Рождество плавно перетекает в Старый Новый год, а там и Святки накатят. Не успеем всласть поколядовать, как грянет Крещение с его полночным купанием. Веселись, русская душа!
Стоп-стоп-стоп. Почему только русская? Мы забыли, что Москва всегда была многонациональным городом, а к православным народам относятся не только русские, но и грузины, армяне, украинцы. Это и их праздники...
Принято на Рождество и Святки ходить “цыганами”: мазаться сажей, надевать “цыганские” юбки с оборками, рядиться в шубы навыворот... А ведь сами цыгане тоже православные. Мало кто знает, что они с удовольствием отдают должное одному из главных христианских праздников — Рождеству Христову. Свидетелем необычных цыганских гуляний удалось стать репортеру “МК”.
Мужики выходят из домов, у каждого в руках по гусю: удобно держа пернатых за вывернутые шеи, они с размаху выбивают птицу о деревянную стену жилища. Так цыгане из табора, что некогда осел в деревне Тверитино Серпуховского района, готовятся к православному Рождеству.
Местные русские жители уже несколько лет наблюдают за этими действиями, как за сеансом черной магии. Они и не подозревают, что хорошенько отбитый в ночь перед праздником Христовым гусь, по преданию, сулит цыгану не только мягкое жаркое, но и удачный новый год.
— Будут предлагать есть — я вам не советую! Готовят они так: покупают мясо, ни в коем случае не моют, а, нарезав его огромными кусищами, сразу кладут в кастрюлю без воды… И оно там то ли жарится, то ли варится в собственном соку! — предупреждает нас Николай, один из немногих аборигенов русской половины Тверитина. Хоть человек и бывалый (живет по соседству с табором уже 10 лет), он не идет с нами дальше трех бревенчатых кабинок определенного назначения без дверей (“Это еще что, летом цыгане и ими не пользуются!”).
Дымящиеся трубы правильных квадратных домиков, растущих в три ряда, все равно навевают мысли о жареном гусе. Вот мы и не заметили, как откуда ни возьмись вынырнула стая полуголых цыганят: “Продай фотоаппарат! Сто рублей даю!” — облепили они фотокора как мухи. А на отказ пригрозили: “Тогда пойдем к барону!”
Цыганский владыка представлялся отдающим приказы рубить головы с плеча. И точно: дверь его хибары вдруг распахнулась под напором сразу двадцати горячих цыганских парней — они как угорелые промчались в соседний дом. Небось распекал! Вслед за ними на пороге показался старичок в резных чапаевских усах и с кривой клюкой.
— Рождество и Пасха для цыгана — главные праздники! — сообщил он нам, приглашая в дом. — Я всех детей велю крестить по русскому обычаю...
Забавно, что при этом у большинства из них сохраняются совершенно цыганские имена. Сам начальник табора гордо зовется Червонцем (и Николаевичем по отцу): “В честь великого барона, долго водившего цыган по русской земле туда-сюда!” Молятся цыгане на своем тарабарском языке, но ни одной иконы мы во всей деревне так и не нашли.
В доме почти всю мебель заменяют пушистые ковры: в каждом жилище обитает не меньше десяти человек, и еще ведь должно быть место, где ходить. Цыгане шастают по половикам не разуваясь. Вместо дверей комнаты разделяют висячие занавески. Трехметровая елка занимает сразу половину праздничной комнаты — срубили в ближайшем лесу; на пушистых ветках под потолком (чтобы не допрыгнули цыганята) болтаются гирлянды, шоколадные конфеты и яблоки.
— Вот рачия — водка по-вашему! Пиво, вино… — предлагает хозяин. — Вообще мы пьем только в праздник. Хотя в семье не без урода — есть тут у нас один цыган: как начнет бухать, не остановишь… Я с ним сколько бесед проводил, бывало, и побьем его немножко. Без толку. А для женщины это вообще позор. Одна цыганка с Тулы даже кровь в больнице от спирта очищала — так про нее все знают!
Жена Червонца Тамара — разноцветная женщина с длинными черными косами — подносит хозяину национальные кушанья. Вместе у них 7 детей и 12 внуков! Дочери заинтересованно выстраиваются по стенам. Решаюсь отведать голубца: на вид он совсем как русский, но на деле оказывается настоящей перцовой бомбой — цыгане любят поострее.
— Одно кушанье, которое ты никогда не попробуешь у нас, — это щука! — поднимает палец барон. — С этой рыбой у нас издавна договор: она лечит цыганам желтуху, а мы ее в ответ не едим. Чтобы исцелиться, больной покупает щуку на рынке, а потом смотрит ей в глаза, после чего рыба умирает. А цыган встает на ноги...
Нас потчуют фирменным цыганским пирогом: “В нем тесто, творог, изюм… Просто тает во рту!” — смакует Червонец. Я с трудом проглатываю кусок: с солью явный перебор. К тому же после обеда замечаю, что нарезанный чудо-пирог за отсутствием мебели валяется под елкой прямо на полу…
Потом барон принялся красочно расписывать достоинства своего национального головного убора — каракулевой шапки, а когда мы попросили показать нам ее и дать примерить, так и подпрыгнул на месте:
— Ой, беда, что ж я наделал! — и с этими словами он поспешно заковылял во двор. — Один из сыновей надел ее и ушел в другой дом...
Оказывается, столы для мужчин накрыты в каждом доме: мужи обязаны попраздновать везде. Если кто-нибудь пропускает ответственное мероприятие, наносит этим страшное оскорбление соседу. “Ты меня уважаешь?!” — с алкоголическим вызовом в голосе обратился цыган по фамилии Перица к своему барону. Тот свалил вину за срыв торжественного обычая на нас.
— Идите к женщинам! У них веселей: они танцуют! — посылали репортеров “МК”.
Жена в цыганском семействе менее почитаема, чем муж, поэтому все праздники супруги отмечают отдельно. В надежде увидеть национальные песни-пляски мы ринулись в указанную избушку, но там нас ждал облом: цыганские девушки зажигали с малышней под магнитофонные записи... И сюда добрались Пугачева с Сердючкой! В паре по цыганскому закону разрешается танцевать только с родственниками, иначе табор устроит над нарушителем суд (могут даже побить).
Не знаю уж, как насчет выпивки, но курят цыганки все поголовно. И колечки пускают. При этом сверкают золотыми коронками, которые здесь имеются даже у молодых: “Чем больше золота во рту, тем богаче и красивее цыганка!”
— Гадали в ночь перед Рождеством? — поинтересовалась я у женщин, блуждающих в дыму, как ежики в тумане.
— Да ты что?! Цыганам нельзя самим на себя и на родственников гадать! Мы даже гороскопы не смотрим! — при этом сами женщины каждый день гоняют в ближайшие подмосковные города, где занимаются всякой хиромантией.
Пожилая цыганка по имени Мария хвастается дочкой-хозяюшкой: “Такая она прилежная, что мы наконец решились и им с мужем белого петуха на ужин зарезали!” Смерть птицы обычно посвящена тому, что молодоженам скоро предоставят отдельную жилплощадь.
После посещения четвертого дома (а их еще штук двадцать!) вереница мужчин редеет, а от ветра ее слегка заносит. Подвыпившего барона прорывает:
— Все русские ненавидят цыган! Вот я паспорт советский потерял — его никто не хочет без взяток восстанавливать... Раньше мы всегда ходили голосовать, а теперь не за кого!
В самый праведный гнев барона недавно ввел депутат в местную администрацию. Он для увеличения электората перед выборами прислал на каждого цыгана именную листовку, которая гласила: “С праздником вас, дорогие труженики села!” — а на обложке розовощекая баба, разметающая вилами стог сена. И адресовано: “Михай Салба Ивановне” или “Калибри Луевичу”...
— Цыгане по ветви Михаев всегда торговали, Оглы были простыми рабочими... Раду занимаются перепродажей с заводов... А те цыгане, что воруют, торгуют наркотиками и обирают прохожих в столице, не имеют фамилии. Мы их называем — цыгане-москвичи! Это совсем другая порода, так и знайте! — сообщил на прощание Червонец Николаевич.
