Анекдот. На вопрос “Пользуетесь ли вы Интернетом?” утвердительно ответили 100% россиян. Таков результат опроса, проведенного в Интернете. А еще в Интернете “живут” школы и целые институты. И это не анекдот.
Со временем все тайное становится явным. А все фантастическое, похоже, обретает реальные очертания. Лет сорок назад фантаст Ллойд Биггл-младший мог только воображать, каким будет дистанционное обучение: ТВ-рейтинги учителей, борьба за учеников любыми средствами вплоть до стриптиза в эфире. Сегодня “дистанционка” и использование школой электронных технологий выглядят фантастическими разве что с точки зрения финансирования. Преподаватели зачастую дают ученикам задания и получают их рефераты по “мылу”. Особо продвинутые студенты вместо бумажных шпор приносят на сессию карманные компьютеры...
В этом году в Москве даже создали Экспертно-консультативный совет по вопросам электронного обучения (e-learning), открытого образования и внедрению новых образовательных технологий. Академики и профессора собрались в Госдуме РФ, чтобы обсудить проблемы и перспективы e-learning в стране. Не самые глупые люди выросли из тех, кто ходил в обычную школу и читал обычные учебники. А древние философы вообще обходились только беседами с учителем. Но все течет, все изменяется. Подчас планы “дистанционщиков” напоминают планы Остапа Бендера по превращению Васюков в столицу шахматной вселенной. Какие цели электронного образования называют?
Во-первых, e-learning должно сделать образование общедоступным. Один из главных принципов ЮНЕСКО — “образование для всех”. Об этом говорил и президент Путин. Но сегодня университеты и академии сосредоточены в крупных городах. Не всем абитуриентам (тем более инвалидам) по силам повторить подвиг Ломоносова. “Дистанционка” же позволит получать “образование на месте проживания” (еще один принцип ЮНЕСКО). Заодно удастся прекратить “утечку умов” из провинции и сохранить кадры для развития регионов.
Во-вторых, в мире сверхскоростей необходимо максимально быстро учиться и переобучаться, повышать квалификацию. При этом взрослые не отличаются тягой к перемене мест. А е-learning позволяет вести обучение в течение всей жизни, “не отходя от кассы”. Например, используя “мобильники”. Сегодня мобильный телефон уже может быть кредиткой, часами, калькулятором, ежедневником, фотоаппаратом, газетой, поисковой системой и т.д. Почему бы не превратить его в электронного профессора? Число мобильных телефонов в России уже вдвое больше, чем стационарных, — 48 млн. против 22 млн. У трети россиян есть мобильники. В-третьих, через “электронку” надеются создать “единую национальную образовательную среду”: в сети можно будет разыскать общие учебные планы, базы данных студентов и профессоров. Следуя духу Болонского процесса, в e-learning собираются применять международные образовательные стандарты. В-четвертых, электронные технологии помогут экспортировать образовательные услуги. Это может сгладить проблемы русскоязычных школ в Прибалтике, например. В-пятых, будут созданы цифровые образовательные ресурсы открытого доступа: цифровые музеи, альбомы, атласы, хрестоматии, задачники, виртуальные лаборатории, библиотеки. Студенты смогут найти электронный вариант лекций. За счет нововведений рассчитывают повысить качество образования аж на 95%.
Несмотря на все эти благие намерения, по оценкам специалистов, Россия сегодня лишь на 55-м месте среди 59 стран, в которых есть условия для e-learning. Фанаты прогресса говорят: “Это даже хорошо, что Россия не в первых рядах. Значит, она сможет избежать ошибок пионеров. Например, наводнения английских терминов”. Однако в России пока нет государственной программы по изучению мирового опыта e-learning. Зато грозит море проблем, которые могут возникнуть при внедрении “электронки”.
Во-первых, экономические. Выгоду от перехода на электронное обучение если и почувствуют, то не сразу. А вот колоссальные затраты неизбежны. Для всеобщей “электронизации” школ и вузов нужно оборудование: не только компьютеры, но и проекторы, принтеры, графические планшеты, сканеры, видеокамеры, микроскопы, датчики, музыкальные клавиатуры, управляемые устройства, соединенные в сети. Кроме того, понадобятся спутниковая и кабельная связь (объединить учебные центры в единую сеть и избежать технологического разрыва между частями страны). Придется готовить педагогов для дистанционного обучения, вводить новые специальности в педвузах.
Во-вторых, появится глыба нормативно-правовых проблем. Поскольку изменится весь уклад школы, потребуются новые законы. Например, смогут ли школы сдавать технику в аренду? Как списывать устаревшие компьютеры? Придется утверждать новые стандарты образования. Кстати, уже предлагают ввести национальную рейтинговую оценку образовательного уровня каждого гражданина. Она будет учитывать два рейтинга: постоянный — за базовые учебные дисциплины и переменный — за спецдисциплины (снижается со временем и возрастает от профстажа и курсов повышения квалификации). Документ о рейтинге оформят как вкладыш в трудовую книжку и станут пересчитывать ежегодно. Причем вкладыш будет влиять на должность и зарплату.
В-третьих, когда количество “умной техники” в школах и вузах резко возрастет, станет труднее соблюдать санитарные нормы, придется позаботиться о новых строительных нормах.
В-четвертых, многие преподаватели не одобряют новые технологии. Даст ли виртуальное образование реальные знания? Одно дело, когда есть регулярное живое общение и ученик под контролем. Другое — когда над душой никто не стоит. Как побороть свою лень и желание полазить по “желтому” Интернету? Есть и другая опасность: вместо того чтобы серьезно освоить суперсовременные информационные технологии, ученик ограничится элементарными техническими навыками.
Пока сторонники и противники электронного образования ломают копья в борьбе друг с другом, научная революция в школе продолжается. Европарламент принял решение по развитию электронных библиотек. В ряде российских университетов уже созданы виртуальные учебные классы, лаборатории. Недавно двенадцать ректоров Прибалтийского региона подписали договор о сотрудничестве в области он-лайн-обучения. В том числе вузы России, Латвии, Литвы, Польши, Дании, Германии, Финляндии и Швеции готовят совместный образовательный проект “Виртуальный университет Балтийского моря”. Первые занятия начнутся уже зимой, а с 2005 года проект заработает по полной. Кроме того, наши вузы совместно с американскими, немецкими и английскими создали международный “Электронный университет”. Участники обмениваются научными разработками, обсуждают, как внедрить информ- и коммуникационные технологии в образование и корпоративное обучение. У “Электронного университета” есть единый портал: разделы в нем открываются в зависимости от роли и прав пользователей. В Госдуме РФ готовят аналитический доклад “Формирование национальной стратегии РФ в развитии электронного обучения...”, чтобы его учли в федеральной программе развития образования на 2006—2010 гг.
У фантаста Биггла-младшего “дистанционка” в итоге проиграла живому общению. Советник Евросоюза по электронному образованию, участник разработок НАТО по обучению Фабрицио Кардинале заявил на круглом столе в Москве: “Сейчас могут спрашивать: “Зачем учиться через e-learning, если можно приходить в класс?” Но технологии развиваются быстрее, чем мы можем себе представить. Сегодняшнее скептическое отношение к электронному образованию можно объяснить “синдромом Гутенберга”: когда Гутенберг принес разработку печатной машины, ему сказали: “Замечательное изобретение, но что мы сможем напечатать, кроме Библии?” Сейчас об этом уже никто не спрашивает. Просто — все технологии были когда-то новыми и вызывали недоверие”.
