Есть в дальнем лесном Подмосковье удивительная железная дорога — среди вековых мещерских боров и живописных болот тянется будто вышедшая из позапрошлого столетия однопутка, а по ней ходит самый загадочный подмосковный поезд...
Загадки тут начинаются от самого начала маршрута — станции Казанской железной дороги с характерным названием Кривандино. Ну скажите, кто мог предугадать, основывая много веков назад одноименную деревню, нынешнюю железнодорожную кривизну в виде ответвления на Рязановку? — Мы не знаем, откуда такое название, — говорит продавщица магазина “Мещера” и многозначительно добавляет: — это надо в глубину лезть.
Глубина — это два стареньких плацкартных вагончика и тепловоз у низкой платформы — самое уютное средство для погружения в мещерские территории. Легендарный пассажирский состав здешней однопутки. В свое время здесь бегали трофейные вагоны из Германии с красными кожаными креслами, словно в самолете. Но это уже легенды.
Тепловоз дает гудок; скрипя и покачиваясь, поезд начинает свой полуторачасовой путь. Мы в ста километрах от Москвы, но признаков цивилизации рядом нет. Словно по наитию, машинист притормаживает у одному ему ведомых остановок. Короткий гудок, из вагона прямо посреди густого леса спускаются два человека и чинно удаляются по единственной тропинке.
Впрочем, несколько больших остановок тут все-таки имеется. Пожога — поселок небольшой, почти все работают на этой дороге, а переезд закрыли, ни “скорая помощь” не доберется, ни автолавка. Дорога к переезду, между прочим, грунтовая, и не в сезон проехать трудно. А еще в Пожоге часто отключают электричество на неделю-другую. Линии электропередачи старые, не выдерживают нагрузок. Люди привыкли, зимой, говорят, еще ничего, а вот летом все продукты портятся. Ну а самое главное — постоянно ходят слухи о закрытии “дороги жизни”. В одну из прошлых зим наш пассажирский поезд уже снимали. Пятеро пожогинских ребятишек не могли добраться до школы, люди постарше не смогли доехать до работы — хоть по сугробам пешком выбирайся. Через неделю состав снова пустили. Теперь жители лесных поселков и деревень только что не молятся, чтобы оставили поезд.
...За разговорами тихо вползаем на конечную остановку. В Рязановке нет платформы, нет вокзала, а есть уходящие за горизонт пути, постепенно сужающиеся и вырождающиеся в узкоколейки. Центр “Гримпенской” трясины, со всех сторон окруженный километрами безлюдных лесов и болот, торфяная столица всея Руси. Снова охватывает впечатление, что из обычного мира ты уже выпал. “А что вы хотите, — ехидно замечает местный житель, — у нас тут давно уже, как на том свете”.
В нескольких километрах от Рязановки развалины огромного, как средневековый замок, древнего монастыря — Николо-Радовицкого. Там, среди мещерских болот, на Святом озере, стоят, грозясь ежесекундно обвалиться, краснокирпичные братские корпуса с высоченной надвратной церковью, стены от Покровского собора, ископанного внутри кладоискателями, и самая старая постройка восточного Подмосковья — уникальная башенная церковь Акима и Анны XVII века. Никому из власть имущих нет дела до остатков архитектурного великолепия, которое посещали когда-то и Петр I, и Сергей Есенин.
Когда хотели снять золотой крест с надвратной церкви, то прилетал вертолет, но крест не поддавался. На третий раз, когда хотели сковырнуть вертолетом, поднялась сильная гроза — Бог прогневался, они еле ноги унесли, рассказывают нам местную быличку бабушки из села Радовицы. А монастырь был красивый, хоть плачь сейчас...
Нам пора обратно. Около поезда копошатся люди с тележками и рюкзаками — небогатые дачники, для которых однопутка — большое подспорье. С каждой остановки мы собираем и местную молодежь, что едет от родителей к местам учебы или работы, другие просто возвращаются от родственников. Подлинный российский интернационал, смычка города и деревни, поселка с пригородом — такова здешняя однопутка, или самая душевная дорога Подмосковья, как ее еще иногда называют.
