Этот день настал — 2 февраля после десятилетнего президентства дворец на Градчанах покинул Вацлав Гавел. Чешские законы не позволяют одному и тому же человеку быть президентом больше двух раз.
Есть у многих наших доморощенных интеллигентов давнишняя мечта. Чтобы в Кремле сидел президент-интеллигент. Да не просто интеллигент, а чтоб совесть нации и соль земли русской. А ведь было, было! Помните — “Солженицына в президенты!”? Кто-то прочил в президенты академика Сахарова...
Как бы оно получилось у нас с совестью нации в президентском кресле — можем только гадать. Но, видимо, “как всегда”. Дело даже не в том, что тот же Александр Исаевич вернулся в Россию, когда его “поезд” ушел... И не в том, что лиц много, а личности не видать. Как сказал один знакомый политолог: “Если вы знаете день, когда Россией начнет управлять гуманитарий, скажите мне заранее — я постараюсь уехать из страны. На то время, пока тот будет у власти”.
А вот чешским интеллигентам удалось увидеть во власти своего собрата, и сваливать из Чехии, кажется, никому не пришлось. Впрочем, то, что автор абсурдистских пьес Вацлав Гавел перебрался в президентский дворец, для этой страны не в новинку. Первый глава независимой Чехословакии Масарик был профессором философии, встречался с Толстым и даже написал труд “Самоубийство как общественное массовое явление современной цивилизации”.
Гавел стал президентом Чехословакии, которой оставалось существовать совсем ничего, в возрасте 53 лет. Мог ли он помыслить об этом, скажем, лет за двадцать до своего избрания? Тогда, когда его вытурили отовсюду за вольнодумство, — и он пошел разнорабочим зарабатывать себе хлеб насущный?
* * *
Одновременно с Гавелом во многих странах к власти приходили бывшие диссиденты, выходцы из интеллектуальной среды. Приходили и уходили. Кого-то помнят, о ком-то давно забыли. Гавел простоял дольше всех. Он и похож и не похож на многих своих коллег из постсоциалистических стран. Взять, к примеру, Леха Валенсу. Тоже диссидент. Но не литератор, вышедший из элитной семьи, а человек из народа, электрик с судоверфи. Тоже популярный, харизматический лидер — куда как известнее, чем Гавел. Но Валенса давным-давно уж не президент, а Гавел бессменно руководил страной больше десяти лет. Зато Валенса получил Нобелевскую премию, а Гавела с нею обошли.
А может, стоит сравнить пана Гавела с другим потомственным интеллигентом Звиадом Гамсахурдиа? Оба из хороших семей, оба литераторы, оба диссиденты, оба борцы с советской империей, оба сидели в тюрьме и стали потом президентами. И опять-таки больше ничего общего — где буржуазно-спокойная Чехия и где растерзанная Грузия? Где Гавел и где теперь батоно Звиад?
А может быть, дело не в самой личности Гавела и не в том, что этот интеллигент сумел привнести хотя бы немного морали в политику? Велика ли заслуга быть “высшим моральным авторитетом” в такой стране, как Чехия? И что смог бы Гавел, окажись он у руля, скажем, той же Грузии? И, может, гавеловская формула успеха кроется в национальном характере Чехии, в ее культурной и политической традиции, в чешском народе?
* * *
Неясно, чего по жизни Гавелу доставалось больше: лавров или тумаков. Он жил литературой и театром, а учиться пришлось в “технарском” вузе. Но натура взяла свое — Вацлав пришел в театр — сначала рабочим сцены, потом как драматург. Скоро к его пьесам пришла и международная известность. Не сказать, чтобы жизнь протекала гладко — Гавела то затирали, то замалчивали, — это было “в порядке вещей”. Возможно, со временем он мог бы стать вполне преуспевающим драматургом с легким налетом фрондерства “в рамках умеренности”. Но это вряд ли. Да тут еще приспел и сумасшедший 68-й год. Пока в Латинском квартале парижские студенты дрались на баррикадах с полицией, Чехословакия пьянела от “пражской весны”. Молодой драматург окунулся в бурю с головой. За это Гавелу досталось по полной программе: его “попросили” из театра, а на его творения наложили табу. Из столицы пришлось уехать, и служитель Мельпомены сделался рабочим на пивоварне.
Трудно сказать, что в большей степени сделало Гавела профессиональным диссидентом — природное свободолюбие или действия властей. Он пишет открытое письмо Густаву Гусаку, в котором обрушивается на его политику “нормализации”. Потом Гавел становится одним из основателей знаменитой “Хартии-77”. Гавел несколько раз оказывается за решеткой. Потуги властей спасти разваливавшийся на глазах чехословацкий социализм ничего предотвратить не могли. Недавний зек делается главной фигурой “бархатной революции”, а затем и президентом новой Чехословакии. Но вслед за “бархатной революцией” братья-славяне устроили “бархатный развод”. На карте Европы появились независимые Чехия и Словакия. Чешская Республика унаследовала от распавшейся федерации не только столицу и флаг, но и президента Гавела.
* * *
Нельзя сказать, что гавеловское президентство шло без сучка и задоринки. Одно дело — декларировать моральные принципы, другое дело — применять их на практике. Тем более в государственном строительстве. Сплошь и рядом бывает — либо одно, либо другое.
Все же Гавелу, кажется, удавалось находить здесь компромисс. Отказался, например, подписать закон о продолжении срока проверок на лояльность граждан, претендующих на руководящие посты в госучреждениях, а также на службу в полиции. (Мстить коммунистам за личные обиды Гавел не стал, но, говорят, что, встречаясь с представителями всех фракций парламента, он не приглашает коммунистов.) Или вот еще — Гавел пробил отмену закона о диффамации президента — так что теперь, если глава государства сочтет себя оскорбленным, он должен обращаться в обычный суд. К слову, несколько лет назад президент отсудил круглую сумму у одного агентства за моральный ущерб от плаката, рекламировавшего обувь. Плакат изображал фокстерьера, облизывающего мраморный бюст Гавела. К чести президента, взысканные деньги решено было пустить на благотворительность. Еще один штришок — уходя с президентства, Гавел не получит пожизненного персонального содержания, даже выходного пособия ему по закону не положено. Однако бедствовать экс-президенту не придется: он будет получать и пенсию, и на представительские расходы. Плюс к тому персональное авто, охрана. Большую же часть свободного времени Гавел собирается проводить на юге Португалии, где уже прикуплена вилла на атлантическом побережье (Гавелу нужен теплый морской климат — его проблемы со здоровьем известны всему миру).
А вот как быть с законом о реституции? С одной стороны, дело вроде благое — надо людям вернуть экспроприированное добро. Но с другой — для Гавела в реституции был и личный интерес. Ведь президент — выходец из очень богатой семьи, при коммунистах лишившейся своего блеска. Так что реституция обеспечила Гавелу право на получение отнятой у его семейства недвижимости. Ради этого пришлось даже затевать долгую тяжбу с братом Иваном.
Хотя в Чехии президент имеет чисто представительские функции, бывало, Гавела упрекали в излишней “активности”. Решение об отставке премьера страны Вацлава Клауса в 97-м было принято не без давления со стороны Гавела. Это произошло после того, как в СМИ прозвучали обвинения в адрес премьер-министра — дескать, тот погряз в коррупции, имеет зарубежные счета и владеет недвижимостью в Швейцарии. Обвиняли президента и в грубом вмешательстве в судопроизводство по некоторым уголовным делам. Года три назад социал-демократы и представители Гражданской демократической партии вознамерились даже создать спецкомиссию — дабы урезать президентские полномочия.
Вообще говоря, “моральному лицу нации” пришлось столкнуться с критикой справа и слева. Как нелегко ему приходилось, показывает история с его вторым избранием на пост чешского президента. В то время сильно упал гавеловский рейтинг (почти на 20%). Поначалу вообще разгорелась буча — а какое право имеет Гавел баллотироваться. Ведь Чешская Республика является правопреемницей той Чехии, что была частью федеративной Чехословакии. А Гавел дважды избирался президентом федерации. Его, конечно же, допустили до выборов — и он победил. Но с каким счетом! За него проголосовало 99 из 197 членов нижней палаты (то есть разница составила всего один голос) и 47 из 81 члена сената. Между прочим, Гавел сопровождал свою победу на выборах объявлением амнистии. В 1990-м бывший политзаключенный выпустил из тюрем две трети заключенных, что привело к резкому росту преступности в стране.
Для нас, для России, Гавел — это фигура неоднозначная. С одной стороны, экономические и всякие иные связи, и в Прагу можно было свободно смотаться на уик-энд (пока не ввели визу). С другой — Гавел четко дал понять: он ведет страну в Европу и — от России. С этим не поспоришь — практическая выгода прежде всего, и приносить ее в угоду идеям славянского братства чехам не с руки. Конечно, нельзя заподозрить Гавела в пещерной русофобии (а такое сплошь и рядом видно в бывших братских странах), но и особого пиетета к нашей стране у него обнаружить трудно. Его отношение к чеченской войне это иллюстрирует. Зато с неофитским жаром Гавел, пристроивший Чехию в НАТО, высказывает поддержку практически всем начинаниям Вашингтона. Не случайно, когда на днях американский министр обороны попенял “старой Европе” за ее нежелание поддержать войну с Ираком, он поставил немцам и французам в пример “всегда готовые” страны Восточной Европы.
Конечно же, Гавелу доставалось от сограждан. И от политических соперников, и от простых избирателей. И суть даже не в том, какую политику он проводил. Многие наблюдатели отмечали, что чешский президент не слишком-то соответствует стереотипному образу чеха с его консерватизмом, приверженностью семейному очагу. Одной из причин, по которой в свое время на президента Гавела обрушилось разгневанное общественное мнение, стала как раз его личная жизнь. В 96-м году у Гавела от рака умерла жена Ольга. Не прошло и нескольких месяцев, как президент появился в обществе с новой спутницей жизни. Которая к тому же гораздо младше его. Характер и эксцентричное поведение новоиспеченной первой леди не замедлили сказаться на популярности президента. Но это все — суета сует (кстати, фамилия президента читается как Хавел, а по-древнееврейски это значит “суета”).
И все равно его любят. Может быть, даже как раз за то же, за что и ругают. Когда он пришел к власти, народ скандировал: “Забастовкам — хеппи-энд, Вацлав Гавел — президент!“ Эйфория быстро прошла. Но Гавел-то остался. И главный его феномен — в политическом долгожительстве.
А теперь Гавел ушел — вместе с ним целая эпоха со своими плюсами и минусами, со своим очарованием. Что принесет Чехии гавеловский преемник — пока неясно. Но потрясений не будет, это точно — и в этом заслуга интеллигента, на “бархатной” волне пришедшего во власть.
