Что такое грим? Это когда клеят усы, бороду и рисуют морщины. Делают из молодых стариков и наоборот. А после тех и других превращают в чернокожих. Но не все так просто, господа. Настоящий грим — это когда руки одного человека лепят из лица другого нечто третье. Как это происходит, журналист “МК” Марина Райкина испытала на себе во МХАТе им. Чехова, где старейший гример Анатолий Чирков сделал из нее самого человечного человека. А заодно открыл тайны своего древнего ремесла.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”.
Анатолий Архипович Чирков работает во МХАТе 54 года. Про свою профессию знает все — как было у прежних артистов и у нынешних. Патриот косметики отечественного производства. В театре просто Архипыч.
В гримерном цехе на 4-м этаже пахнет пудрой, но запах тонкий, не как в парикмахерской. На столе и окнах деревянные головы, но без глаз и ушей. На этих болванках — парики с буклями и стриженные в кружок. Оказывается, болванки сделаны под головы заслуженных и народных артистов.
— А почему же не подписаны? — спрашиваю я.
— А зачем? Я и так всех помню.
Гример берет болванку — деревянную голову — и показывает, как в свое время учился клеить усы.
— С десяток усов бывало из бумаги вырежешь, чтобы получилась нужная мерка. Вот я ее вырезал, приклеивал на болванку, а уже на нее — тюль. На тюль — волосы. Усы делались тогда из волоса. Это сегодня хороший волос редко где достанешь. А раньше при театре был человек, который ездил по губерниям, скупал косы и привозил их во МХАТ. Сейчас давно уже не приносят.
Усы в коробочках. Бороды в пакетах. Вазелин медицинский в большой банке на окне. В этом волосато-усато-бородатом хозяйстве полный порядок.
Архипыч в белом халате. Пальцы у него длинные, как у музыканта. И этими самыми пальцами он... Нет, лучше все по порядку.
Лебяжьей пуховкой да по лицу Кторова
Страшно подумать, сколько лиц прошло через руки мужского гримера. Можно сказать, что Архипыч водил за нос и дергал за уши весь цвет отечественного театра. Грибов, Массальский, Кторов, Смирнов, Табаков, Калягин, Миронов...
— А были такие, кто не любил гримироваться?
— Как же можно без грима? Обязательно было гримироваться. Вот был спектакль “Мертвые души”, так даже массовке мы уши и носы клеили. Причем носы приходилось характерные из гумоза делать. Носы почему? Потому что Гоголь. Правда, многие артисты сами любили гримироваться. Чехов Михаил, мне рассказывали, сам гримировался. Евстигнеев — тоже сам. Массальскому мы только парики клеили или баки с накладочками. А вот Кторова мы гримировали. Только когда он играл профессора Серебрякова (“Дядя Ваня”. — М.Р.), сам себе делал губы. Губы никому не доверял.
— Это как? Красил?
— Кисточкой ровно вел по губам. Красавец был. Сейчас ушла такая порода. Он имел 2—3 пуховки собственные, из лебяжьего пуха. Это уже потом мы перешли на заячьи лапки и заячьи пуховки. А теперь вот — вата и марля.
Невинный Вячеслав Михайлович тоже очень хорошо относится к гриму. Сперва эскиз нарисует, а потом делает грим. Он себе в “Горе от ума” великолепный грим придумал: мы исполняли ему только баки и чубчик.
— А шефа своего — Табакова — гримируете?
— Он в основном сам гримируется. Но парики не клеит — у него два пудреных, один простой. Он вообще следит за собой, и лицо у него хорошее. И еще очень хорошо гримировался Олег Стриженов. Он же художник талантливый, а как играл в “Чайке”, Треплева! Никто его не переиграет. Никто! Красавец, талант!
— А у кого были уникальные данные?
— Необычная голова была у Свободина Николая Капитоновича. Разные виски имел: один — на 3—4 сантиметра вперед другого выступал. И ничего — парик так надевали, что и незаметно было. Он в этом парике Каренина играл.
Грибов — Ленин. Ефремов — Пушкин
Скучная правда смотрит на меня из зеркала. Та самая, которую я вижу изо дня в день. А здесь все-таки театр.
— Можете из меня Мерилин Монро сделать? — спрашиваю я.
— Чего ж не сделать? Только парика у меня нет. А без него — какая ж ты Монро? Вот мужской парик выбирай.
— Может, Ленина? — брякаю я, не представляя последствий.
А Архипыч уже несет парик — розоватая лысина, схваченная кружком рыжеватых волос. Это парик артиста Сергея Шнырева — тот играл вождя в замечательном спектакле Романа Козака “Любовь в Крыму”. Архипыч держит его на растянутых пальцах и говорит, что в Художественном театре всегда сами парики делали.
— Расскажите технологию.
— Сперва монтюр делается, то есть основа. Лысина воском с изнанки промазывается, чтоб свои волосы у артиста не пачкались. Потом лысина разглаживается. Месяц ее нужно гладить. И потом накладывается тон. Лоб при накладывании парика гримируется тем же цветом, что и лысина. Вот если подойдет, будем делать из тебя Ленина. Давай пальцы, прихватывай. Да не так... А теперь надеваем.
Лысый паричок лег почти идеально, только чуть великоват. Но Архипыч говорит, что разницу на лбу легко гримом замазать. В общем, парик надели. Марлевой пуховкой он шлепает светло-кофейный грим по тому месту, где мой загорелый лоб переходит в залысины Ильича. Шлепает аккуратно, говорит, что с артистами обходится резче.
— Бровки у тебя подходящие. Я это сразу приметил, точно как у Ленина.
Комплимент ли это? Столько лет живу и не знаю, что ленинские брови ношу. В свое время этим бровастым сходством надо было пользоваться: отметочки хорошие получать, квартирку нехиленькую выбить. Впрочем, с переменой политического климата в стране эти самые бровки еще очень даже могут пригодиться. Скажем, для вступления в КПСС, которая, конечно, по-другому теперь будет называться.
— А любого можно загримировать под Ленина?
— Любого, тут от лица актера идешь. Последний раз я гримировал Шнырева для спектакля “Любовь в Крыму”. Хороший грим получился. Глазки прищуришь ему, парик лысый, бородку приклеил, щечки сделал — вот и Ленин. И под Пушкина любого можно сделать. На Пушкина больше всех похож был Ефремов Олег Николаевич.
— Ну да. Особенно ростом.
— Да нет, у него носик такой был остренький. Вот я при Ефремове заведующим стал. Когда “Бориса Годунова” делали, я ему паричок изготовил, а ему уже тяжело было играть — дышал с трудом.
И без перехода:
— Ленин прищуривался, и складочка у него вот здесь была, — тычет Архипыч кисточкой мне в переносицу.
— Уже сейчас будете складочку делать?
— Подожди, тончик наложим, а уж потом...
— Да здр-р-равствует мировая революция! — кричу я уже в парике, но пока без бороды.
— На следующий год, между прочим, будет 100 лет первой русской революции, — не прекращая расчесывания, сообщает мастер — раньше волосик к волосику приклеивали. А как же?
И принимается за мои девичьи щечки.
— Они у Ильича немножко ввалившиеся. В старых фильмах у него скулки такие... Мы по фотографиям грим делали. А вот Сталин, тот рябой был. Очень просто такой грим делается: берется коричневая красочка с тоном и кисточкой по лицу наносится, как склерозик. Так, теперь брови подрисуем.
— А много артистов во МХАТе Ленина играли?
— Много. Ну кого помню? Кого гримировал — Грибова, например.
— Вот уж кто меньше всего похож.
— Ну уж побольше, чем ты. Грибов отличным Лениным был. Бороду ему специальную сделали, которую он брал на концерты. Все, клеим бороду. Терпи.
Клей приятно пахнет — на спирту все же. Архипыч кисточкой ныряет в бутылку, мажет с изнанки бородку — и шлеп ее на подбородок. Бороденка слегка великовата, видно, что не по дамскому лицу. А кто носил? О! Кто ее носил! Сам г-н Калягин в шумном спектакле советского времени “Так победим!” Вот тоже загадка — сам невысокий, кругленький, а Ленина играл. С другой стороны, чего удивляться, если в одном провинциальном театре Ленина играл артист почти двухметрового роста. Так вот, чтобы народ поверил, что перед ним вождь мирового пролетариата, артиста посадили на стул — и весь спектакль тот делал революцию исключительно сидя. Но в данном случае это нас совсем не волнует, поскольку очень хочется посмотреть в лицо, а не на корпус Ильича.
Борода стягивает подбородок очень противно. Такие же ощущения и от усов. Как же слова-то произносить? Например: “Керенский — политическая проститутка!”
— Артисты дольше мучаются, им три часа быть на сцене в этом, — смеется Архипыч.
Интересно, что женщины никогда Лениных не играли. Им все больше Гамлетов подавай или вот теперь коллежского асессора Башмачкина. Его в очень хитроумном гриме недавно блестяще сыграла Марина Неелова.
— Так сколько мхатовских мужчин играло Ленина?
— Ну, Грибов, я сказал. Дальше: Смирнов, Калягин, Засухин, Шнырев, Винников. Он, между прочим, сам был на Ленина очень похож, и Муравьев. Вот тот, если вы посмотрите его портрет в фойе, совсем ничего общего с Лениным не имел... Ну и теперь чуть-чуть гримочка сделаем. Щечки, ямочка у него вот здесь была (это он про подбородок. — М.Р.). Тут подштрихуем (это про глаза. — М.Р.).
И знаменитые ленинские лучики от каждого глаза так и разбегаются к вискам. Архипыч смотрит на меня в зеркало придирчиво. А я ему — стишок:
Камень на камень,
Кирпич на кирпич,
Умер наш Ленин, Владимир...
— Сейчас помолчи, губы подмажу.
Губы, потом еще две вертикальные морщинки на переносице — и вот смотрит на меня из зеркала сам дедушка Ленин. Добрый такой, а ведь мог бы и бритвой по горлу. Жалко кепочки нет — вокруг только парики на деревянных болванках.
— Хоть на сцену выходи. Ювелирная работа пропадает.
— Вот мой учитель, Алексей Макеевич Удальцов, один раз под Ленина гримировал вьетнамца. И сделал его темным, то есть смуглым, потому что светлые лица вьетнамцы не воспринимают.
На разгримировку уходит значительно меньше времени. Паричок Архипыч снял с меня посредством карандаша — подсунул его, чтобы больно не было, и аккуратненько, придерживая пальцем, отодрал. А усы и борода — вот мука была.
— Каково же артистам после трех часов?
— Это смерть, — констатирует Архипыч. — А парик надо так у височков слегка надорвать и кисточкой потихоньку-потихоньку вести, чтобы парик не деформировался.
Он все о своих париках печется, а у меня под носом от усов горит.
— А грим на кожу плохо влияет?
— Нет. Наоборот. Жировые гримы очень даже для кожи полезные. Я считаю, что от химии сейчас больше портится кожа, чем от жировых красок. Жировые — натуральные. Вот сейчас, если тона, что продают, взять, то они для нас неприемлемы. Мы делаем свои — мешаем, соображаем. Серого нет, так я белый с черным мешаю.
Мастер, патриот отечественного грима. Никакой французской косметики не признает. И с этими словами из здоровой банки дает мне медицинский вазелин. Требует, чтобы я жирными кусками накладывала его на лицо и потом специальными салфетками — лигнином — стирала грим. Потом спиртом протер виски, на которые налип грим.
Да, доложу я вам, неприятное это занятие — мучить лицо гримом. Искусство требует жертв.
Как артиста сделать молодым, красивым и беззубым
А напоследок несколько неоценимых советов для любителей театра в домашних условиях от виртуозного мастера золотых, а не очумелых рук Анатолия Чиркова.
КАК замазать брови и новые нарисовать.
Это можно сделать с помощью ангруаза. Ангруаз можно самому сделать. Для этого детское мыло натирается на терке, кладется в баночку, добавляется две ложки сахара, и все это заливается горячей водой. Сахар растворяется, и ангруаз готов — можно замазывать брови. Через три минуты он высыхает, и на их месте рисуй чего хочешь. Гример Чирков ангруазом всегда замазывает виски Сергею Безрукову — у того темные виски чуть выступают вперед.
КАК артиста сделать беззубым.
Можно просто выбить зубы, но лучше использовать следующий прием. Вытереть насухо зубы, покрыть их темной краской, а потом лаком. Таким образом получается видимость провалов. Ну а после спектакля покрытие просто счищают.
КАК подкладывают в рот, чтобы по-стариковски говорить.
Не орехи и не яблоки. Подкладывают вату. Скручивают ее и кладут за щеку. Через две-три сцены намокшую вату можно выплюнуть и вставить другую.
КАК седину замазывают.
Пробку жгут от шампанского или вина и наносят на волосы. Хватает на пять часов.
КАК немолодому артисту или артистке выглядеть помоложе.
Знаменитый актер Прудкин в 50 лет Дульчина играл (“Последняя жертва”, роль молодого альфонса). Для этого ему виски под парик утягивали. Лоб мажут клеем и лаком и как бы подтягивают под парик. Парик такую утяжку может держать несколько часов.
КАК из белого артиста сделать негра.
Гуталин не употреблять. Лучше всего взять жидкий грим темного цвета, можно также применять и пробку. В старом мхатовском спектакле “Лиса и виноград” эфиопа играл артист Кондратов — 2 метра 15 сантиметров роста. Его гримировали так: грим наливали в большую тарелку, добавляли сажи, все это растворяли и губкой артиста мазали. Кучерявую шевелюру делают только из натуральных волос. Причем завиток получают следующим образом: наматывают на палец небольшие пряди и резко отпускают — получаются спирали. Спирали быстро укладываются в разные стороны.
Тайна маленькой толщинки
— Анатолий Архипович, у вас есть свои секреты?
— Да особых никаких секретов нет. Вот вы спросите выпускников Технического художественного училища: как сделать бороду или баки с толщинкой? Никто не скажет. А толщинка, скажем, у Грибова была в “Мертвых душах”, он Собакевича играл. Так вот, толщинка — это волосы ангорки, подкрашенные в розоватый цвет, они и дают объем.
— Встречали ли вы за всю свою практику тех, кто не уважал профессию гримера?
— Да нет. Так, иногда крикнут: “Где моя рубашка? Где мой грим?” — не больше. Старые актеры большую дистанцию держали с персоналом. Ершов — вот был человек. Я, тогда мальчишка, шел ему навстречу по коридору и никогда первым не успевал поздороваться. Потому что он первый и сразу: “Здравствуйте, молодой человек”. И тишина была за кулисами. А между собой артисты... Так скажу — МХАТ для них был общим домом, и они за него боролись все. Разругаются между собой, до ненависти доходило, но что касалось МХАТа — они вместе. Личности были.
— Считается, что лучший повар — мужчина. А гример?
— Выдающихся женщин-гримеров я не знаю. У мужчин это лучше получается. А почему, не скажу. Может, смелости больше?
