Никогда не говори “никогда”. Российские чиновники всегда усваивали эту киношную заповедь с очень большим трудом. После 11 сентября 2001 года один из боссов наших ВВС гордо заявил: мол, в России такого не может быть по определению. Когда прошлым летом в лучшем аэропорту страны террористы в один день взорвали два самолета, этот человек предпочел отмалчиваться. Похожую аналогию можно подвести и к нынешним французским событиям. Мы, конечно, не Франция. Но нынешняя волна погромов — это отнюдь не чисто западноевропейский “феномен”.
В чем причины межнационального спокойствия в Москве? По словам знатоков, их две. Жесткий контроль над членами диаспор со стороны ее неформальных лидеров. Например, каждый работающий в столице таджик регулярно отдает часть своего нищенского заработка в “общак”. Судьба тех несчастных, кто рискует ослушаться, незавидна. С ними безжалостно расправляются — иногда с помощью наших доблестных служителей закона. Еще одна причина спокойствия — тесные связи руководителей диаспор с нашими властными структурами. Считается, например, что одно ведущее правоохранительное ведомство и его московский городской филиал тесно дружат с азербайджанской диаспорой. А вот московская областная контора — с армянской.
Но вот будет ли это благолепие продолжаться вечно? Факторов риска здесь тоже предостаточно. В верхушке той или иной диаспоры может возникнуть острый конфликт. Трудно представить себе более неагрессивных и безобидных людей, чем таджики. Но если клановые лидеры дадут отмашку, они могут измениться в мгновение ока. В 1991 году неформальные лидеры в Таджикистане не смогли договориться между собой. В один момент в республике началась кровавая гражданская война. Люди из разных кланов резали друг друга с жестокостью, которой мог бы позавидовать Чикатило.
“Недопонимание” в принципе может возникнуть и между руководством диаспор и российскими властями. В столице уже были случаи, когда представители некоторых кавказских диаспор устраивали манифестации протеста.
Но этих двух угроз скорее всего можно не опасаться. Взаимное переплетение финансовых интересов в столице слишком сильно. Для всех гораздо удобнее договориться по-хорошему.
Но вот всегда ли неформальные лидеры диаспор будут жестко контролировать земляков? Французский опыт указывает, что нет. По оценкам экспертов, большинство нынешних погромщиков — это дети и внуки эмигрантов. Они выросли уже в ЕС и не признают никаких авторитетов. Через 20—30 лет в Москве вполне может произойти примерно то же самое.
Впрочем, распад традиционных общественных отношений — это всего лишь один из компонентов нынешнего гремучего французского коктейля. По оценке известного западного политолога Нейла Фергюсона, потомки эмигрантов ведут себя так из-за своей невключенности во французское общество и отсутствия нормальных жизненных перспектив. В Москве все очень похоже. Жизнь в российской столице, конечно, лучше, чем в бывших советских республиках. Однако вряд ли замордованный таджикский строитель или рядовой азербайджанский рыночный торговец ощущают себя особо счастливыми. Но у нас чувство нереализованности и отсутствия перспектив есть и у значительной части коренного населения. Поэтому вовсе не случайно, что во многих спальных районах Москвы уже ощущается межнациональное напряжение.
В последнее время Кремль увлекся борьбой с “рудиментами коммунизма” и насаждением новых липовых праздников. Возможно, нашим лидерам стоило бы перестать копаться в пыльных исторических архивах, а попытаться взять самое лучшее из недавнего советского прошлого. Например, принцип интернационализма. Пусть звучит кондово, зато очень к месту.
