“Российские законы становятся все более адаптированными для притока иностранных капиталов”.
Время и место для объявления этой радостной вести было выбрано с безупречной точностью. Президент Путин произнес заветные слова в четверг на встрече с иностранными инвесторами — немедленно после того, как Генпрокуратура арестовала контрольный пакет акций ЮКОСа, принадлежащий как раз иностранным компаниям, и на фондовом рынке случился обвал — уже второй за минувшую неделю.
Лица иностранных инвесторов, прибывших на встречу с президентом в Кремль, выражали сложные чувства. С одной стороны, они, конечно, разделяли радость президента. С другой — все-таки немножко сомневались.
После того как у них на глазах акции ЮКОСа катастрофически обесценились исключительно благодаря усердию прокуратуры, иностранные инвесторы заподозрили, что Россия не так уж хорошо для них адаптирована. И лучше, наверное, все же не рисковать и деньги в ее экономику не вкладывать. Кто их знает, этих русских, что у них на уме.
Правда, потом журналистов попросили удалиться, и неизвестно, о чем дальше говорил с иностранными инвесторами президент Путин. Видимо, пытался им объяснить, что Ходорковский — особый случай, и то, что случилось с ним, никогда не произойдет ни с кем из уважаемых иностранных инвесторов. Но интересно, какими словами он это объяснял? Как аргументировал?
Неужели сказал все как есть: мол, очень уж большие амбиции у вашего коллеги Х. — в этом все дело. Лез в политику. Готовил платформу, с которой в будущем собирался командовать страной. И Кремлем в том числе.
Как? А так. Заранее покупал следующую Думу, намереваясь иметь под своим контролем по крайней мере половину депутатских голосов. Ради этого финансировал подряд все партии — и правые и левые, — а когда Кремль велел ему прекратить давать деньги коммунистам, не послушался.
Партию власти, то есть “Единую Россию”, он, конечно, тоже финансировал. (Интересно, кстати, прекратились сейчас вливания или по инерции еще продолжаются?) Но это никак не искупает его вину. Ведь он покусился на святое — на парламент, который по нашим неписаным правилам должен слушаться одного только президента.
Потому что, если парламент будет слушаться не президента, а другого хозяина, это значит, всякий раз, когда надо будет принимать важное решение и проводить его через Думу, президенту придется считаться с этим самым хозяином. Договариваться. Идти на поклон.
К какому-то олигарху. Тьфу, гадость.
Поразительно, с какой легкостью люди верят в самые невероятные версии, объяснения и навешанные ярлыки, если они совпадают с их собственным пониманием жизни.
Например, подавляющее большинство граждан верит, что законная власть сейчас “раскулачивает” ненавистного олигарха Ходорковского, отбирает то, что он своровал у народа. Хотя на самом деле это совсем не так.
Достаточно почитать уже опубликованные справки из дела ЮКОСа, чтоб увериться: ничего там не делалось такого, чего не делалось во всех прочих компаниях. А значит, всех наших олигархов, полуолигархов и даже четвертьолигархов можно закрывать на тех же основаниях.
Но ведь всех не закрывают. Закрывают одного.
Тогда какое это раскулачивание? Раскулачивание — оно выборочным не бывает, его ведут ударной организованной кампанией — во всех деревнях сразу. А если берутся только за одного кулака — это банальный наезд, а не кампания. И добро, нажитое кулаком, в таком случае вовсе не государству отойдет, как полагают наивные граждане, а другому кулаку-соседу. Передел собственности — вот что это такое. А вовсе не восстановление справедливости.
Глупо надеяться, что Х. — первый в длинном ряду, а после него прокуратура возьмется раскулачивать всех прочих олигархов. Если бы он был всего лишь первой жертвой широкомасштабной кампании, президент не стал бы сейчас заявлять, что пересмотра итогов приватизации не будет. Не стал бы успокаивать иностранных инвесторов. И с ЮКОСом в этом случае прокуратура сейчас действовала бы гораздо более осмотрительно, стараясь не вызвать обвала акций, чтоб не удешевлять то, что государство забирает себе. Ведь это уже не чье-то чужое, а свое.
И вот еще что: сами олигархи тоже знают, что идет не кампания по их раскулачиванию, а наезд на конкретного Х. Если бы они думали, что это кампания, они вели бы себя иначе. Они бы понимали, что после Х. придут за ними и постарались бы уже сейчас отразить атаку контрнаступлением. В принципе им ведь ничего не стоит объединиться и, скажем, прекратить продажу бензина по всей стране. Для начала — на три дня.
А потом опять попросить президента встретиться с представителями бизнеса. Тогда бы он, наверное, уже не отказался с ними побазарить.
Даже дети знают, что кремлевская администрация делится на два боевых отряда больших друзей президента Путина. Один отряд — это то, что осталось от Ельцина, другой — питерский призыв. Первые вроде как побогаче, вторые поагрессивнее, но задача у тех и других одна — окончательно и бесповоротно завладеть президентским телом.
Понятно, что Ходорковский ассоциируется со старым отрядом и его командиром Волошиным. Понятно, что атака на него организована новой командой (больше ее просто некому организовывать). Понятно, что он сам ее и спровоцировал. Не надо было скупать Думу. Не надо было помогать коммунистам. Не надо было все лето ездить по стране и активно общаться с общественными организациями, правозащитниками, журналистами, сколачивая себе “поддержку в обществе”. Не надо было вести себя так, будто, когда у Путина закончится второй срок, ты собираешься претендовать на его место и готовишь почву, забиваешь колышки.
Никогда не надо делать такие вещи. Они очень раздражают власть.
Тем более что и здесь не обошлось без ярлыков. Да, обывательская (она же подавляющая) часть общества уверена, что Х. воздается по справедливости. Однако тонкая интеллигентская прослойка, напротив, полагает, что он светоч либерализма, страдающий во имя идеалов демократии. Он и Волошин — два светоча. А питерцы — гэбисты, они ведут страну к тоталитарному режиму, и когда уйдет Волошин, наступит апокалипсис, не будет свободы слова, и даже исправленный Конституционным судом закон о предвыборной агитации ничего уже не изменит.
Но что это за светочи либерализма, если они на корню скупают народных избранников? При чем здесь демократия и ее идеалы?
Нет, к демократии такой подход не имеет ровным счетом никакого отношения. Это не светочи либерализма, а светочи рынка, уверенные, что все на свете покупается и продается, поэтому они покупают то, что им нужно, и требуют за свои деньги определенные услуги. И вся любовь.
Эта история — она не про то, как мы будем жить в ближайшем будущем. Мы как жили, так и будем жить. Для обывательской (она же подавляющая) части населения ничего не меняется из-за того, что в Кремле побеждает та или иная команда. Тем более что все эти команды, честно говоря, стоят друг друга.
Нет, эта история скорее про методы борьбы, про менталитет представителей власти, про их сильные и слабые стороны.
Ситуация-то прозрачная. Есть президент. Он узнает, что кто-то под него не то что копает, но готовит смену его режима. Не сейчас, потом, через семь лет. Но ему все равно неприятно.
Конечно, такое никому не будет приятно, ни одному правителю. Но это жизнь. Всегда есть власть и есть оппозиция, стремящаяся занять место власти. И власть должна уметь справляться с оппозицией умом и хитростью, договариваться и вырабатывать компромиссы. Это и есть принцип “сдержек и противовесов”, на котором держатся западные демократии.
Вместо того чтоб справляться с оппозицией умом и хитростью, Путин делает то же самое, что делает всегда: мочит врага в сортире, не думая о последствиях. Об экономических потрясениях, о том, что иностранные инвесторы захотят уйти из России, о том, что в глазах Запада мы опять выглядим дикарями. Ведь это своих обывателей можно обмануть страшными байками о кровавых преступлениях Ходорковского, а там-то им мало кто поверит.
Вот, собственно, главный вопрос: почему в любой острой ситуации наш президент неизменно выбирает мочилово? Почему отказывается от испытанных “сдержек и противовесов”?
Возможно, конечно, это принцип. Атавистический, дворовый, внушаемый с детских лет суровой школой жизни: если не я его, тогда он меня.
С другой стороны, такое поведение можно ведь объяснить и неуверенностью. В глубине души человек не уверен, что у него хватит сил разрешить проблему умом и хитростью, поэтому он сразу выбирает жесткость и твердость, которые надежно скроют всякую неуверенность.
Вероятно, кто-то предложит и другие объяснения, но... богаче мы от этого все равно не станем. В любом случае, пока власти не научатся вместо мочилова прибегать к “сдержкам и противовесам”, мы, как заколдованные, так и будем ходить по кругу “свинцовых мерзостей русской жизни”. И никакие новые законы нам не помогут из него вырваться — как бы хорошо они ни были адаптированы для притока иностранного капитала.
