В этот дом меня пустили на очень жестких условиях: ничего не фотографировать, не пользоваться диктофоном, а все, что запишу в блокнот, — должна показать. “Мы к ней никого постороннего не допускаем, тем более журналистов. Только для вас делаем исключение. Поймите, речь идет о безопасности — и ее, и детей”, — объясняли мне родственники Лилии Асухановой...
Имя этой женщины теперь известно всей стране. Неделю назад бандиты, ворвавшись в дом Асухановых в селе Шали, застрелили ее мужа Рамзана, сотрудника отдела дознания Минюста. А она, 28-летняя чеченка, мать четверых детей, не дала убийцам уйти: расстреляла боевиков из табельного оружия супруга.
“Настоящая героиня!” — восхищаются поступком Лилии за пределами Чечни. “Несчастная, — вздыхают в ее селе, — теперь житья не будет...”
Сама же “героиня” до сих пор не оправилась от потрясения. Она едва может говорить. У нее белое как снег лицо, дрожащие губы. На языке медицины это называется постшоковым состоянием.
Мне приходится долго ждать у дома, прежде чем хозяева разрешают войти во двор. Следы недавнего боя видны здесь сразу: ворота буквально изрешечены пулями, окно в доме тоже пробито. Менять стекла будут только после того, как закончится траур. А он длится, пока идут люди — почтить память погибшего.
— Подождите здесь, сейчас Лилия выйдет, — приглашают меня за стол хозяева, братья и сестры Рамзана Асуханова. — Знаете, она сегодня что-то совсем плоха. То бывает ничего, а сегодня даже не ест...
Я обещаю не утомлять ее разговором и не задавать “больных” вопросов.
Лилию выводят под руки: каждый шаг ей дается с трудом. Она — бледная, в черном платке, с невидящим взглядом. К реальности ее возвращают только дети, которые крутятся тут же.
— У них три дочки и сынишка Муса, ему всего 6 месяцев, вылитый отец, — говорят сестры Рамзана.
Старшая дочь — Хадижат — нынешней осенью пойдет во второй класс. Средней — Луизе — 6 лет. Младшей дочке Малике — 2 года. Она с серьезным видом грызет яблоко и внимательно прислушивается к тому, что говорят взрослые, тараща черные глазенки-бусинки.
— Как он детей своих любил — если бы вы видели... — вздыхают женщины. — Всегда с работы с подарками возвращался, а они его как облепят, так с рук и не сходят, пока спать не захотят...
— Заботливый — это даже мало сказать, — тихо произносит Лилия. — Я даже ночью никогда к детям не вставала — он всегда сам: накрывал их, баюкал...
Любовь под пулями
Так получилось, что любовь у Лилии и Рамзана, а потом и вся совместная жизнь пришлась на страшное, не располагающее к романтике время. Они познакомились в 1993-м, как раз в канун первой чеченской войны, и затем два года Рамзан с риском для жизни ухаживал за любимой — под пулями пробирался в соседнее село на свидания.
— Я ему говорила: не ходи ко мне, это опасно, — вспоминает Лилия. На ее лице впервые возникает некое подобие улыбки. — А он все равно приходил...
Война, разруха — до амуров ли в такой час? Но в 1995-м они все же поженились. Тогда 29-летний Рамзан, окончивший в свое время Рязанскую высшую школу МВД, уже работал следователем в шалинской прокуратуре. А вскоре его перевели в Грозный — старшим следователем по особо важным делам. Должность на тот момент — не позавидуешь.
— Он честным был и очень принципиальным, — наперебой говорят сестры. — И еще безотказным. Ведь у нас сейчас ситуация в республике очень сложная, целое поколение неграмотных людей выросло, и все шли к нему — с разными вопросами, за консультацией... И он всем всегда все терпеливо разъяснял...
— По вечерам, бывало, полный двор людей соберется — ждут его с работы, — тихонько вздыхает Лилия. — Я на стол собираю, а он приедет и говорит мне: “Иди, бычок, отдохни... Как все уйдут, я тебя разбужу...”
— Почему “бычок”?
— Не знаю, — улыбается. — Почему-то он меня так ласково называл — бычок. А я его звала Чингисханом. Он у меня ассоциировался именно с этим человеком — сильным, мужественным, честным...
Только-то и пожили Асухановы без войны 1,5 года — когда Рамзана перевели на повышение: заместителем прокурора города Светлый в Калининградскую область.
— Там было очень хорошо. Я честно скажу: не хотела сюда возвращаться, отговаривала его, — каждое слово Лилии дается с трудом. Видно, что сейчас она очень жалеет о том, что не смогла тогда уговорить мужа переждать “горячее” время. Да это было и невозможно.
— Он твердо сказал: “У меня здесь родители, родина, я должен сюда вернуться. Если я и такие, как я, будем сообща налаживать здесь жизнь, потихоньку все образуется. Я хочу, чтобы мои дети могли спокойно учиться у себя дома...”
Девочек своих — Хадижат и Малику — Рамзан уже видел будущими врачами. А среднюю, усидчивую Луизу, — юристом, как сам.
— Для сына профессии не успел придумать, — опять мрачнеет Лилия. — Он вообще-то хотел еще троих сыновей. Четверо детей — это же для наших семей не предел. У Рамзана у самого было 8 братьев и сестер...
“Я не знала об опасности”
Возвратясь на родину в 2001 г., Асухановы поселились в доме родителей Рамзана. С работой помогли друзья: в отделе дознания управления Минюста по Чечне как раз не хватало такого высококлассного специалиста. Эта работа сродни следственной: розыск, допросы... Каждый день он ездил из Шали в Грозный на своей голубой “девяносто девятой”.
— Работа эта довольно опасная, как, впрочем, и любая у нас, если ты пытаешься честно ее делать, — рассказывает друг и коллега Рамзана Мурат Басханов, старший судебный пристав одного из районов Грозного. — Он мог возбуждать уголовные дела против тех, кто не исполнял судебные решения. Конечно, это многим не нравилось, потому что чаще всего затрагивались интересы так называемых “очень важных персон”.
Как выяснилось, Асуханову в последнее время угрожали. Он сам говорил об этом начальнику чеченского Минюста. Даже вымогали деньги — 5 тысяч долларов — “в обмен на жизнь”. Понятно, что дома об этом он ничего не говорил.
— Я не знала об угрозах, — вздыхает Лилия. — Иначе мы закрывали бы все двери, а ведь они у нас все время нараспашку, даже ночью...
В Чечне сейчас стоит жуткая жара. Кондиционеров, понятно, там нет и в помине, а потому двери в домах действительно обычно не закрывают. Но ворота обычно на замке. Все-таки Чечня — не курорт.
В дом Асухановых бандиты в ночь на 5 августа пришли не через ворота — пробрались по огородам.
В 23.30 хозяин и дети уже спали. Подозрительный шум во дворе услышала Лилия. Она едва успела разбудить мужа, как в комнату вошли двое вооруженных мужчин в камуфляже и масках. Один из них тут же бросился к Лилии и зажал ей рот, чтобы она не кричала. Рамзан даже не успел прийти ей на помощь: второй бандит ударил его по голове рукояткой пистолета и сразил наповал тремя выстрелами в грудь. Потом оружие навели на Лилию...
— В это время в комнату вошла дочка, и они тут же нацелили пистолет ей в голову...
При ребенке убивать женщину не стали, но Лилия тогда и не думала о себе: внимание ее было приковано к оружию у виска плачущей девочки.
— Давай золото и деньги! — потребовали налетчики.
— У нас нет ничего, — это была истинная правда.
— Тогда давай ключи от машины, иначе убьем ее...
Дальше все было для Лилии как во сне. Она указала бандитам место, где лежали ключи от “Жигулей” Рамзана. Те вышли с ними во двор к машине. Там же их поджидали еще двое боевиков — следили за обстановкой вокруг. На шум из другой части дома вышли родители Рамзана — 69-летний Мовлади Асуханов и его жена Зоя. Старика бандиты, чтобы тот не мешался под ногами, ударили по голове рукояткой пистолета, и он упал. Сами же убийцы сели в автомобиль и стали разворачиваться, чтобы уехать.
Но не успели. Из дома вышла Лилия. В руках она держала табельное оружие мужа — автомат Калашникова. Женщина передернула затвор и дала очередь по машине...
Бандиты-оборотни
Пули полетели очень кучно и прицельно — как будто Лилия всю жизнь упражнялась в стрельбе. Как это вышло, она сама объяснить не может. Ведь до этого она ни разу (!) не держала в руках оружия. Хотя в Чечне многие мужчины, особенно состоящие на госслужбе, ради безопасности семьи учат жен стрелять. Но Рамзан никогда не пугал супругу опасностями и всегда прятал с глаз долой свой табельный автомат.
— Я не знаю, как так вышло, — морщится Лилия. — Как будто мне голос какой-то говорил: “Убей их, убей их...”
Она истратила целый магазин — 30 патронов. Машина оказалась вся изрешечена пулями. Один бандит в результате был сражен наповал. Трое оказались только ранены, но довольно тяжело. Когда стрельба стихла, они стали вылезать из машины и открыли ответный огонь. Но Лилия уже подхватила детей, забежала в дом и вылезла с ними через окно на противоположной стороне.
Неизвестно, как долго продолжался бы бой, но к дому на звук стрельбы оперативно подъехали сотрудники местной милиции. На часах было 23.50.
Бандитов блокировали. Деваться им было некуда, и тогда двое из них, дабы не попасть в руки “федералам”, подорвали себя гранатой, поднеся взрывчатку близко к лицам, — так учат ваххабитов, чтобы потом невозможно было установить их личности. Последний боевик был жив, и его госпитализировали.
— Оперативники даже сдавали кровь, чтобы он выжил, — рассказывали мне позже в райотделе милиции, — но он все равно умер.
Личности троих нападавших быстро установили. Они оказались... добропорядочными жителями Шали: их опознали родственники. Они не числились ни в каких бандформированиях, не были в розыске. Совсем даже наоборот.
Например, 22-летний Ислам Дакаев (он умер в больнице) являлся студентом местного медресе, изучал английский и арабский языки. Летом временно подрабатывал на разных стройках. 23-летний Тамерлан Исраилов вообще работал на территории Шалинского райотдела милиции — разнорабочим. А 31-летний Саид-Магомед Джабраилов был, говорят, прорабом в центральной районной больнице. Единственное, брат Джабраилова в свое время являлся лидером одного бандформирования, но его давно убили.
Не опознали пока только четвертого боевика. Вот он, уверены в милиции, скорее всего и являлся организатором ночного нападения на дом сотрудника Минюста. По всем признакам он ваххабит. (Ваххабиты, например, не носят нижнего белья, и этот как раз был без трусов. — Авт.)
Что же получается? Днем — все люди как люди, а ночью — боевики, которые не моргнув глазом режут соседей?..
— Я не стал бы так обобщать, — говорит начальник Шалинского РОВД полковник милиции Сейтселим Дедиев. — Это все-таки исключительный случай. Но, что скрывать, проблемы у нас большие. И прежде всего — из-за того, что нет рабочих мест. Людям просто негде заработать деньги. Отсюда и все эти ночные вылазки.
Уже давно не секрет, что за убийства сотрудников правоохранительных и других госорганов боевики платят исполнителям (обычным пацанам — студентам и безработным) большие по нынешним меркам деньги. Говорят, что когда 22 июня был налет на Ингушетию, за каждого убитого милиционера и прокурорского работника убийцам выплачивали по 500 долларов. Тут же, на месте.
Сколько денег заплатили киллерам за голову Рамзана Асуханова, мы теперь не узнаем. Исполнители мертвы...
Сейчас готовится представление о награждении Лилии Асухановой Орденом Мужества.
Перед уходом из дома Асухановых я попросила дать для публикации фотографию Рамзана. “Семейных мы не дадим, потому что нельзя публиковать лица его жены и детей. А там, где он один, — пойдемте, выберите...” — сказали хозяева.
В отборе принимала участие вся семья, в том числе и дочки Рамзана. За 15 минут передо мной прошла вся его жизнь: вот он в армии, вот свадьба, первый ребенок, три дочки, а вот и сынишка. И вправду: вылитый отец...
— Папа зив, папа зив! — тычет пальчиком в фотографию отца маленькая Малика.
— Конечно, папа жив, — целует ее в затылок Лилия...
