Самое знаменитое в СССР здание... Нет, это не Дворец съездов, и не Мавзолей, и не Смольный... И даже не Спасская башня! Можно смело утверждать, что наиболее известным в Союзе зданием являлась гостиница “Москва”. Ведь именно ее главный корпус был изображен на этикетке одного из самых популярных среди советских граждан сортов водки!
Теперь алкогольные приоритеты у граждан изменились, да и сама гостиница вот-вот исчезнет. Как раз в эти дни начинается ее разборка.
И пусть вместо той громадины сталинских времен нам обещают построить ее усовершенствованную копию, все-таки это будет уже не то! Откуда новому зданию взять “налет прошлого”, который образовался на протяжении десятилетий существования старой “Москвы”?!
За те годы в ее стенах столько всякого произошло — тайного и явного! Мы публикуем сегодня лишь кое-что из малоизвестных фактов биографии самого центрального отеля столицы.
“Это должна быть образцовая социалистическая гостиница. Комфортабельная, но при том лишенная пошлой, безнравственной роскоши, которая свойственна крупным отелям в капиталистических странах”. Такое условие в 1931 году поставил Моссовет перед архитекторами, участвовавшими в конкурсе на проект новой гостиницы на Охотном Ряду. Предполагалось, что огромное здание станет первым монументальным сооружением на так называемой аллее Ильича — широком проспекте, прорубленном через старые кварталы напрямик к Дворцу Советов.
Из проектов, предложенных во втором, закрытом туре, конкурсная комиссия выбрала работу молодых зодчих Л.Савельева и О.Стапрана.
В моде тогда был конструктивизм. Именно в таком стиле и задумали “два “С” будущую гостиницу Моссовета. Безбрежные плоскости гладких стен, разделенных лишь стеклянными “экранами”, квадратные колонны-“спички”, заменяющие привычный всем цокольный этаж... Все эти “навороты” были вполне уместны вплоть до весны 1932-го, когда с подачи Сталина было объявлено, что для советской архитектуры наиболее приемлемым является классический стиль. Слово вождя — закон. Пришлось Савельеву—Стапрану спешно переделывать внешний вид уже строящегося здания. Потом Моссовет, спохватившись, что от молодых и вдобавок беспартийных (!) архитекторов трудно ждать “идейно правильного” проекта, поручил создание супергостиницы мэтру советского зодчества — А.Щусеву.
Маститый зодчий начал было переделывать фасады “Москвы” на свой вкус, но “два “С” были категорически против столь радикальных мер “пришельца”. Скандалы в образовавшемся архитектурном треугольнике длились вплоть до самого окончания строительства. Было за это время всякое — придирчивые инспекции Моссовета, письма с жалобами, разгромные статьи в “Правде” и журнале “Архитектура СССР”... По крайней мере трижды московские власти вынуждены были осуществлять “рокировку” Стапрана и Савельева на Щусева и наоборот. Именно результатом этих радикальных перемен стала знаменитая асимметрия боковых башен главного фасада гостиницы: одну из них построили по проекту молодежи, а другую “прорисовал” их знаменитый оппонент.
В первоначальных вариантах проекта огромного здания обнаруживается много любопытных задумок. Со стороны площади Свердлова, например, планировалось включить в корпус гостиницы “Большой Академический кинотеатр СССР” на 4 тысячи мест, занимающий 4 нижних этажа. Была идея оборудовать помещения для театра мюзик-холла на 2000 зрителей. А острый угол здания, выходящий на площадь Революции, собирались превратить в гигантскую трибуну, украшенную портиком со скульптурами и колоннами... Еще одна гигантская скульптура должна была венчать все здание. Уже и заказ на подготовку эскизов передали скульптору Вере Мухиной, но осуществить замысел так и не получилось... А ведь собирались, кроме всего прочего, еще и памятник Максиму Горькому перед ее фасадом установить. Но — не судьба.
Впрочем, и воплощенных в реальность “чудес советской архитектуры и техники” тоже было много. “Москву” оборудовали собственной АТС (телефонные аппараты стояли практически в каждом номере), на чердачном этаже смонтировали особые паровые снеготаялки для уничтожения снега, сгребаемого с крыш. Имелись в “Москве” не только мусоропроводы, но еще бельепроводы и почтопроводы. А для уборки номеров едва ли не впервые запланировали использование пылесосов вместо тряпок и веников. В нищей стране специально для “образцовой гостиницы” разработали электровыключатели, репродукторы, розетки, шпингалеты, раковины и унитазы “европейского уровня”. Даже панели для электрических звонков были сделаны по индивидуальному заказу!
Несколько архитекторов занимались созданием проектов мебели для гостиничных номеров. Кровати, стулья, столы — все это должно было быть особенным, “образцово-советским”! В итоге перестарались. Гербы, изображения серпов-молотов, пятиконечных звезд, колосьев налепили даже на спинки стульев и ножки столов! Комиссия осудила такие “вульгарно-символические опыты “изобретения” советского стиля” и распорядилась все исправить.
Для оформления интерьеров активно использовали живопись. “Москва” превратилась в некое подобие художественного музея. В коридорах и номерах было развешено свыше 500 картин. В том числе здесь можно было увидеть произведения Айвазовского, Шишкина, Поленова... (их взяли из запасников Третьяковки и других музеев). А потолок в зале большого ресторана украсили огромным панно, созданным известным художником Е.Лансере.
Расположенная в нескольких сотнях метров от Кремля, “центровая” гостиница с самого начала оказалась под пристальным вниманием органов.
— Люди в штатском дежурили у нас постоянно, — вспоминают старые работники “Москвы”. — И у входов, и на этажах, на лестницах... Чтобы выйти на крышу гостиницы даже для проведения каких-то ремонтных работ, нужно было получать особое разрешение службы безопасности. (А ведь по первоначальной задумке проектировщиков плоские крыши “Москвы” предназначались для устройства прогулочных зон, спортивных площадок, летних кафе... — Авт.) На верхних этажах башен у чекистов были оборудованы спецпомещения.
По словам ветеранов, перед проведением парадных мероприятий на Красной площади 7 ноября и 1 мая режим усиливался. Практически из всех номеров, из окон которых просматривались главная площадь страны и Мавзолей, отселяли жильцов, а у окон в коридорах дежурили оперативники.
“Сарафанное радио” на протяжении десятилетий утверждало, что едва ли не все номера в “Москве” находятся под колпаком у спецслужб. Якобы еще во время строительства в комнаты была проведена прослушка, спрятанная в вентиляционных трубах. Насколько это соответствовало действительности? Во всяком случае, Леон Гамбург, работавший в телефонном узле гостиницы еще в 50-е годы, упомянул во время нашего с ним разговора о существовании в местной АТС каких-то специальных секретных линий, но для чего они были предназначены, неизвестно. Косвенным подтверждением слухов является и тот факт, что в прежние времена существовало негласное правило: всем номенклатурным работникам, приезжающим в столицу по делам, следует останавливаться только в “Москве” (ведь там проще было контролировать их приватные беседы).
Тщательно отбирался обслуживающий персонал гостиницы. Долгие годы здесь существовала традиция: большинство горничных и дежурных по этажам были женами сотрудников госбезопасности или офицеров.
Помимо надежной биографии работницы “образцового социалистического отеля” имели и высочайшую квалификацию. Немудрено, что на исходе Второй мировой войны именно работницы из “Москвы” были командированы для обслуживания правительственных делегаций на Ялтинской и Потсдамской международных конференциях. Горничные даже медали за это получили.
Во время войны “Москва” числилась в списках особо важных объектов. Здесь останавливались генералы, армейские политработники высшего ранга, командиры партизанских соединений, вызванные по делам службы в столицу.
На крыше гостиницы была оборудована зенитно-пулеметная точка — одна из 38, которыми защищали ближайшие подступы к Кремлю. В октябре 1941-го, когда возникла реальная угроза захвата Москвы фашистами, главная столичная гостиница — как и некоторые другие здания города — была заминирована. Для пущей секретности спецподразделения НКВД, выполнявшие работы по подготовке взрывов в поверженной столице, разместили пусковое устройство подальше от самой “Москвы”. Провода протянули по подземным коллекторам аж за Лубянку, на улицу Мархлевского, и там на квартире некоей гражданки Золотовой установили “коробочку” с кнопкой подрыва, возле которой должен был постоянно дежурить чекист. Однако команды на взрыв так и не поступило. Миновали гостиницу и немецкие бомбы. Правда, однажды во время ночного налета огромная авиаторпеда упала прямо на перекресток между “Москвой” и “Националем”, но не взорвалась.
...И вновь номера стали занимать “большие погоны”. В одном из люксов жил в бытность свою начальником Генерального штаба Георгий Жуков, в другом останавливался командарм, а впоследствии командующий фронтом Константин Рокоссовский... Несмотря на трудности военного времени, в “Москве” обеспечивали прежний уровень обслуживания постояльцев. Работал ресторан, в номерах была горячая вода... Именно эта невиданная в те годы роскошь едва не сгубила одного из знаменитых партизанских командиров — С.Ковпака. Он приехал в гостиницу уставший, продрогший после трудного и опасного перелета через линию фронта, забрался в ванную с теплой водой и... заснул. Хорошо, что как раз в это время в номер зашла одна из горничных, а то утонул бы герой войны по-глупому!
Перечень знаменитых людей, обитавших в “образцовом социалистическом отеле”, занял бы, наверное, несколько страниц. — Валерий Чкалов, Михаил Шолохов, Пабло Неруда, Людмила Целиковская, Федерик Жолио-Кюри, Джина Лоллобриджида, Эдита Пьеха, Робертино Лоретти, Леонид Утесов, Лион Фейхтвангер...
Едва ли не по полгода здесь квартировал Аркадий Райкин со своим театром. Труппу расселяли обычно на 10-м этаже главного корпуса, а сам маэстро облюбовал для себя двухкомнатный полулюкс №11 на 12-м этаже угловой башни, окна которого выходили на Исторический музей.
— Регулярно он появлялся в парикмахерской, чтоб я ему подправил прическу, — рассказывает Павел Погорелов, почти полвека проработавший в “Москве”. — Некоторые другие из числа именитых клиентов предпочитали вызывать мастера в свой номер, но с Аркадием Исааковичем работа предстояла более сложная: ему нужно было красить волосы. Красящий состав мне приходилось готовить самому. Чтобы сохранить “фирменную” райкинскую белую прядь, я ее предварительно заворачивал в пергамент...
Трагедией закончилось пребывание в главном московском отеле для классика белорусской литературы Янки Купалы. После вторжения фашистов на его родину легендарный поэт переехал в Первопрестольную и поселился в “Москве”. Именно здесь и случилось в 1942 году несчастье: Купала упал с 10-го этажа в проем главной лестницы отеля и разбился. Тайна этой смерти до сих пор не разгадана. Говорят о несчастном случае, о возможном самоубийстве на почве неразделенной любви и даже об акции “устранения”, организованной сотрудниками НКВД.
Горячие деньки всегда наступали для работников “Москвы” во время съездов, пленумов и прочих судьбоносных мероприятий. Уже вскоре после открытия отеля здесь разместились делегаты 1-го Всесоюзного съезда колхозников. Потом нагрянули участники Всесоюзного совещания стахановцев, знатные партийцы, приехавшие на Чрезвычайный съезд ВКП(б), который должен был принять сталинскую Конституцию... Для каждого такого случая в “Москве” был предусмотрен режим спецобслуживания. Заблаговременно освобождали от простых постояльцев целые этажи; особисты ставили в номерах, где должны были жить самые важные персоны, прямые кремлевские “вертушки”... Гостиничная парикмахерская, в обычные дни принимавшая и клиентов “с улицы”, работала только для делегатов.
— В такие дни дежурили с раннего утра до позднего вечера, — вспоминает Погорелов. — Многие мастера даже оставались ночевать здесь... А перед началом совещания министров иностранных дел стран — участниц антигитлеровской коалиции, зарубежные делегации которых должны были жить в нашей гостинице, открыли в главном корпусе еще и парикмахерский салон.
По рассказам сотрудников “Москвы”, в числе их постояльцев отметились и двое из трех наших президентов. Здесь несколько раз останавливался Михаил Горбачев — тогда еще партийный деятель областного масштаба. А люкс №606 когда-то бронировали для Бориса Ельцина, работавшего в Свердловском обкоме.
Работники отеля, конечно, привыкли к практически постоянному присутствию политических тяжеловесов в коридорах и номерах. О многих важных событиях в стране скромные горничные и кастелянши узнавали гораздо раньше, чем другие граждане СССР.
Порой даже опытным работникам гостиницы случалось переживать минуты удивления:
— Как-то у дежурной по этажу раздался телефонный звонок: “Здравствуйте. Это Косыгин говорит. Не могли бы вы, когда увидите такого-то, передать ему, чтобы он мне позвонил? А то я никак не могу с ним связаться...”
