Он может превратить твою жизнь в сказку. Один взмах платиновой кредиткой, и часы Chopard, колье Tiffany, платья из последней коллекции Chanel, норка, путешествия, “Мерседес”, квартира в одном из Арбатских переулков — все это будет твоим. О, эта сладкая жизнь, о которой грезят миллионы золушек! Ради нее они готовы падать в голодные обмороки, истязать себя на тренажерах и бесконечно перекраивать лицо — лишь бы Он, Простой Российский Олигарх, кинул взгляд в твою сторону.
Он превратит твою жизнь в ад. Только попробуй от него уйти. Ты станешь вздрагивать от каждого звонка, не сможешь от страха заходить в собственный подъезд и каждый раз будешь хвататься за сердце, если кто-то из близких задержался в булочной. Ты побежишь в милицию за помощью, но следом за тобой там побывает Он.
Волшебный запах Больших Денег сотворит настоящее чудо. И превратится жертва в обвиняемую. И станет цветущая молодая женщина пациенткой клиники неврозов. И ты забудешь, как выглядят его подарки, потому что Олигарх потребует их назад.
Только теперь ты окончательно поймешь, какая горькая на вкус эта самая “сладкая жизнь”.
Рейс Волгоград—Москва задерживался на час. Оля возвращалась от родителей грустная: отец, всегда такой бодрый, весь вечер жаловался на сердце. В зале прилета ее встречала целая свита: хороший друг и неизвестный мужчина с двумя здоровенными лбами, выглядывавшими у него из-за спины. Слегка за 40, солидный, темноглазый, черноволосый. “Наверное, кавказец”, — отметила она про себя. Приятели еще пару минут поговорили о делах и направились к выходу. “Михаил Петрович, партнер по бизнесу”, как он сам представился, решил почему-то ехать с ними.
Они мирно беседовали на заднем сиденье. Михаил расспрашивал про житье-бытье: все ли у нее хорошо и не нужно ли помочь с работой, “а то у меня много предприятий”. “Я в банке работаю, платят хорошо”, — ответила Оля. И вспомнила про подружку, которая уже давно ничего приличного не может найти. “Оставьте мне свой телефон, я ее устрою”, — тут же пообещал новый знакомый. Она продиктовала номер — вдруг действительно поможет?
— У папы инфаркт, он в реанимации, — раздались в трубке сдавленные рыдания мамы. Оля сидела в полной прострации. Потом позвонил Михаил и долго выпытывал, что случилось. “Если понадобится, сделаем ему операцию в Америке. Отправим на моем самолете. Не волнуйся, отец не умрет”, — говорил уверенно, спокойно. Казалось, он может договориться даже со смертью.
Оля разрывалась между Волгоградом и Москвой. Миша звонил каждый день. Советовался со специалистами, узнавал про новые лекарства. Врачи делали все, как он говорил. Папу спасли.
— Второй раз мы встретились только через месяц после знакомства. Я уже и не помнила, как он выглядит. Но у меня было такое чувство, будто за эти несколько недель в моей жизни вдруг выросла стена, от которой отскакивают все неприятности, — рассказывает Оля. — Такой моральной поддержки раньше у меня никогда не было. Неужели это тот самый?
На первом свидании он повел ее в казино. “Правда, сама не играла? — не поверил Миша. — Новичкам везет — возьми деньги, выигрыш пополам”. В тот вечер она выиграла крупную сумму, но от своей половины, как он ни уговаривал, отказалась. “Они же не мои”, — лишь пожала плечами.
Высокая, изящная, интеллигентная (две “вышки” и английский как родной), очень миловидная. За Олей и раньше ухаживали обеспеченные мужчины, но Миша одной левой убрал всех.
То, что он очень богат, было видно с первого взгляда. Загородные дома, квартиры в центре, недвижимость в Европе, парк автомобилей... Даже видавшие все на свете миллионеры, попадая к нему домой, словно окунались в сказку, где по щелчку менялись прислуга и блюда, а в прудах плескалась стерлядка. Щедрость Михаила Петровича не знала границ: он запросто мог подарить другу на день рождения часы за 50 тысяч долларов или загородный дом, а своей домработнице BMW. Или — без всякого повода — презентовать соседу спортивный “Porsche”.
— Ну как ты не понимаешь — не могу я тебе его продать! Ты же мой друг! Ну, если он тебе так нравится... Дарю! — в душе он был настоящим волшебником и не признавал полутонов.
По утрам Миша играл в демократию и завтракал вместе с прислугой.
— Ой, да убери ты эту черную икру, надоела! — сидя в большой столовой, отмахивались зажравшиеся охранники.
— А я обожаю: черную икорку да на помидорчик... — уминала за обе щеки домработница.
Если он так относился к друзьям и слугам, нетрудно представить, на что был готов ради любимой девушки.
— Твои проблемы — мои проблемы, ты только скажи, и будет все, — постоянно повторял Миша. — Бросай банк, ты же такая хрупкая! — И уже практически сдаваясь: — Если ты без этого не можешь, давай я тебе открою свое дело.
Венеция, Рим, Милан. Музыканты забывали о других клиентах, стоило им лишь показаться на горизонте. Узкие лодки с яркими лентами выстраивались в ряд, и вся Венеция, высунувшись из окон, наслаждалась хоровым пением красавцев-гондольеров — русский барин швырял деньги не считая, лишь бы все было по высшему разряду.
В Испании случился первый конфуз. Она тащила его в музей. Он ее — в магазины. Потом Оля сообщила, что собирается покупать квартиру: банк, где она по-прежнему работала, строил дом, и сотрудникам предлагали ипотечные кредиты. К тому же она давно откладывала на собственное жилье, да и родители обещали помочь.
— Какое Крылатское? Это где? Бери только в центре, на Арбате, рядом со мной, — Миша был непреклонен.
Денег хватило на бывшую коммуналку в старом доме — спасибо кризису. В новых хоромах ремонтом заправлял Миша. “Зачем библиотека? Только пыль на этих книжках собирать! Давай лучше статую позолоченную поставим!”
Потом был Олин день рождения. Цветы на работу доставили несколько человек. Посмотреть на оранжерею сбежался весь банк, а под окнами ее ждал новенький “мерс” — весь в бантиках и сердечках. Вообще-то Миша хотел подарить “Ягуар”, но тут уже не выдержала сама именинница: “Что я с ним буду делать?! У моего начальника машина дешевле!” “Мерс” почти все время был на приколе, а Оля приезжала на работу на своей “восьмерке”. Кто хоть раз сталкивался с обычной человеческой завистью, поймет почему.
На следующий праздник он подарил ей норковую шубу. Потом, через пару дней, еще одну, со словами: “Мне эта больше нравится”.
— Оля, он меня пугает, — не выдержала как-то ее мама, которой в глубине души претило такое бахвальство. — Не наше это.
— Мам, не говори мне про него ничего плохого, — обрубала разговоры Оля. — Миша меня любит. Просто он не умеет по-другому.
— Надо же, такого мужика отхватила! — восхищались Мишей все ее подруги.
— Роди от него, никуда не денется, — советовали его друзья.
Оля лишь качала головой. Предыдущая Мишина зазноба, переспав с ним несколько раз, предъявила ему потом младенца. Денег он ей, конечно, давал, но из своей жизни вычеркнул обоих раз и навсегда. Она так не хотела.
— Оля такая скромница. Никогда ничего не попросит. Мне такие раньше не встречались, — признался он однажды ее маме.
В общем, все было супер. Кроме одного — никаких планов на будущее. У него уже была семья — жена со взрослыми детьми жили в Европе, куда он время от времени наведывался. Такой статус-кво его вполне устраивал.
— Ну сколько мне одному надо? Заработаю для сыновей еще миллионов двадцать, и можно идти на покой. Пожить наконец для себя.
Оля часто оставалась у него, но вместе они не жили. В огромном поместье всем заправляла домработница. Каждый раз, приходя к нему, она искала свои тапочки, халат и зубную щетку. Та брезгливо комкала их в пакет или прятала в дальний угол гардеробной — мол, знай свое место, и до тебя тут были фаворитки.
В его разговорах всегда было “я”. И никогда “мы”.
Их роман продолжался уже два года.
— Так выпьем же за Мишу — нашего лучшего друга, которого всегда окружают красивые женщины! — загородный дом гудел, как улей. Мишин день рождения гуляли на полную катушку — с большим приемом ВИП-гостей, сумасшедшим застольем и цыганами-медведями-именитыми артистами.
Оля выбежала из зала — ее трясло от обиды. Да, она сидела рядом с ним, и все знали, что он ее обожает. Но... Ничто так не обламывает, как отсутствие всяких перспектив. Она забилась в уголок и разрыдалась. Это все не для нее. Черт возьми, она простая русская баба, и ей хочется нормальной семьи, чтобы по воскресеньям были рядом муж и дети, а она подливала им наваристый борщ с пампушками.
И пусть катятся к черту все эти “Ягуары”!.. Она и без них проживет!
— Что ты, конфетка... — выбежал Миша.
— Или женись на мне, или давай расстанемся — я так больше не могу, — выпалила разом.
— Давай расстанемся, — задумавшись на секунду, согласился он.
Отрыдала свое, взяла себя в руки. Вскоре объявился Миша: “Все-таки не чужие друг другу. Может, останемся друзьями?” Они созванивались, иногда встречались. Ничего личного, так — старые приятели.
“Приползет сама. От таких денег не уходят”, — были убеждены все его товарищи. Он и сам в этом ни секунды не сомневался.
Раньше в ее жизни был только один человек — Миша. Его интересы, его друзья, коих он так по-царски одаривал. Конечно, она понимала, что “Porsche” и загородные дома преподносятся не только от широты души. Приятели его — люди высокопоставленные. Одного их слова достаточно, чтобы выгодный контракт получила та или иная фирма. У Миши был настоящий талант — делать деньги из воздуха и своей неслыханной щедростью покупать симпатии нужных людей. Для мальчика из рабочей семьи, он сделал поистине головокружительную карьеру.
У Оли снова появилось свободное время, и она могла теперь общаться со своими друзьями. А потом познакомилась с американцем Майклом, больше 10 лет проработавшим в России, — он приходил к ним в банк за кредитом. Они стали встречаться.
— И что — у тебя все хорошо? Может быть, ты еще и замуж собираешься? — через год после разрыва подколол ее Миша.
— Может быть, — с Майклом они понимали друг друга с полуслова, и он действительно сделал ей предложение. В августе они собирались пожениться.
Эта новость его словно подкосила.
...Да что она о себе возомнила! Миша тут же примчался к ней домой.
— Посмотри на себя: тебе 30 лет. Ты что — красавица? Да в тыщу раз есть лучше! Самая умная? Да брось! — раньше он называл ее богиней. Теперь мог выражаться только матом.
Он звонил ей каждый день — умолял вернуться. Потом, окончательно убедившись, что все бесполезно, поменял тактику. Сначала она его угрозы не воспринимала всерьез: он по-прежнему был для нее добрым волшебником. Но его слова становились все страшнее.
Его охранники дожидались ее в подъезде, дежурили во дворе. А однажды Миша сам подстерег ее на лестничной клетке, набросился и начал душить. В итоге Оле с родителями из квартиры пришлось срочно бежать. Но он нашел ее новое место жительства и названивал с новой страстью. “Кладбище я тебе устрою. Первой же полетит твоя мать”, — Миша уже не стеснялся в выражениях, пообещав закопать на погосте всю ее семью. Потом потребовал вернуть свои подарки. Другая бы послала его подальше, а Оля собрала драгоценности, шубы, шмотки, ключи и отдала своему адвокату.
Бывшего любовника это взбесило еще больше. “ОТ ТАКИХ ДЕНЕГ НЕ УХОДЯТ” — засело у него в голове. Да как она посмела! Он долго рассматривал подаренные когда-то цацки и наконец не выдержал: “Она все камушки подменила!” И захотел получить назад квартиру на Арбате — вернее, деньги, вложенные им в ее ремонт. “Хорошо, мы ее продадим и все тебе вернем”, — Оля уже была согласна на все. Лишь бы он исчез из ее жизни.
Она все-таки вышла замуж за Майкла. Но Мишу это не остановило — он продолжал ее преследовать. Один из телефонных разговоров, полный угроз и оскорблений, Оля записала на диктофон.
— Придется обратиться за помощью в правоохранительные органы. У нас в Америке ему бы по суду запретили приближаться к тебе и на 10 метров, — Майкл рассуждал с точки зрения закона. Он много раз слышал, что в России, как и в США, строится правовое государство.
Оля написала заявление в Хамовническую прокуратуру: “Просим принять меры прокурорского реагирования. Поскольку возможности реализовать угрозы у влиятельного Михаила Н. очень велики”. Заявление спустили в 60-е отделение милиции ОВД р-на “Хамовники”. Дознаватель пригласила Михаила на беседу.
История о том, как какая-то стерва, обобрав до нитки наивного олигарха-романтика, с особым цинизмом плюнула ему в душу, не могла не тронуть работников силовых структур. В возбуждении уголовного дела против Михаила Н. было отказано.
Зато появилось другое дело — в отношении той самой стервы, которая не только обобрала несчастного человека, но еще на него и наговаривает. Через несколько дней Олю вызывают в милицию, чтобы предъявить обвинение в ложном доносе. Но женщина не приходит — “правоохранительный перевертыш”, в результате которого она из жертвы превратилась в алчную интриганку, отправил ее на больничную койку.
Наша милиция, впрочем, не сдается и идет на все, чтобы выманить особо опасную преступницу из ее норы.
27 августа 2003 года в четыре часа дня Оля вместе с мамой выходит из дому, чтобы ехать в поликлинику. Но стоит ей только сесть за руль и захлопнуть дверцу автомобиля, как начинает действовать план “Перехват”. Молодые люди в штатском настойчиво требуют, чтобы она вместо врача ехала к следователю. Естественно, Оля отказывается.
Переговоры продолжаются три часа. Террористка остается в машине. И тогда на помощь бравым парням прибывает “усиление” — оперативно-следственная группа Хамовнической прокуратуры в составе семи человек! А еще через некоторое время — сотрудники УСБ ГУВД Москвы.
И все-таки злостной преступнице удается выскользнуть из рук правосудия! У Оли резко ухудшается самочувствие (разумеется, симулирует), за ней приезжает “скорая помощь” из американской клиники (понятное дело, шпионская). С диагнозом “острая реакция на стресс, паническая атака” Оля попадает в больницу. А оттуда — на 40 дней в клинику неврозов.
“Прорвемся!” — решают опера. Они чуть ли не ежедневно навещают больную и бесстрашно заявляют врачам знаменитой Соловьевки, что преступнице все равно не уйти от возмездия. Они подают на нее в федеральный розыск. Спасибо, что не в Интерпол.
Из письма консула посольства США в Хамовническую прокуратуру:
“Посольство США в Москве свидетельствует Вам свое уважение и ходатайствует о проведении тщательного рассмотрения заявления г-жи Ольги Н., супруги американского гражданина. Посольство озабочено угрозами в адрес члена семьи американского гражданина и надеется, что органы следствия и прокуратуры сделают все возможное для тщательного расследования данного заявления”.
Михаил строит правовое государство, используя на полную катушку все возможности соответствующих органов. Майкл обратился за помощью в американские деловые круги, и банальный любовный треугольник вот-вот выльется в международный скандал. Оля до сих пор лечится в клинике неврозов.
Вот такая она — русская любовь. Бессмысленная и беспощадная.
