В театре “Московская оперетта” — премьера: самую опереточную из всех оперетт — “Сильву” Имре Кальмана — поставила Инара Гулиева. Театр, который первым в Москве запустил жанр мюзикла, продолжает доказывать: слухи о гибели оперетты сильно преувеличены. Судьба австро-венгерских графов, графинь и шансонеток волнует российскую публику столь же остро, сколь и в эпоху строительства коммунизма.
Кальман написал “Княгиню чардаша” в 1915 году. В “Московской оперетте” впервые ее поставили всего через 13 лет после венской премьеры. С тех пор “Сильву” переписывали, делали новые инсценировки, меняли название, но в репертуаре театра она была всегда. Потому что “Сильва” для оперетты — то же, что “Травиата” для оперы: успех, аншлаг и касса.
Режиссер Инара Гулиева сама играла в предыдущей постановке — сначала Стасси, затем Цецилию. Гулиева сдвинула время действия лет на 15 вперед в сравнении с оригиналом, тем самым придав видеоряду спектакля характер мюзикла. Разноцветные лампочки кабаре, в котором выступает Сильва, шляпы с полями и широкие брюки у мужчин, коротенькие платья девушек опытному зрительскому глазу, который на бродвейском мюзикле уже собаку съел, сразу напомнят, скажем, “42-ю улицу”. Но на этом сходство с мюзиклом не кончается. Ведь у нашего зрителя теперь не только глаз, но и ухо опытное. И оно (ухо) сразу отличит микрофонное пение, как это бывает в мюзикле, от живого, как положено в оперетте. В “Сильве” используется какой-то промежуточный прием: есть микрофонная подзвучка, судя по всему, размещенная в пространстве сцены, которая дает эффект крайне неровного звучания. Неровно звучит и оркестр, в котором преобладает звучание духовых, периодически прорывающихся сквозь легкую ткань музыки Кальмана с ревом и фальшью.
Тем не менее на сцене происходит все абсолютно по-опереточному. Милые шутки типа “ты бледный, как вареный рак”. Прелестные мизансцены — князь валится на стол и утыкается головой в филейные части Цецилии. Ну и, конечно, канкан, “Красотки кабаре…”, персонажи пьют шампанское в больших количествах, вызывая зависть зрителей, и т.д. Елена Зайцева в роли Сильвы и Валерий Исляйкин в роли Эдвина симпатичны, но довольно стандартны. Светлана Варгузова (Цецилия) и Юрий Веденеев (Ферри) — вызывают уважение как опытные мастера. Но самым неожиданным и обаятельным оказался Михаил Беспалов в роли Бони, который в его исполнении ужасно похож на английского комика мистера Бина.
Есть в спектакле и еще одна сильная сторона: на фоне андрогинно-унисексовых, окрашенных в бледно-голубые тона тенденций современного легкого искусства оперетта выглядит каким-то оплотом здоровых натуральных инстинктов и традиционных ориентаций. И хотя в одной сцене все-таки появляются танцоры в пачках (видно, все же сейчас совсем без этого не обойтись), сюжетно это оправданно: в стельку пьяный Эдвин видит бредовый сон. Так что тезис “Без женщин жить нельзя на свете, нет!” можно считать девизом жанра оперетты, бессмертного, как все здоровое и позитивное.
