Речи президента Горбачева готовило настолько много специалистов, что конечный продукт сами они именовали “докладом из братской могилы”. За каждым значимым выступлением президента Ельцина стояла представительница прекрасного пола, которая подыскивала нужные слова и интонации. Публичные спичи президента Путина — тоже дело рук женщины, которая знает секреты появления выражений “мочить в сортире” или “сионистское окружение”, но никому об этом не скажет.
Оговорки по Фрейду, неудачные формулировки, неправильные ударения — это то, что легко прощается любому смертному, но только не первым лицам государства. Интернет забит готовыми политическими афоризмами и словесными перлами тех, кто едет в эшелоне власти — Буш и Блэр, Черномырдин и Лукашенко… Наши гаранты (несмотря на то, что их выступления и даже пресс-конференции тщательно готовятся спичрайтерами не один день) не устают подтверждать, что ничто человеческое им не чуждо! А одно слово иногда говорит о произнесшем его больше, чем все имиджмейкеры мира. Скажешь “сиськи-масиськи”, и сразу вспоминается Брежнев, “кузькина мать” — это Хрущев, “консенсус” — Горбачев.
Сегодняшние собеседники “МК” — спичрайтеры Алексей ПУШКОВ и Людмила ПИХОЯ — люди, знающие о словесной сфере жизни первых лиц государства не понаслышке.
Когда хотите, можете
М.С. Горбачев
• “Дайте я скажу то, что сказал”.
• “Народ уже прояснил, кто тянет назад страну, кто подбросил нам эту жизнь”.
• “Как он будет формировать тех, кто будет управлять Россией?”
• “Отвечу по-горбачевски. Вы знаете, что это будет сложнее, чем простой ответ”.
Алексей Пушков входил в многочисленную армию спичрайтеров последнего президента СССР Михаила Горбачева.
— Алексей Константинович, в чем заключалась ваша работа?
— Я был членом международной группы спичрайтеров в должности консультанта Международного отдела ЦК. Кстати, нас было немного, 8—10 человек, большинство — из международного отдела ЦК. Иногда нас дополняли специалистами из МИДа и Министерства обороны. Работали мы обычно на одной из загородных дач ЦК, нас туда вывозили и закрывали на 2—3 недели. “Закрывали”, конечно, не в прямом смысле слова, то есть убежать было можно. (Смеется.) Но это вряд ли бы приветствовалось. От нас не требовали генерировать идеи двадцать четыре часа в сутки, мы и в бильярд играли, и телевизор смотрели, и спортом занимались.
— А случались ли какие-то разногласия внутри группы спичрайтеров?
— Думаю, их не было. Потому что, когда вся группа работает на один результат, появляется общность и стремление найти компромисс. Так что конечный вариант мы в шутку называли трудом “из братской могилы”.
— Было ли у Горбачева слово, которое он особенно не любил и запрещал использовать?
— Нет, конкретного термина не было. Главное его требование к тексту — это присутствие элемента новизны. Не столько в терминах, сколько в тезисах. Причем он никогда не давал нам никаких четких установок, в отличие, например, от Яковлева. Пожелания Горбачева сводились, условно говоря, к тому, что “надо найти что-то новое в этом вопросе” или “надо пойти дальше, чем в Рейкьявике”. Когда мы спрашивали, что именно нового хотелось бы видеть, нам отвечали: “Вас здесь и собрали, чтобы решить, что именно!”
— Вы принимали активное участие в написании речей “нового мышления”, насколько президент был к ним требователен?
— Представьте, вот вам говорят, что надо написать нечто совершенно новое на тему стратегической безопасности... Мы писали. Помощник Горбачева забирал текст. Через какое-то время нам его возвращали — все было перечеркнуто, за исключением трех-пяти абзацев. Мы готовили следующий вариант, история повторялась, и так еще несколько раз вплоть до дня отъезда. В итоге нам говорили, что отлет утром следующего дня, значит, за ночь мы во что бы ни стало должны подготовить текст. Мы, выжатые как лимоны в процессе предыдущей работы над темой, уже просто не могли ничего придумать. И только часа в два ночи самую светлую из наших голов осеняло — мы брали самый первый вариант и в него вставляли уцелевшие абзацы из вариантов последующих. Текст отправляли Горбачеву, и утром, уже из Внукова, раздавался звонок: “Можете ведь, когда захотите!”
— Горбачев часто импровизировал?
— Да, и поначалу это всем нравилось, потому что отличало Горбачева от его предшественников, не отрывавших глаз от текста. Потом это начало поднадоедать. Михаил Сергеевич, чтобы лучше раскрыть тему, постоянно возвращался к началу, бесконечно пытался зайти на проблему с другой стороны...
Эмоции не срабатывали
Демократические перемены сказались на всех сферах управления — стройные ряды спичрайтеров поредели, и в них проникли женщины. Службу “государевых писарей” возглавила Людмила Пихоя, советник и референт первого президента России Ельцина.
— В советской традиции — у Хрущева, Брежнева, Горбачева — помощниками были в основном мужчины. В постсоветское время в подготовке публичных выступлений начали участвовать женщины, — рассказывает Людмила Григорьевна. — Кстати, у Бориса Николаевича спичрайтеров было немного, всего четыре человека. У нас не было никакого управления или отдела — только группа из четырех человек и трех наших помощников. До этой работы мы никому текстов не писали, но людьми были подготовленными — все научные сотрудники, преподаватели вузов и имели кандидатские степени.
— Есть такое понятие, как логика мужская и женская, думается, это неуловимо, неявно, но отражается в тексте.
— Здесь надо понимать, кто такой спичрайтер. По существу это помощник президента, который помогает готовить публичные тексты. Автором текстов все равно является тот, кто их произносит. Почему? Сколько бы ни работали помощники, сколько материала бы они ни собрали, все точки над i расставляет сам президент. Он задает тексту тональность и смысловую нагрузку.
— Насколько сложно было угодить Ельцину текстом?
— Борис Николаевич очень серьезно относился ко всем своим публичным выступлениям. Эта традиция у него сохранилась еще с советских времен. Во многих случаях по материалу, который ему подобрали, он сам писал текст. Наина Иосифовна рассказывала, как, будучи секретарем обкома, он ночи напролет работал над докладами. Поэтому нам с ним было очень непросто. Ни одного подготовленного нами первого варианта материала он не произнес. До пятого варианта он тексты даже не читал, а аккуратно складывал на краю стола. Я их приносила и слышала в ответ: “Ну ничего-ничего, еще поработайте”… Правил Борис Николаевич жестоко. У меня в архивах сохранились копии текстов, которые были полностью перечеркнуты и написаны им заново.
Загогулины Ельцина и...
Б.Н.Ельцин
• “И силой нельзя, и отступать нельзя... Надо, чтоб и победа была, и чтоб без войны. Дипломатия, понимашь”.
• “Видимо, мы по характеру близки, поэтому он идет на короткий контакт, и я иду на короткий контакт, а два коротких контакта не дают замыкание, а дают хорошую отдачу”.
• “Виктор Степанович Черномырдин большую жизнь прожил, побывал и сверху, и снизу, и снизу, и сверху…”
• (На наградной церемонии.) “Прикалывать женщине иногда неловко”.
— У Ельцина была коронная фраза, которую вы слышали периодически?
— Когда мы обсуждали, каким должен быть текст, Борис Николаевич всегда выдвигал свое основное требование: “Выступление должно быть сильным, мощным, ярким”.
— К пресс-конференциям первое лицо государства готовят?
— Безусловно.
— Но вот появляется журналист-отщепенец... Вопросы, которые запросто поставят руководство страны в неловкое положение, прорабатываются?
— Конечно. Хотя иногда вопросы бывают настолько неожиданными, что тут уж все зависит от опыта самого политика. Ельцин иногда отвечал очень удачно, иногда не очень. Совсем провальных ответов я не помню. Чтобы Борис Николаевич растерялся, как Буш, который недавно сказал журналистам, чтобы они вопрос написали, а он потом ответит, такого не было.
— Речь Ельцина на танке была подготовлена самым тщательным образом. А то, откуда он ее произносил, планировалось?
— Это была его импровизация. Кстати, выступление готовилось недолго. Обстановка сложилась такая, что особенно долго раздумывать было некогда. Мы тогда подготовили только тезисы, да и то он с собой их не взял.
— Проверенный рекламный трюк — Ленин на броневике…
— К тому времени Борис Николаевич был уже очень опытным политиком. Как потом говорили операторы, более удачное место и ракурс подобрать было бы сложно.
— Его знаменитое “понимашь” откуда?
— Это уральское. Недоговаривать гласные в конце слова — типичный уральский говор.
— Самые-самые на вашей памяти оговорки?
— “Загогулины” всем известные…
— Были ли слова, которые он не любил?
— Борис Николаевич старался избегать иностранных слов. Были слова, которые он недолюбливал. Например, невыразительно слово “осуществлять”, и просил его в текстах не использовать. “Ну что это такое “осуществлять”? — говорил Борис Николаевич. — Не работать, не делать, а осуществлять…”
...вертикаль Путина
Дума нынче стала серой, спокойной и своим видом порой вызывает устойчивую ностальгию по эмоциям экстравагантного Шандыбина или протестующего против проституции бутафорской грудью поверх костюма Марычева. Не балует словесными перлами и президент Путин. Его сложно представить и дирижирующим оркестром в Берлине, и добродушно признающимся “проспал я, что тут такого”.
Самые известные выражения Владимира Владимировича не развеселят. Словосочетание “мочить в сортире” или предложение эротического характера в адрес французского журналиста наши собеседники комментировать не захотели. Хотя сошлись во мнении, что скорее всего это был экспромт, чем заготовка спичрайтера.
В.В.Путин
• “Замучаетесь пыль глотать”.
• “Чьих прав конкретно? Имена, явки, фамилии”.
• “Если вы готовы сделать себе обрезание, то я вас приглашаю в Москву… И я порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас больше ничего не выросло”.
• “Он добрый, не хам никакой, это очень важно, потому что могут быть лощеными псевдоинтеллигентами, он не такой”.
В народе же гуляет шутка, что Филипп с розовой кофточкой выполнял госзаказ — переводил тему с обрезаний и замачиваний.
Для Владимира Владимировича пишет Джахан Поллыева. Но на предложение публичного общения в Администрации Президента ответили отказом. Посему и мы закругляемся. Как говаривал гений словесного искусства, надежда всех журналистов Виктор Степанович Черномырдин: “Много говорить не буду, а то опять что-нибудь скажу”…
