Взрослые женщины выходят на сцену пионерами, мальчиками со срывающимся дискантом, капризными девочками в бантах. Они, которые еще вчера делали аборты и гуляли с возлюбленными в ресторанах, сегодня лазают по деревьям, свистят, и если отдают честь, то только пионерскую.
КТО ОНИ
— эти странные женщины? И женщины ли они? Это — травести, представительницы самого редкого актерского амплуа. Можно сказать, сегодня почти умершего. Впрочем, смерть его оказалась кроткой, как детский вздох, и панихида с похоронами не были объявлены. Потому что, как в заповеднике, на московских подмостках еще трудятся эти нежные, эти очень детские создания.
1.
Ровно 35 лет Тамара Мурина играет в Театре сатиры Малыша из легендарного спектакля “Малыш и Карлсон, который живет на крыше”. Ровно 35 лет в 11 утра по выходным она натягивает короткие штанишки с широкими помочами. Причесывает коротко стриженные волосы, накладывает тон.
— А грим — круглые детские глазки, пухлые губки?
— Нет, никакого грима. Немножко тона для загара.
Тамара смеется, и я не очень понимаю, кто смотрит на меня из трехстворчатого зеркала — 58-летняя актриса или мальчишка-сорванец 8 лет с очень грустными глазами.
— Вообще, я скажу тебе: травести — это очень грустно.
2.
А откуда и когда взялись травести? Вообще “травести” означает “переодевание”. И первопроходцами в этом деле были, естественно, женщины, которых на это толкали, естественно, мужчины. Так, композитор Гуно в опере “Фауст” написал партию юноши Зибеля для контральто (низкий женский голос). И у Римского-Корсакова в “Садко” гусляром Нежатой выступала контральто. Заметим, что вокалистки с удовольствием распевали арии в мужских платьях под балконами возлюбленных. Сложнее было с ролями детей, коих в пьесах было немало. Поначалу малолеток обоих полов играли дети артистов и служащих театра. Но в этой жизненной правде, превращавшейся на сцене в театральную, таилась страшная опасность. Во-первых, театр становился заложником детских капризов. Вспоминают, как за два часа до спектакля маленькая артистка устроила истерику: “Не хочу идти, ненавижу играть”. На квартиру к ней примчался режиссер. Посулил пуд конфет.
— Да откуда же у вас пуд? — надула губки девочка. Но ее все же уломали. Когда она вошла в гримуборную, на столе стопочкой лежали коробки монпансье.
— Так и есть — пуд, — довольно протянула она, — так и быть, буду играть.
Вторая опасность — органика детей, справедливо приравненная к органике животных. В дореволюционном театре (никто не помнит уже, в каком) в семейной сцене родители на глазах ребенка бурно ссорились: отец швырял подушки, стул. И вот на одном из спектаклей пятилетняя девочка, до этого послушно-молчаливо сидевшая на репетициях, вдруг сползла со своего кресла и стала молча наводить порядок. Зал покатывался, глядя на нее, и совершенно не обращал внимания на взрослых артистов.
Но то было до революции. Именно октябрьскому перевороту 17-го года русский театр обязан появлением амплуа травести.
3.
— Тамара, почему ты решила стать травести? — спрашиваю я Тамару Мурину.
— Я не собиралась ни в какие травести. Поступала в ГИТИС. Но когда на отборочных турах меня попросили показать зубы, я сказала, что я не лошадь, и ушла. Поступила в студию при Центральном детском театре, играла и мальчиков и девочек, только животных не играла. Выпускалась же со взрослой ролью Софьи Зыковой в пьесе Горького, а первая роль была — Питер Пэн, ему было 9 лет.
— В студии учили, как играть мальчиков и девочек?
— Нет, на травести не учат. Если и учили, то быть абсолютно, стопроцентно искренними. Это как животных не обманешь, так и ребенка нельзя обмануть. Если обман, то в зале дети начинают шаркать, пульки, яблоки летят на сцену.
— А какие секреты у травести? Например — скрыть грудь. Вот у тебя какой номер?
— Всегда был третий.
— Как же с такой грудью тебя в травести занесло?
— Не знаю. Так получилось. Но начнем с волос — должна быть мальчиковая стрижка. Затем разговор — на дисканте приходится работать. А грудь... Она утягивается, существует специальная утяжка — пластрон.
— Утягивать третий номер — это больно?
— Конечно, больно. Еще самое неприятное, когда критические дни. Иногда приходилось убегать в кулисы, менять штаны. Были такие казусы.
— Есть ли у травести профессиональные заболевания?
— Трудно сказать. Очень часто возникают проблемы с голосом. Ведь работаешь практически связками, и любая простуда — это, конечно, катастрофа. Весь “Малыш” на связках идет. У меня было несколько раз, когда я замолкала на два месяца — перегружались связки, и начисто пропадал голос. Дома я писала записки.
4.
Так вот, если бы не советская власть, неизвестно, как сложилась бы судьба этого амплуа. В 20-е годы, полные трагедии и энтузиазма, возникло очень много детских театров. Кто в них должен был играть? Беспризорники — это не артисты. Тогда при труппах стали организовать студии, а туда набирали... да кого только не набирали. Однажды красноармейцы ехали по дороге и нашли 10-летнюю девочку, лежавшую в тифозном бреду. Спасибо, подобрали, обогрели и отдали в детский дом в разоренном Петрограде и таким образом спасли будущую звезду — Клавдию Пугачеву. Она и еще четыре подростка с похожей судьбой спустя несколько лет составили славу Ленинградского театра юного зрителя. Их так и называли: великолепная пятерка травести — Пугачева, Охитина, Волкова, Уварова, Ваакерова. Причем последняя среди всех поставила рекорд — она сыграла 5-летнего карапуза, которого родители кормили кашей. Эта сцена стала хрестоматийной для всех травести следующих поколений.
А поколения были что надо. В Ленинграде — Ирина Соколова, Ольга Волкова, в Риге — Вера Сингаевская, в Москве — Валентина Сперантова, Лилия Князева, позже — Бронислава Захарова, Галина Иванова, Маргарита Куприянова, Тамара Дегтярева, Лия Ахеджакова, которая, кстати сказать, не очень любит вспоминать свое “травестийное” прошлое.
5.
Худрук Театра им. Моссовета Павел Хомский — один из немногих режиссеров, кто плодотворно работал с травести. И в Москве, когда возглавлял ТЮЗ, и в Риге.
— Маленький рост, инфантильное телосложение — этого недостаточно. Настоящая травести — это другое. Это, знаете ли, особый талант, тончайшее внутреннее устройство. Лилия Князева — она была идеальной травести и внешне, и внутренне. А Вера Сингаевская — полноватая, даже крупноватая, казалось, совсем не подходящая для детских ролей, оказалась блестящей травести.
По мнению режиссера, многие артистки, игравшие детские роли, часто пользовались штампами — руки в карман, нагло выставленная нога, острые локти, неестественно высокий голос.
— Однажды я смотрел спектакль из зала. И один мальчик на весь зал сказал: “Мама, так это же тетенька”. И заревел.
Такого не могло случиться с Князевой — профессионалом высокого полета и неестественной скромности для ее популярности и звания народной артистки. Когда Хомский репетировал свой знаменитый спектакль “Будьте готовы, ваше высочество” по Льву Кассилю, то Князева не могла смириться с той абракадаброй, которую автор называл иностранным языком ее героя — африканского принца. Тогда артистка самостоятельно отправилась в Институт стран Азии и Африки.
— Суахили нам подойдет? — спросила она по телефону режиссера и начала заниматься со специалистом. Хорошо, что на премьере никто не знал из зрителей этого редкого языка, иначе бы пришли в ужас от того, как народная артистка профессионально ругалась последними словами.
А ее коллега из Детского театра Галина Иванова настолько гениально и органично играла Конька-Горбунка в одноименной сказке, что знаменитый французский артист Даниэль Сорано (парижский театр ТНП) прибежал за кулисы, взял ее, как ребенка, на руки, что было нетрудно, а в Париж увез магнитофонную запись ржания Конька-Горбунка. Такова была сила воздействия искусства русской травести.
6.
— Вот когда ты заставляешь детский зал замолчать или заплакать — ничего дороже этого нет.
— Но, скажи честно, за 35 лет тебе не надоел Малыш?
— Ни в коем случае. Я же играю не просто ребенка, а очень одинокого человека. Больше тебе скажу: я сейчас сознательно иду на какие-то незапланированные розыгрыши с фрекен Бок, с мамой, с тем чтобы не усугублять катастрофического одиночества, которое сейчас существует у детей. В противном случае дети в соплях и слезах уйдут из театра.
— Для тебя есть разница — играть мальчиков или девочек?
— Никакой. Если девочка с характером, то интересно, а если нимфетка-конфетка, то лучше играть мальчика.
— А ты подсматриваешь за детьми?
— Конечно. Я воспитывалась со своими двоюродными братьями, их было пятеро, и мы с сестрой росли как мальчишки. Научились свистеть, лазать по деревьям.
— Извини, у тебя есть дети?
— Нет. Была сложная операция.
— Еще раз прости, просто я хотела спросить, как реагируют на тебя дети друзей, знакомых, родственников?
— Меня все зовут Малыш. Звоню, они кричат: “Малыш звонит!” Или: “Привет Малышу!”
7.
Лучше других профессиональные тайны травести знает художник Алла Коженкова, которая одела не одну сотню мышек, зайчиков и пионеров театров бывшего СССР.
— Меня всегда это потрясало, что матери взрослых детей ходили по сцене, пищали или чирикали. Это, конечно, все странно, но, с другой стороны, сделать костюм для травести — колоссальная трудность. Его надо было сшить так, чтобы скрыть все женские достоинства. То есть сделать костюм такой бесполый.
Художник раскрывает половые тайны ТЮЗа. Женщинам на детских ролях делали утяжку для груди. Она имела форму лифчика, который помнят поколения детей довоенных и послевоенных лет: он двойной, из бязи, на больших лямках и с большими пуговицами. Каждая травести мечтала иметь свой лифчик, но поскольку в стране тотального дефицита даже травестийных утяжек на всех не хватало, их то и дело расставляли или ушивали по фигурам артисток.
С этими утяжками была масса казусов. Актриса МХАТ им. Чехова Нина Килимник 15 лет замечательно играла мальчика Тильтиля в “Синей птице”.
— Бывало, стоишь в темноте, готовишься к выходу, а за кулисами, вроде шутки, тебя могут дружески ощупать мужские руки. И вот однажды я уже настроилась, должна шагнуть на сцену, а сзади незаметно подошел наш корифей и так привычно руками прошелся по груди. “Николай Михайлович, — говорю я ему, — то, что вы ищете, теперь сзади”.
У “мальчиков” была проблема с другим местом, которое нужно было припрятать, — продолжает Алла Коженкова. — Если балетные в трико, как правило, подкладывали, то тюзовским артистам необходимо было скрыть свои достоинства. Иначе странно выглядел бы зайчик ярко выраженного мужского пола. Для этого артистам шили специальные очень тесные сатиновые трусы, которые все прижимали.
8.
“Травести, травести, не с кем ночку провести” — расхожая шутка в театре. Но, если разобрать, она мало соответствует действительности. Травести, как маленькие эльфы или дюймовочки, вызывали у мужчин нежные чувства, прилив благородства, граничащего с отцовством.
Так, у Малыша, то есть Тамары Муриной, был красивый роман с мужчиной по имени Бичико, что в переводе с грузинского означает “мальчик”. Правда, мальчик для травести был слишком крупноват — под два метра ростом, ничего для нее не жалел. Когда она въехала в квартиру за выездом, там не было ничего — только голые стены. И у нее — ничего.
— Я села на батарею и заплакала, — говорит Тамара. — Позвонил Бичико, а я реву. “Жди нас”, — только и сказал он. И вскоре открылась дверь, сначала въехал ящик с шампанским, а потом сверху на меня полилось и само шампанское, которым Бичико к тому же поливал стены. Когда он узнал, что у меня нет даже холодильника, он пошел к соседям и за бешеные деньги купил холодильник со всем его содержимым.
— Я прощу прощения за мой вопрос, но оттого, что травести играли всегда подростков, не наблюдалось ли смены сексуальной ориентации?
— Нет, что вы! Мы такого и не знали. Хотя лично у меня был случай в детском театре — я заметила, что одна помрежка (помощник режиссера. — М.Р.) все время как-то особенно поглаживала меня, угощала орехами и даже провожала до дома. Я не подозревала ничего дурного, но интуитивно почувствовала что-то неладное. И еще поклонница одна тоже вела себя странно. Но вообще травести, насколько я знаю, стопроцентные женщины. Хорошие матери.
По-разному складывались женские судьбы у травести. Точной статистики не существует, но можно утверждать, что у многих из них, игравших для детей, собственных детей не было. Лилия Князева с Роланом Быковым взяли на воспитание мальчика, хотя, Сперантова имела двух дочерей, и крохотная Ирина Соколова также имела дочь. Но список бездетных все-таки больше.
9.
Эти женщины играют детей, и их актерский век так же короток, как детство. Рано или поздно в жизни каждой из них наступает трагический момент, когда выходить на сцену шкодливым пацаном становится просто неприлично. И по внутреннему ощущению, и от страха, что первым это заметит зал.
— У меня такой момент наступил лет пять назад, — говорит Тамара. — Это было ощущение катастрофы, смерти на дистанции. Думаю, что еще буду Малышом, может быть, год. А что потом? Нет, не знаю (замолчала — М.Р.).
Но знаешь, когда слышишь из зала: “Малыш, дай колокольчик” — а это происходит на каждом третьем спектакле, — думаешь, что еще есть внутренние силы. И ты неплохой Малыш. Хотя я всегда говорю Спартаку (Мишулину. — М.Р.): “Вот бабушка Малыш и дедушка Карлсон”.
В зале так никто не думает. И после спектакля дети лезут на сцену, тащат Малышу плюшевых собак, и, что особенно смешно и трогательно, девочки подставляют ему пухлые губки для поцелуя.
Нет, не верю, никакая не бабушка артистка Тамара Мурина. Маленькая, спортивного телосложения, очень подвижная и катастрофически добрая, подбирающая на улице бродячих собак. А, собственно, других, театральных склочниц и стерв, это нежное амплуа никогда не потерпит.
— Знаешь, что самое, наверное, страшное? — спрашивает она меня. — Я не чувствую свой возраст. Могу такое отчудить!
— Например, что?
— Могу подраться. Недавно с собакой своей, Дусей, гуляла, и какой-то подвыпивший мужик стал ее травить своей собакой. Я палку схватила и на него. Тот ошалел и убежал.
В самом деле, что происходит с травести, когда они доходят до той страшной черты? Немногие удачно переходят на возрастные и характерные роли (Сперантова, Куприянова, Килимник, Соколова). А вот Князева, как ей ни старались помочь, на сцене так и не смогла состариться — осталась вечным ребенком. Как и Галина Иванова, нашедшая себя в дубляже и на радио. Но эта женщина, крохотная (всего 1 м 45 см), как постаревшая дюймовочка, уверяет, что если бы начала жизнь заново, то стала бы только травести — с короткой стрижкой, высоким срывающимся дискантом и никакого маникюра.
