Чеченские будни из Москвы представить трудно. Даже невозможно. Вот президент Путин — уж сколько ему приносили докладов о Чечне, а и то — пролетел разок над республикой на вертолете, так у него изменилась вся картина мира.
Корреспондент “МК” Ирина Куксенкова попала в Чечню почти случайно. Визит в дом Рамзана Кадырова произвел неизгладимое впечатление. О многом она даже не смогла написать — носит в себе. И мы понимаем Иру: с чеченским руководством уместны лишь дружеские, теплые отношения.
Между тем и.о. президента ЧР Сергей Абрамов давно живет с измененной картиной мира. После того как его во вторник чуть не взорвали в собственной машине, г-н Абрамов оптимистично заявил: это была “незначительная попытка боевиков” продемонстрировать свое влияние. “Обострения нет!” — считает чудом выживший Абрамов.
Что думает Рамзан Кадыров о своем родном крае, как заботятся чеченские чиновники о своей безопасности, кто покушался на г-на Абрамова?
— Рамзан Кадыров даст “МК” интервью. Прямо у него дома, в Центорое, — позвонил мне сотрудник службы безопасности президента Чечни.
Вечером он уже встречал меня в аэропорту Минеральных Вод. Мы доехали до Кисловодска — ехать в Чечню было решено в шесть часов следующего утра.
Чечня началась на Ищерском контрольно-пропускном пункте плакатами “Добро пожаловать” и “Счастливого пути”.
Да уж куда счастливее...
Признаться, от cамой мысли о командировке в Чечню пробегал холодок в животе. При подъезде к границе зуб на зуб не попадал от страха, мысли о том, что столько еще не прожито и не сделано в жизни, просто приводили в ступор.
— Ты чего такая перепуганная? — поинтересовался попутчик.
— А вдруг меня там украдут... в лучшем случае.
— Вот делать больше нечего! Все только сидят и ждут, когда приедет какая-нибудь журналистка, чтоб ее украсть! С тобой ничего не случится — обещаю.
В самом деле оказалось, что Наурский район, самый ближний к российской границе, вообще ничем не отличается от любого района Осетии или Кабарды. Люди по улицам ходят, базары функционируют, там даже курицу-гриль продают, сигареты, фрукты... Уже стартовала предвыборная президентская кампания. В Чечне она весьма своеобразно проходит: агитаторы делают надписи баллончиками типа “Пушкин — наш президент”, “Пушкин — человек слова”, “Пушкин — выполнит все задачи”, “Отдай свой голос за Пушкина”, где только можно — на разрушенных домах, на автобусных остановках, на заборах, в общем, надписи везде, где только позволяет человеческая фантазия, даже на немытых машинах... Да, не так уж страшно в Чечне, оказывается.
Только я немного расслабилась, как мимо проехал танк.
— Это русские, — пояснил мой провожатый.
Ехали долго, часов пять. Наконец, миновав Аргун и Гудермес, подъехали к родовому селу Кадыровых Центорой Курчалоевского района. Село усиленно охраняется кадыровцами. Рядом с названием села — плакаты “Смерть террористам и ваххабитам”, “Нет наркотикам” с весьма странной иллюстрацией: рука скелета протягивает маковые коробочки маленькому ребенку. Рядом плакат с изображением Ахмата Кадырова с надписью на чеченском: “Пусть восторжествует справедливость”. Чуть подальше на пропускном посту в село уже два портрета — Ахмата и Рамзана Кадыровых.
Подъезжаем к дому с большим забором. Заходим. Рамзан — в отъезде. Дома человек пять его бойцов. Во дворе красивый фонтан, летняя веранда, на ней — почему-то стойка с капельницей.
— Это зачем?
— Сюда иногда раненых привозят. Чтобы мгновенно оказать первую помощь.
На веранде большой красивый аквариум, на котором выгравирована надпись “Дустуму от идейного друга Вахи Висаева”.
У всех кадыровцев, в том числе у Рамзана, есть позывные, ведь бойцы общаются по рациям. Рамзана между собой все зовут Дустум.
В гостиной на стене большой портрет Ахмата-хаджи Кадырова. Разнообразные кинжалы. На журнальном столике книги “Чечня: общественное мнение в условиях этнологического конфликта” и история республики с подписью премьера Абрамова. Рядом листок в прозрачной папке. Заявление, в котором рассказывается, что в Октябрьском районе похищен человек: пришли, мол, ночью, в масках, двое говорили на чистом русском языке, забрали, увезли, помогите найти.
Таких заявлений у Кадырова сотни.
— Товарищ журналист, вам задание: если вы помоете чашки, то мы все попьем чай.
Я молча пошла на кухню мыть чашечки, кипятить воду и делать чай. На кухонном столе чаша с черной икрой. Открываю холодильник — соки, кола, колбаса — в общем, обычный рацион.
Как только мы попили чай, приехал Рамзан.
— О, здравствуйте! Вот и “МК” приехал! Добро пожаловать! Будем знакомы — Рамзан, — протянул руку Кадыров-младший. — Я тут немного задержался. Дела, знаете ли. Отправлял спецгруппу для уничтожения очередной банды ваххабитов. Столько забот сейчас...
— Присаживайтесь, — пригласил он и начал давать интервью. — Вот это моя родина. Здесь родился и буду жить до конца своих дней. Мне всегда хотелось добиться для себя и всех своих соотечественников свободы. Свободы внутренней, душевной... чтобы можно было свободно выйти на улицу, чтобы не было страха, чтобы человек спокойно жил в Чечне так же, как живут в других регионах России. Но мы обязательно должны быть в составе России.
Многие в Москву переезжают, а мне там не нравится. Я люблю Грозный, вот мы его обязательно отстроим, у нас будет много-много красивых больших домов, не хуже, чем в столице. Я здесь пошел в центороевскую среднюю школу, октябренком был, пионером был, а вот комсомольцем уже не довелось побывать — в общем, обыкновенным ребенком рос. Потом в 1996 году поступил в институт городского строительства и хозяйства в Грозном, но не закончил — война... Сейчас снова пошел учиться, уже заканчиваю юрфак махачкалинского филиала университета бизнеса.
За соседней закрытой дверью раздался странный звук, похожий на всплеск воды. Рамзан, глядя на мое удивленное лицо, встал с дивана и отворил дверь. Оказалось, что в соседней комнате небольшой бассейн, в который только что нырнул один из кадыровцев.
Мы вернулись в комнату.
— Давайте вернемся к недавним событиям в Ингушетии. Почему боевики напали именно на Назрань, что они хотели этим сказать?
— Ничего не хотели сказать. Им нужно было оружие, они его взяли и ушли. Логично... Этот прокол — слабость руководства Ингушетии. Там в милиции шайтаны работают (шайтанами Рамзан называет “оборотней в погонах”.— Прим. авт.). Недавно была конференция народов Кавказа в Сочи, куда прилетал Путин. Я тогда Мурату Зязикову сказал: пошевелись, мол, у вас там шайтанов много, мы уже от вас получать стали подобные настроения и движения. Он сказал, будем работать... Ни одна из республик Кавказа не хочет беспредела у себя. Ведь там, где ваххабиты, обязательно кровь — так написано в Коране. В Ингушетии такое случилось из-за пробоин в государственных структурах. И в Дагестане такое будет. У них там много шайтанов. В Чечне сейчас у боевиков мало возможностей, мы тут их прижали серьезно. И руководство у нас сейчас хорошее.
— Кто из боевиков конкретно в ту ночь нападал на Назрань?
— Там командовал “Магас” (это позывной), Заид был, араб был Абу Омар, Басаев был... Но Басаев — не чеченец. У него отец осетин или аварец. А это уже, извините, не чеченец. И вообще не нужно говорить “чеченцы”, “ингуши”, “русские”, “американцы”: бандит — он и в Африке бандит. Повесили клеймо на чеченцев опять же таки вы, журналисты. Я на самом деле не люблю московских журналистов. Многие лживые и продажные. Вот некоторые из них сами разжигают у нас здесь войну. Скажи мне, ты видишь войну? Легенды пишете. Пытался говорить и объяснять — устал доказывать. Теперь на прессу внимания не обращаю. Нас просто не оставляют в покое, чеченцев между собой стравливают. Сами вы не убиваете, но провоцируете нас на кровопролитие. Вот теперь буду “МК” читать... Да.
— Правда, что вы ухаживаете за Асет Вацуевой?
— За Асей? Вот новость! Сейчас мы наберем госпожу Вацуеву, и она сама вам расскажет о наших отношениях. Алло, Асият? Привет! Как дела? Я вот чего хотел спросить... Тут говорят, что я за тобой ухаживаю. Ты что думаешь по этому поводу?
Рамзан приставил трубку к моему уху — Асет звонко смеялась.
— А ты скажи, что уже давно бросил меня.
— Ася у нас умница, — повернулся он ко мне. — Пример настоящей чеченской девушки. Мы все ею гордимся... Нет силы более могущественной, чем женщина. Вся ее сила в ее слабости.
— Почему вы поддерживаете на предстоящих выборах Алу Алханова?
— Потому что он тонкий, мудрый и грамотный политик, очень интересная личность, человек слова, в общем — настоящий чеченец. Алу знает проблемы Чечни изнутри, знает, чего хочет наш народ. Он всегда жил и работал в Чечне. Правда, когда первая кампания началась и до конца военных действий он находился в Ростове. Воевал за Россию. А мы тогда воевали против России.
— А где и при каких обстоятельствах познакомились с Алхановым?
— Первый раз я увидел его в 2000 году в Гудермесе. А ближе познакомился в 2001-м. Интересная ситуация произошла: тогда на посту нас российские военные остановили и не пускали из-за того, что мы чеченцы. Небольшая стычка произошла. Подъехал Алханов и... урегулировал конфликт. Переговорил и помирил. Мы спокойно разъехались. И вот когда его назначали министром внутренних дел, вся кадыровская команда, воюющая с ваххабитами, поддержала его. Тем более и Кремль его тоже поддерживает. Плюс ко всему мы еще и очень хорошие друзья с ним.
— Лично занять пост президента Чечни нет желания?
— Если честно, то нет. Пусть каждый занимается своим делом. Я лучше буду воином, защищающим свой народ, — буду воевать против террористов. Пока не думаю о президентстве, может, когда подойдет возраст, когда можно избираться, и мне исполнится 35, изменю свою точку зрения, но сейчас — нет...
— Какой вы видите роль российских войск в Чечне в будущем?
— Никакой. Помогли, спасибо. Теперь пусть домой возвращаются. Дальше мы сами разберемся.
Наша беседа ненадолго прервалась, и я вышла за забор посмотреть на соседние дома. Детишки на велосипедах тыкали в меня пальцами, таращились и перешептывались друг с другом. Женщины окидывали испуганными взорами.
— Зайди в дом. Не пугай людей, — сказал охранник.
— Неужели я такая страшная? — удивилась я.
— Ты в штанах и майке с голыми плечами. У нас так не ходят.
В этот день проходил финал чемпионата Европы по футболу, который мы все вместе смотрели в гостиной. После смерти Ахмата Кадырова Рамзан стал вице-президентом футбольного клуба “Терек”, который не так давно произвел фурор и поставил на уши всю футбольную и нефутбольную общественность, выиграв Кубок России.
— Вы действительно любите футбол или являетесь вице-президентом “Терека” только потому, что нужно продолжить дело отца?
— Очень люблю. Когда был маленький, каждый день бегал с мячом. В сельской местности особо, конечно, не поиграешь. Хотя, по правде сказать, у меня и детства-то не было. С 91-го года с отцом везде стал ходить. Еще помню, когда маленький был, за петухами и собаками по двору бегал. А самый мой любимый вид спорта — это бокс. В Гудермесе у меня свой боксерский клуб. Я сам — мастер спорта. Любимый удар — нижний левый.
— О, да... этот удар мы все на себе испытали. В целях профилактики, — заметил один из кадыровцев.
Рамзан — начальник службы безопасности президента Чечни, и насчет дисциплины у него очень строго. Все 60 бойцов аккуратно одеты и до зубов вооружены: бронежилет, автомат, куча запасных магазинов, кинжал — стандартное снаряжение кадыровца. Как объяснил Рамзан, люди отбираются не по принципу клановости или каких-либо физических данных. Главное — чтобы человек был идейным. Ну и чтоб стрелять умел...
— Нам не нужны культуристы и качки. Совершенно не важно, сколько раз человек подтягивается или отжимается. Мы берем к себе настоящих воинов, а таковым может быть только человек, который очень любит свою Родину, отдаст за нее все. Ну и плюс с отличными человеческими качествами.
По словам Рамзана, главной задачей кадыровцев является защита народа, война против ваххабитов и моджахедов, ну и охрана президента, соответственно. Бойцы тренируются в боксерском клубе Кадырова. Постоянно “поддерживают физическую форму и всегда находятся в состоянии полной боевой готовности, участвуют в различных спецоперациях по уничтожению незаконных бандитских формирований и освобождению военнопленных и заложников”. Кадыровцы есть почти в каждом районе Чечни, живут они в специальных казармах.
— Почти все наши ребята раньше воевали против России. Для нас чеченский народ — самое дорогое. Народ сказал: воевать против России. Мы пошли. Теперь сказал: воевать против моджахедов. Бьем моджахедов. Скажет опять воевать против русских — подчинимся.
Если видишь в Чечне “девятку” без номеров — почти наверняка это автомобиль службы безопасности президента. Недавно отряд кадыровцев получил новое оружие. МВД выделило подразделению пистолеты, АКМы, снайперские винтовки, гранатометы, пулеметы, гранаты и даже БТР.
Кадыровский спецназ — сводный отряд. Все его бойцы одновременно являются сотрудниками каких-либо госорганов, либо ФСБ, либо МВД, либо ГРУ. Но вместе с тем они подчиняются лишь президенту республики и никому больше.
Одеты бойцы в камуфляж или в черные комбинезоны с надписью “кадыровский спецназ”. Все это закупается в обычном магазине или на рынке и расшивается по собственному желанию.
— Говорят, вас милиция и федералы не любят...
— Нас все любят. Кому мы не нравимся — долго в Чечне не задерживается. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Вот так вот...
Через месяц начнет функционировать новый специальный полк имени Ахмата Кадырова численностью 900 человек. На одежде бойцов нового отряда на плече будет фотография Ахмата-хаджи и надпись по кругу: “Пусть восторжествует справедливость”.
— Воины будут небольшого роста, шустрые и юркие. А то больших легко снайпер снять может. На войне нужно быть незаметным...
Интервью наше закончилось вместе с футболом. Рамзан поднялся и уехал по каким-то своим неотложным делам государственной важности, среди которых уничтожение банды ваххабитов казалось заурядным, рутинным событием.
Рамзан уехал, а мы с сотрудником службы безопасности президента ЧР переночевали в его доме и наутро отправились в Кисловодск. По дороге заехали к его родным позавтракать и передохнуть, и, когда уже выходили к машине, я замешкалась и задержалась у обочины. Меня тут же запихнули в машину.
— Я знаю, что неправильно одета... Это так плохо?
— Не в этом дело. У террористов здесь везде стукачи. Они все про всех нас знают. Значит, им кто-то из соседей все рассказывает. Скажут, еще русскую привозили. Лишнее это. Просто чтоб разговоров не было, не светись. Недавно у нас в соседнем доме участкового убили. Пришли ночью в масках, вывели на улицу и расстреляли. Он сопротивляться не стал — дети и жена ведь дома, могли и их убить. Прознали откуда-то, что в милиции работает... Еще раньше начальника районной милиции из нашей станицы так же расстреляли — пришли ночью, вывели поговорить, и все... Плюс ко всему они еще убивают всех, кто более-менее близок к Кадырову. За жизнь кадыровца моджахеды платят бешеные деньги, так что все мы в определенном смысле ходим по краю.
Уже готовое интервью я, как и было договорено, отправила пресс-секретарю Рамзана Кадырова Раисе.
— Вот эта капельница, о которой вы пишете, — сказала Раиса, прочитав текст, — она ведь не столько для раненых, сколько для Рамзана. Он ведь страшно занят. У него столько дел, что даже спать некогда, спит максимум 1—2 часа в сутки, поэтому у него очень низкий гемоглобин и давление низкое. А вообще, в вашем материале аналитики маловато. Надо что написать — человек взвалил на себя всю нагрузку республиканского уровня. Он несет ответственность за все, что происходит в Чечне, притом что Чечня — это не обычная мирная республика, здесь военное положение, и он курирует все силовые структуры и отвечает за их эффективность. А кроме того, он занимается меценатством, благотворительностью, и люди идут к нему с любой мелочью, потому что он принимает все решения. А ведь ему всего 27 лет!
