В середине 1980-х он возглавил пропагандистский коммунистический еженедельник “Московские новости”. Почти мгновенно эта газета стала главной газетой планеты.
В СССР все хотели читать “МН”. Остальные страны — с восторгом или гневом (Куба, Северная Корея) — цитировали.
На паровозе истории тогда столпились всякие-разные: и Горбачев, и Лигачев, и... Только и слышалось: “Жми!” — “Тормози!” — “Налево!” — “Направо!” — “Стой!” — “Гони!”
“Московские новости” летели впереди паровоза, и Егор никогда не знал, что с ним и с газетой будет завтра. Угроза закрытия нависала вплотную, несколько раз утверждали, что на Старой площади уже “приняли решение”. Но...
Но генералы КГБ тогда были пожилые, привыкли действовать аккуратно — ни убить, ни посадить, ни прислать ОМОН в масках не решились.
...Наивным казалось, что есть два издания — “Огонек” и “МН”. Но разница была огромная и очень понятная: тираж “Огонька” неограниченный, подписка везде. На “МН” был жесточайший лимит, подписки не было вообще.
На Пушке у входа в редакцию поставили стенд, вывешивали свежий номер. С утра до ночи толпились люди — и в жару, и под дождем, а зимой в мороз, под снегом — читали газету.
Мы выглядывали в окна и видели толпу читателей, и даже могли определить, какая полоса, чей материал привлек большинство.
Работать там было счастьем: рискованно и весело. И все, чего мы хотели, о чем постоянно повторяли небесам: лишь бы Егора не сняли!
Вокруг него (среди замов) были полковники КГБ, были стукачи; в дальнем конце коридора сидел цензор Миша — ставил красные галочки, но можно было зайти, достать бутылку, сказать умоляюще: “Миша, ну что же тут крамольного?”
Счастье того времени было простое: одних газета возносила, других ниспровергала — но никто, ни одна сволочь не шипела: это, мол, за деньги.
Потом, в августе 1991-го, Егор в один день создал “Общую газету”, куда вошли те — в том числе “МК”, — кого закрыл ГКЧП.
Потом, за храбрость, Ельцин поставил Егора руководить “Останкино” (теперь — “Первый”). Потом, за храбрость, Ельцин выкинул Егора из “Останкино” (не понравилась правда об осетино-ингушском конфликте).
А потом... Потом пришли другие времена.
Бороться с КГБ и КПСС Егор умел. А с деньгами — нет.
Когда пришли времена прохиндеев и черного пиара... Для прыжка надо оттолкнуться, а как оттолкнешься от болота? Вязнешь. Даже пуля вязнет.
Когда лететь и скакать стало невозможно — Егору стало скушно. Он ушел.
Там, куда он теперь ушел, вряд ли все останется по-прежнему.
Михаил ГОРБАЧЕВ, экс-Президент СССР:
— Знаете, мне сейчас очень тяжело говорить… Мы ведь дружили. В кругу наших друзей именно семья Яковлева была центром, вокруг которого все мы собирались...
Егор Владимирович был человеком не простым, но главное — верным слову и делу. Он разделил самый главный постулат времени — свободу. Он надеялся, что страна все же не пойдет по пути экономического развала. Переживал по этому поводу очень… Помню, часто спрашивал: “Михаил Сергеевич, в чем же корень вашего оптимизма?” Я ему: “Вот смотри. Политики все беснуются, интеллигенция заморачивается, а простой народ живет. Так вот, корень оптимизма — в самой жизни”. И Егор соглашался. Несмотря на свою принципиальность, он умел слушать, прислушиваться и даже соглашаться с оппонентом.
— Егор Владимирович глубоко переживал конфликт в “Московских новостях”?
— Конечно. Так же, как переживал и за НТВ. Даже меня втянул в это дело, и мы боролись за жизнь канала. Неприятности в журналистике, печати он переживал как свои личные проблемы.
— Какой должна быть журналистика по Яковлеву?
— Вот так вам скажу. Журналистика может быть полезна только в том случае, если она свободна.
Александр ЯКОВЛЕВ, президент фонда “Демократия”:
— Я считаю Егора Владимировича отцом-основателем новой, свободной журналистики. Именно он пробивал бетон коммунистической идеологии. А в последнее время Егор переживал, что основные постулаты демократического общества — о свободной прессе — пошатнулись.
Он был генератором идей. Помню, сидит-сидит — и вдруг: “Дядя Саша, а что если вот эту проблему покрутить вот так, а что если эдак…” Не удивляйтесь, “дядя Саша” — это он так меня называл, и это несмотря на то, что я всего на пять лет старше его. Дружили мы с ним по-настоящему, могли ссориться, мириться — это и есть настоящая верная дружба!
Когда Егор работал в “Общей газете”, где-то раз в месяц собирал интеллигенцию. Там мы спорили, выступали, дискутировали. Ох, какие же там споры разгорались. А я возвращался после этих вечеров с большим оптимизмом…
Президиум Союза журналистов Москвы глубоко скорбит в связи с тяжелой утратой — безвременной кончиной выдающегося журналиста и редактора, государственного деятеля Егора Владимировича ЯКОВЛЕВА и выражает искренние соболезнования родным и близким покойного.
Церемония прощания с Егором Владимировичем Яковлевым состоится в среду, 21 сентября, в 12.00, в ритуальном зале ЦКБ.
