Процесс по делу об убийстве нашего коллеги, журналиста “МК” Дмитрия Холодова, можно сказать, вступил в завершающую стадию. Вчера в суд были вызваны ряд важных свидетелей, среди которых — экс-министр обороны Павел Грачев.
Грачев, как всегда, не обошелся без заготовленного заранее сюрприза. Вчерашний был весьма оригинален. Оказывается, это не он “заказал” Диму Холодову, а “Московскому комсомольцу” “заказали” его, тогдашнего министра обороны.
Грачев был вызван к 14 часам и прибыл в 13.50. Комментариев никаких никому не давал. Но был весел. “Соскучились без меня?” — спросил он журналистов, когда начали работать вспышки фотоаппаратов.
Минут 15 Грачеву пришлось подождать у входа в зал, затем его вызвали на трибуну. Судья разрешил журналистам снимать его 3 минуты, и Грачев с удовольствием позировал в телекамеры. Далее процесс допроса Грачева приведен с некоторыми сокращениями.
Гособвинитель:
— Какая у вас была реакция на публикации Дмитрия Холодова?
Грачев:
— Не положительная. Потому что эти статьи были явно заказными, дискредитировали армию, меня лично и членов моей семьи, в частности старшего сына.
Гособвинитель: — А вам известно, кто заказывал эти статьи?
Грачев: — Конечно. Господин Гусев.
Далее Грачев пространно рассказывал о том, что существовал некий заговор между главным редактором “МК” Павлом Гусевым и Владимиром Гусинским. Поводом к этому заговору, по мнению Грачева, якобы послужили события октября 93-го года. Вроде бы Гусинский вместе с Гусевым были недовольны действиями Грачева и решили дискредитировать его в СМИ. “Была создана кампания по дискредитации меня и моей семьи”, — сказал на суде Грачев.
Гособвинитель Ирина Алешина попросила экс-министра прокомментировать эпизод записи программы Владимира Познера “Мы”, когда Грачев назвал Холодова “внутренним противником”. Грачев охнул: “Может, не стоит об этом в присутствии родителей?” Но Юрий и Зоя Холодовы, родители Димы, сказали: “Ничего, мы выдержим”. Грачев подробно рассказал, как он готовился к этой передаче, не утаив, что был недоволен приходом Дмитрия Холодова в студию. Но при этом не смог припомнить, называл ли он Холодова внутренним противником.
Гособвинитель: — Отдавали ли вы приказ разобраться с Холодовым?
Грачев: — Во-первых, в слове “разобраться” я не вижу ничего криминального. Во-вторых, я не давал команду, а требовал разбираться с любым журналистом по каждой статье, написанной не в пользу армии. Разобраться — это значит найти истину и найти тот источник, откуда черпалась вся эта чернуха.
Гособвинитель: — Каким образом должно было происходить это разбирательство?
Грачев: — Встреча с журналистом и узнать, откуда у него эта информация.
Гособвинитель: — Заявляли ли вы публично: “Жаль, что десантники не могут заткнуть рот этому писаке” (имеется в виду Холодов)?
Грачев: — Я не помню, может, и говорил.
Вопросы Грачеву задавали и родители Димы Холодова. Зоя Александровна, например, поинтересовалась: дипломат с СВУ, который взорвался в руках Димы, изготавливали профессионалы, на его взгляд?
На что Грачев с недоумением ответил: “А что такое СВУ?” И добавил: “А может, Дима сам его изготовил? Я не верю, что эти ребята (Грачев обвел взглядом подсудимых) таким глупым образом могли это сделать”.
Судья: — Одна из тем, которых касался Холодов и другие журналисты, — коррупция в Западной группе войск. Известно ли вам, что в связи с публикациями по ЗГВ были возбуждены уголовные дела и кто-либо из военачальников был предан суду?
Грачев замялся и ответил:
— О том, что там были факты коррупции, это вскрывал сам главком и привлекал их (имеется в виду коррупционеров) к ответственности.
Так, значит, не все, что писал Дима, была “ложь”, как об этом талдычит Грачев? Большим откровением для Грачева явилось то, что в отношении него в 99-м году было возбуждено уголовное дело. Судья зачитал документ, согласно которому оно было прекращено. Грачев был крайне удивлен: “А что, против меня было уголовное дело? Я что, был преступник?”
Судья пояснил, что против него были даны показания, в связи с чем и было возбуждено уголовное дело.
— А кто давал такие показания? Кто такой?
Зал дружно проскандировал: “Поповских”.
Грачев развернулся к Поповских: — Ты что, давал такие показания?
Поповских растерялся: — Нет, не такие.
В постановлении о прекращении уголовного дела сказано, что Грачев неоднократно вызывал Поповских к себе и требовал разобраться с Холодовым. “Вплоть до угроз расформировать 45-й полк”. Тем не менее в ходе расследования эти высказывания не были расценены как подстрекательство к убийству, поэтому уголовное дело в отношении Грачева прекратили.
Помимо Грачева вчера допросили и других свидетелей — в том числе бывшего сотрудника узла связи Управления командующего ВДВ Анатолия Лагутина. Лагутин познакомился с Холодовым осенью 1993 г. К тому времени он уже не являлся военнослужащим. “Меня незаконно выгнали из Вооруженных сил”, — сказал он на суде. Он сам связался с Холодовым, чтобы тот написал об этом статью. После того как материал появился в печати, их сотрудничество продолжилось. На суде Лагутин вспомнил, что встречался с Холодовым 17 мая 1994 г. Дима сам позвонил ему и попросил посмотреть документы, которые к нему попали, чтобы оценить: подлинные или нет. Встреча журналиста с Лагутиным произошла в редакции “МК”.
Лагутин: — Холодов говорил, что у него есть сведения о том, что Павлу Поповских якобы поручено министром обороны Грачевым разобраться с Димой и что Грачев держит его под колпаком. Дима поинтересовался у меня как у бывшего военного ВДВ: какими средствами воздействия на него могут воспользоваться подразделения Минобороны? Я успокоил Диму: мол, серьезной опасности нет. Его могут избить, но вряд ли убить. Но вместе с тем сказал Холодову, что если Грачев захочет с ним расправиться, то именно руками разведчиков ВДВ.
Прокурор на суде спросил у Лагутина: почему это должны были поручить именно разведчикам? На что Лагутин ответил: а кому же еще? В том смысле, что, кроме них, Грачеву это дело доверить некому. Лагутин также добавил, что Дима сказал ему о подготовке публикации по коррупции в Западной группе войск...
