медикам в глаза и спрашивать их фамилии и документы.
Ну хорошо. Пусть катетер поставили в другой больнице (до этого Покровскую госпитализировали в 1997 г.), как это вслед за врачами больницы предположили высокоученые эксперты из городской Арбитражной экспертной комиссии.
— Тогда получается, что женщина ходила с катетером в сердце года полтора, а это просто нереально! Но даже если поверить в это предположение, непонятно, почему во время полугодового наблюдения врачи не заметили, что с сердцем пациентки что-то не в порядке, что у нее не падает высокая температура, сохраняется септическое состояние? — возмущается Старченко. — При этом не выполняются настоятельные рекомендации врачей-консультантов о тщательном поиске причин пневмонии.
Дело Покровской длится с 2001 года. С тех пор, как пострадавшая обратилась в городскую Арбитражную экспертную комиссию. Ее адвокаты постоянно сталкиваются с непредвиденными препятствиями — то записи в истории болезни сказочным образом меняются, то пропадают вещественные доказательства. Например, когда муж Покровской приехал забрать “улику” (катетер), оказалось, что ее… потеряли. Любопытно, что накануне в центр приезжали сотрудники той больницы, где лежала Покровская. Сразу после их визита катетер и исчез. Ну а что касается записей… Переписывать истории болезней с чистого листа некоторые медики умеют не хуже, чем ставить градусник.
Городская Арбитражная экспертная комиссия вынесла решение по делу Покровской лишь через год после ее обращения. Оно звучит примерно так: установить, где конкретно упустили катетер, не представляется возможным (!). А медицинскую помощь, оказанную Покровской, даже некачественной не признали. Впрочем, ничего удивительного тут нет, если знать, что в состав этой комиссии в числе прочих членов входят главврачи московских больниц.
И еще несколько любопытных моментов. Во время расследования, проводимого страховой компанией и адвокатами Покровской, всплыла любопытная история с испытаниями нового антибиотика линезолида, которые проводились в больнице, где лежала Покровская. Оказалось, Лидии Васильевне и еще нескольким “подопытным” вводили экспериментальный антибиотик, не разрешенный к клиническому применению. Здесь опять нарушения закона, которые в комиссии в расчет вообще не приняли — на основании ее выводов незаконное применение антибиотика некачественной медпомощью не является. Почему незаконное? Есть несколько свидетельствующих об этом фактов. Пациентка не давала письменного согласия на испытания. Кроме того, для достижения эффекта данный антибиотик можно было применять только в сочетании с еще одним препаратом, чего сделано не было. Но самое важное — согласно документам Минздрава разрешения на клиническое испытание этого конкретного антибиотика в этой конкретной больнице вообще не существует. На тот момент препарат даже не прошел регистрации на территории России. Его, конечно, зарегистрировали. Потом. На основании именно таких сфальсифицированных исследований.
Врачи без границ
Пока суд да дело, пострадавшей лучше не становится. Да и желание воевать с медиками с каждым днем иссякает. Если бы дело касалось платной медицины, адвокатам было бы проще — можно было бы прижать виноватых к ногтю с помощью Закона о защите прав потребителей. В бесплатной же медицине не всегда удается компенсировать даже моральный ущерб. И это порождает безнаказанность врачей — создать механизм имущественной ответственности для них очень сложно
— Здоровье, конечно, не купишь. Врачи имеют право на риск при оказании медицинской помощи, в том числе и в данном случае. Однако для компенсации неизбежного в таких случаях ущерба здоровью пациентов необходимо заранее страховать профессиональную ответственность врачей. Необходимо как можно скорее принять закон об обязательном страховании профессиональной ответственности медицинских работников. Компенсация морального ущерба предусмотрена нашим законодательством. В то же время случаи, когда удается отвоевать этот ущерб, единичны. В моей практике их было всего несколько, и самая большая сумма, которую “выиграл” пострадавший, — 50 тысяч рублей, — говорит г-н Старченко.
— Сравните: в Англии фонд возмещения морального ущерба пострадавшим от медиков оценивается в 2,8 миллиарда фунтов стерлингов! — добавляет адвокат Михаил Фуркалюк.
С современными законами, по его словам, у нас полная неразбериха. Если до 90-х годов в СССР было два основных “медицинских” закона (“Об основах охраны здоровья граждан” и “О здравоохранении”), то сейчас более 50 законов федеральных и более 300 законов субъектов Федерации, многие из которых противоречат не только друг другу, но и Конституции России. Негативная тенденция в законодательстве — сокращение прав граждан на получение качественной медицинской помощи. Ведь из Конституции в словосочетании “бесплатная медицинская” убрали всего одно слово — квалифицированная. И теперь получается, что за качество медпомощи государство ответственности не несет. Поэтому сейчас Россия занимает 135-е место по продолжительности жизни мужчин и 200-е с чем-то — женщин. Диагностика новообразований выявляется у нас на 3-й или 4-й стадии, мы занимаем лидирующие позиции по инфекционным патологиям. Самое смешное, что медработников у нас на душу населения в 2—3 раза больше, чем в развитых странах.
Многие адвокаты признаются, что почти любое дело, направленное против медиков, обречено на провал.
— Недовольных действиями медиков, которые иногда приводят к серьезным осложнениям здоровья, в Москве очень много. Однако врачи у нас в стране что-то вроде священных коров, и засудить их — все равно что забросать камнями святого, их постоянно амнистируют, — говорит президент Общероссийской лиги защитников пациентов Александр Саверский. — Недавно к нам обратилась женщина, которую сделали инвалидом после операции по удалению послеродовых растяжек. Растяжки не убрали, кожу превратили в кровавое месиво, появились жуткие внутренние келоидные рубцы, которые стягивают живот и давят на мочевой пузырь. В итоге будущее этой 37-летней женщины — памперсы. И ни один пластический хирург теперь даже не берется это исправить. Но дело это с точки зрения выигрыша бесперспективное…
Г-н Саверский рассказал корреспонденту “МК” о том, что защитникам пациентов всегда приходится сталкиваться с… защитниками медиков. Взять хотя бы Бюро судебно-медицинской экспертизы на Сивцевом Вражке. В поисках независимой экспертизы сюда обращаются многие пострадавшие пациенты.
— Чаще всего заключения там составляют так, что они только запутывают ситуацию и их можно толковать как угодно. Да, мол, могло быть и так, а могло и по-другому. При такой обтекаемой формулировке обвинительного заключения суд вынести не может. К тому же в бюро работают в основном патологоанатомы и криминалисты, а они не обладают специальными знаниями, к примеру, в стоматологии или гинекологии, — говорит Саверский.
Есть и еще несколько тонкостей, которыми пользуются медики. Например, очень необходимые адвокатам документы истории болезни порой достать совершенно нереально. Даже самим больным или их близким родственникам. У адвокатов Лиги есть ответы медучреждений, где говорится о том, что информация может быть передана пациенту только по запросу… прокурора или суда. Между тем по закону (“Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан”) копии медицинских документов должны быть предоставлены пациенту по его требованию, а нарушение этого права преследуется даже уголовным законодательством.
С законами, говорящими об уголовной ответственности медиков, у нас вроде все в порядке. Так, за “причинение тяжкого вреда при оказании медицинской помощи по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих обязанностей” грозит до 4 лет лишения свободы или до 2, но без права в течение 3 лет работать по специальности. За оказание медицинских услуг, не отвечающих требованиям безопасности, можно схлопотать до 3 лет лишения свободы или до 6 с конфискацией имущества.
Но эти статьи очень редко применяются по назначению и вряд ли могут послужить страшилкой для тех, в чьих руках наше здоровье, а порой и жизнь.
