“Я в Сиднее от тебя ушел — и в Афинах уйду”, — решил обруч. Но Алина Кабаева его перехитрила — догнала, сделав лишний шажочек. И разорвала заколдованный круг олимпийских неудач, который обруч ей пытался начертить.
Правда, эта помарочка стоила Алине потерянных десятых: после первого упражнения она уступала Ирине Чащиной, блестяще начавшей борьбу за медали...
Мяч покорился обеим. Но когда Алина увидела оценки и поняла, что осталась в роли догоняющей, то сказала своему тренеру Ирине Винер: “Ничего, бывает. Все еще впереди...” А впереди были коварные булавы, которые не выскользнули из рук ни Кабаевой, ни Чащиной. Но после них Алина с Ирой поменялись местами.
Лента решала все. Кабаева закончила выступление первой, сделала ручкой и улыбнулась зрителям. У нее зазвонил телефон, она что-то быстро ответила, и взгляд ее остановился на помосте. Погасив эмоции, Кабаева ждала Чащину. “Золото” или “серебро”? “Золото”! Лента ослушалась Иру, чуть не выпрыгнув из ее рук.
Ира еще ждала оценки, когда мобильный Алины вновь зазвонил. Ее лицо озарилось знаменитой улыбкой, и она только повторяла невидимому миру собеседнику: “Да, олимпийская, да, счастлива...”
— Алина, поздравляю! Когда ошиблись в обруче, Сидней не промелькнул в памяти?
— Нет, вы что! Я его вообще давным-давно из памяти выкинула! Где вы встречали людей, которые вновь и вновь вспоминают самое ужасное, что произошло в их жизни? (Немного подумала.) Хотя на обруч настраивалась особенно. И самое главное, что он сегодня никуда не улетел. Я, когда потеряла на нем, подумала: “Алина, это знак свыше! Ты должна собраться, чтобы выступить так, как никогда в жизни не выступала!” И я считаю, что я не просто выиграла Олимпиаду, я победила достойно и красиво!
— Что-нибудь удивило вас в Афинах?
— Когда мы приехали в Олимпийскую деревню, появилось ощущение дежа вю. Четыре года, прошедшие после Сиднея, словно исчезли из жизни. Я вошла в такие же стандартные домики, то же колоссальное напряжение, та же цель... Как будто не было ни горечи дисквалификации, ни сложнейшего периода вхождения в форму после нее, ни последующих побед. Только две Олимпиады. Я заснула в слезах на одной, а проснулась счастливой на другой.
— “Художницы” закрывали Игры, и вы, наверное, в период подготовки не успели ничего увидеть?
— Я болела за свою подругу Свету Хоркину и, когда увидела ее выступление на брусьях, разревелась от огорчения и долго не могла успокоиться. Я же знаю, как бывает обидно, когда ты проигрываешь не по своей вине.
— Ирина Винер сказала, что вы настолько талантливы, что можете, как балерина, выступать до 35 лет.
— Ой, замахнулись! Я еще даже о Пекине не думала.
— А кто вам звонил до и после выступления Иры Чащиной?
— А, какие хитрые, думаете, что я так устала, что все секреты вам выдам? Не поймаете!
В июле в Афинах прошел предолимпийский турнир, который выиграла Ирина Чащина, Кабаева тогда была вторая. И тогда она сказала, что самым сложным видом на Играх будет лента, потому что в зале работают мощные кондиционеры, которые вырывают ее из рук. Сегодня Чащина стала их жертвой.
— Вы так внимательно слушали тренера именно перед выходом на ковер в этом упражнении. У вас возникли какие-то психологические проблемы?
— Нет, лента всегда требует наибольшей концентрации. Глупо, конечно, говорить об этом, кондиционеры на всех дуют одинаково, но я попала в струю воздуха. Хотя это не оправдание — ошибка есть ошибка. Но я думаю, что богу так было угодно.
— Ира, ваша ошибка в последний миг лишила вас “золота”.
— За нее у меня отняли всего одну десятую, а отрыв Алины был больше. Даже при безошибочном выступлении я не смогла бы ее догнать.
— Не смогли или вам не позволили бы судьи?
— Я бы не хотела отвечать на этот вопрос, тем более история не признает сослагательного наклонения. Просто знаете, что я испытала, когда уходила с ковра после ленты? У меня осталось такое ощущение, что я хотела сказать что-то важное, но не успела...
— На Олимпийских играх “художницы” разыгрывают медали только в многоборье. Вы бы хотели, чтобы в программу включили соревнования в отдельных видах?
— Конечно! Это дало бы многим гимнасткам шанс получить олимпийское “золото”. И я уверена, что это произойдет обязательно, только меня на ковре уже не будет.
