Он продюсер, режиссер, писатель. Возможно, именно поэтому ему так невыносимо скучно. Во всяком случае, во время своего визита в Москву монстр французского кинематографа Люк Бессон, режиссер “Леона” и “Подземки”, продюсер “Такси” и “13-го района”, автор детских книг про Артура, скучал. Зато веселилась его актриса, датчанка Ри Расмуссен, сыгравшая главную роль в новом фильме Люка “Ангел А”. Именно этот фильм приехала представлять эта парочка — скучающий режиссер и веселая актриса. И пока Ри рисовала обнаженных женщин, Люк отвечал на вопросы “МК” о женщинах, мужчинах и детях. Впрочем, и Расмуссен любезно ответила на один вопрос.
— Ри, вы в фильме выглядите просто огромной, вам было неуютно на площадке?
— Это все каблуки, и ничего больше. Вы уж меня извините, но, проходив на каблуках семь месяцев, я больше никогда их не надену, у меня от них дико болела спина. Представляете, девять дюймов! Их придумали мужчины исключительно для того, чтобы издеваться над женщинами. Теперь-то я в этом уверена.
Люк Бессон: Мы не использовали никаких спецэффектов. Лишь изредка устанавливали камеру особым образом, и все. Да у них и в реальной жизни огромная разница в росте.
— Люк, в фильме практически нет спецэффектов, зато герои много говорят. Это из-за того, что вы долго не снимали и захотелось поговорить?
— В течение последних лет — я не хочу сказать, плохо это или хорошо, — многие режиссеры пришли в кино из клипов и рекламы. Появилось много новых средств. И получается так, что все эти современные возможности очень часто используются в ущерб тому, что хотел сказать автор. Возможно, я оказался по другую сторону чрезмерности, сделав черно-белый фильм. Но я и в жизни такой — предпочитаю ночевать или на пляже, или в пятизвездочном отеле. Причина “болтливости”, может быть, еще и в том, что последние пять лет я работал над “Артуром”, фильмом очень техничным, со множеством спецэффектов. Возможно, в “Ангеле А” я хотел найти равновесие между техничным кино и чем-то более чистым, выразительным, реальным.
— Правда, что у вас нет кинематографического образования?
— Точно, я пробовал даже поступить в киношколу, со мной поговорили три минуты и сказали “пока”. Мне задали один вопрос, каких режиссеров я больше всего люблю, а я плохо ответил.
— То есть как?
— Спилберг, Скорсезе, Милош Форман. А нужно было сказать: Годар, Трюффо. А я плохо ответил, и меня выгнали...
— То есть теперь, выбирая режиссера, который будет снимать ваш новый проект, вы внимания на образование не обращаете?
— Нет. В этом есть нечто очень чувственное. Я вам другой пример приведу. Вы тренируете национальную сборную по теннису, видите на корте 12-летнего мальчика, чувствуете, что если с ним работать, то через пять лет он может стать очень сильным игроком, и берете его в команду. Такое же ощущение и с режиссером. Его первый фильм, возможно, не станет лучшим фильмом, но мы чувствуем, что у него есть фибры.
— Джоан Роулинг писала “Гарри Поттера” для своих детей, вы “Артура” писали для своих дочек?
— Да, по большей части. Потому что “Артур” — еще и об экологии, и чувстве очень простом и очень правильном — уважении к другому человеку и принятии разницы, которая существует между людьми. Это вещи, которые я в качестве отца хотел бы объяснить, но, возможно, это было бы сложно. Потому что очень часто, когда папа или мама говорят правильные вещи, дети отвечают: “Да-да-да, рассказывай...” А если это говорит Артур, мои девочки приходят ко мне: “Вот знаешь, папа, Артур сказал, что...”
— Вы окружены женщинами. Для вас женщина больше ангел или дьявол?
— И то, и другое. У меня много уважения к женщине. Я думаю, что они более уравновешенны по сравнению с мужчинами. Мужчина доказал свою собственную несостоятельность в управлении планетой и народами. Он умеет только воевать. Женщина не отвечает силой на силу, часто это случается потому, что она просто слабее мужчины, она должна ответить другим образом.
— То есть вы скорее согласитесь с теми, кто обвиняет фильм в неком мужском инфантилизме?
— Ребенок — отец человечества. Все, что знает взрослый человек, — ему рассказал ребенок. Я очень неприятно удивлен тем, как взрослый человек смотрит на ребенка. Особенно учитывая, что взрослые довели планету до такого состояния — со всеми отбросами, войной, ядерными отходами. По какому праву мы позволяем себе высказывать какое-либо мнение о детях! Каждый год Национальная ассамблея приглашает около пятисот детей со всей Франции, которым задают гражданские вопросы. И их предложения гораздо полезнее и умнее тех, что дают взрослые, которые пытаются свои политико-экономические знания нести в работу именно таким образом, что мы каждый раз оказываемся в дерьме. А председатель Национальной ассамблеи лишь улыбается. Это самое глупое.
— А будучи президентом жюри Каннского фестиваля, вы испытывали давление?
— Это очень русский вопрос. Какой был бы интерес не быть свободным в выборе? Жюри — это десять человек, все творческие личности, абсолютно невменяемые люди (крутит пальцем у виска), как можно их заставить делать что-то? Жиль Жакоб, директор фестиваля, в самый ответственный момент обсуждения просто покидал комнату. Выбор занимал шесть-семь часов, и я сделал это очень демократичным путем. Мы быстро избавились от “Золотой пальмы”: каждый на бумажке написал название фильма, и мы положили их в вазу. Большинство было у “Танцующей в темноте” фон Триера — восемь из десяти. А потом мы выбрали шесть фильмов, которые должны были получить хоть что-нибудь. Написали их названия на листах, разложили на столе и после выбрали, кому что дать.
— Один из персонажей Вуди Аллена говорил, что только претенциозные дураки снимают черно-белые фильмы. Обладаете ли вы подобной долей иронии?
— Что касается черно-белого цвета, то когда режиссер готовит фильм, у него огромное количество орудий, которыми он может воспользоваться. У него есть объективы, линзы, камеры, черное или белое, цветное, долби — огромный выбор. И каждый раз, когда я должен взять что-либо из этого, я думаю, каким образом именно этот инструмент поможет моему фильму. Цвет или отсутствие его. Конкретно в этом фильме я считаю, что черно-белый цвет приносит очень много в мой фильм...
— Но это все серьезные вещи...
— Да, очень.
— Есть у вас любимая шутка о себе?
— Есть одна, но я не уверен, что смогу вам ее перевести. Один комик очень давно, когда речь шла о “Голубой бездне”, вместо того, чтобы назвать меня Люк Бессон, назвал Бюль Кессон. Бюль — как пузырек воздуха в воде, кессон — как специальный дайверский термин, обозначающий причину затруднения дыхания в акваланге.
Андре (Джамель Деббуз) — неудачник. У него постоянно нет денег. А как только появляется пара сотен, он тут же вкладывает их в очередное сомнительное предприятие или просто просаживает на скачках. Когда подходит время отдавать долги, он решает прыгнуть с моста, завершив тем самым скорбный круг жизни. Как назло, с того же самого моста одновременно с Андре прыгает сногсшибательная блондинка. Андре вытаскивает ее на берег, и та в благодарность обещает ему во всем помогать. Ангел А (Ри Расмуссен), как она себя называет, действительно помогает Андре отдать долги. А потом выясняется, что она ангел, посланный на землю, чтобы спасти неудачника от неминуемого краха.
