Бывает, ночами ей снятся зубы. Любой другой назвал бы такие сны кошмарами. Но для молодого ученого Виктории Почтаренко эти картинки — всего лишь напоминание о работе.
Вика — практикующий стоматолог. А кроме того, уже три года девушка занимается уникальными генными исследованиями и пытается разгадать: как защитить зубы от бактерий-вредителей?
Началось все с поездки в лабораторию Вестфальского университета в Западной Германии.
— Вика, мне казалось, профессия стоматолога больше связана с механической работой: сверлить, пломбировать... А генетика в данном случае — что-то далекое. Как ты оказалась в таких дебрях?
— Да, основная задача стоматолога-терапевта — борьба с кариесом, лечение каналов, десен. Но ведь к зубному врачу люди иногда приходят с целым букетом заболеваний. И одно дело — поставить пломбу, а другое — резать десну и лечить зуб при сахарном диабете или сердечно-сосудистых заболеваниях. В организме все взаимосвязано... Поэтому стоматологу как минимум необходима общая клиническая подготовка: знать все болезни, анатомию, физиологические процессы.
А генетика... Мне сначала тоже казалось, что это далеко от моей практики. Но, когда я занялась проблемой серьезно, поняла: можно изобретать конкретные клинические приемы, чтобы тут же использовать их в стоматологическом кресле. Но наряду с этим есть научные исследования, направленные на то, чтобы укрепить базу, основу всей стоматологии. Есть вещи, которые останутся на долгие годы.
— И что стала исследовать ты?
— Вообще-то тема была не моя, немецкая. Когда я училась на первом курсе аспирантуры, вуз получил грант на научно-практическую стажировку за границей. Как активистку выбрали меня. А немецкие коллеги уже на месте предложили мне тему по пародонтиту — воспалительному заболеванию тканей, окружающих и удерживающих зуб в кости (по-гречески: “пара” — около, “одонтос” — зуб, “ит” — воспаление). Сначала бактерии разрушают десну, потом проникают глубже и глубже. А заканчивается все... потерей зуба. Пародонтит — бич современного общества. По данным Всемирной организации здравоохранения, 94% людей в той или иной степени страдают им.
Так вот, в немецкой лаборатории решили проверить, каким образом возникновение пародонтита может зависеть от генетики пациента.
Последние лет десять проблема предрасположенности человека к развитию конкретного заболевания — генетический риск — модная тема за границей. Если достоверно определить, что есть ген-маркер какого-то заболевания, то после специальных анализов, занимающих буквально несколько часов, можно сказать: разовьется ли у человека данная болезнь, как будет протекать? И начать вовремя лечение. Уже найдены некоторые генные взаимосвязи в онкологии, по сахарному диабету, раку простаты, артриту.
Однако трудность в том, что геном (специфический набор генов у конкретного человека) огромен. Зачастую искать какой-то ген-маркер приходится вслепую. Вот и мы: сначала выбрали несколько генов. А потом пытались понять: они влияют на развитие пародонтита или не они? Для этого в течение 8 месяцев готовили и сравнивали анализы пациентов, больных хроническим пародонтитом, и анализы контрольной группы здоровых людей: делали забор крови, с помощью специальных растворов и инкубатора получали из крови ДНК. Наконец, определяли генотип: в особой камере пропускали ток через гелевые “кармашки” с частицами генов, а потом в ультрафиолетовом свете смотрели на получившиеся “картинки”. Но, к сожалению, зависимости пародонтита от выбранных генов не нашли...
— То есть все попытки оказались безуспешны...
— С одной стороны, действительно так. Тем не менее мы сузили круг для дальнейших исследований: отсекли блок генов, которыми больше нет смысла заниматься пародонтологам. Когда я в этой каше поварилась, поняла, что необходимо изменить сами критерии поиска. Раз пародонтит настолько сегодня распространен, наверное, имеет смысл искать не только гены, отвечающие за заболевание, но и гены, которые отвечают за здоровье? Вдобавок я стала общаться с генетиками нашего медико-стоматологического университета, и они посоветовали уделить больше внимания генеалогическому исследованию, то есть случаям пародонтита у родственников больных, их родителей, бабушек и дедушек.
— Как немцы отнеслись к работе молодого русского специалиста?
— До меня в клинику уже приезжал доктор из Бразилии, студенты из Сирии, из Индии. А вот русских не было вообще: ни обучающихся, ни стажирующихся. Но, когда я начала работать, немцам это понравилось. Общались в основном по-английски. Немецкие медицинские тексты разбирала благодаря знанию латыни. В свободное от исследований время я ходила смотреть, как в Германии лечат и оперируют зубы. Немцы, наверное, не ожидали такого усердия. Даже предложили защитить диссертацию.
В целом уровень знаний, полученных в России, позволял мне чувствовать себя спокойно. Аспирантка первого года учебы, я могла абсолютно на равных общаться со всеми местными профессорами.
Думаю, благодаря мне у знакомых немцев интерес к России возрос. Все-таки до сих пор нашу страну часто воспринимают по каким-то слухам, мнениям. Про медведей, конечно, уже не говорят, но думают: “Далекая снежная Россия — это Москва, Кремль, икра”. А когда мы познакомились, немцы стали следить за новостями о России. Началось “взаимопроникновение культур”. Вплоть до вечеров русской кухни: и пельмени лепили, и окрошку резали с местными докторами. Они пытались в ответ научить меня печь немецкий пирог с беконом.
— А дома удалось по итогам поездки гранит науки с места сдвинуть? Российская наука шагнула благодаря тебе вперед?
— К сожалению, у нас к стажировкам не всегда серьезно относятся. Бывает, приехал человек за границу, покатался по стране, погулял и вернулся обратно. Кстати, я сама и мой научный руководитель тоже немного скептически относились к поездке в Германию, ничего особенного не ожидали. В итоге все получилось так серьезно, как никто не рассчитывал.
Вернувшись, я сделала доклады, показала, как вела работу. Для российских стоматологов подобные исследования были недоступны. Слишком дорогое удовольствие. Но теперь, думаю, мы в вузе найдем возможности на собственный проект... Моя работа стала подстегивающим моментом для сближения генетической и стоматологической кафедр. Думаю, следующим шагом для меня станут исследования по пародонтиту совместно с российскими генетиками. Ну и, конечно, по-прежнему есть что-то, чему я, как стоматолог, хочу научиться в плане работы руками. Для меня это одинаково важно.
— Кстати, отличается чем-то поход к стоматологу в Германии от похода к стоматологу у нас?
— Германия по стоматологии занимает одно из первых мест в мире. Не могу сказать, что у врачей есть особые навыки, но материальное обеспечение, аппаратура очень хорошие. Немцы двигают любые исследовательские проекты, поэтому многие новинки идут оттуда. Даже при рядовых клиниках — серьезные исследовательские базы. Там работают лаборатории, где, с одной стороны, проводят каждодневные анализы, необходимые для практикующих врачей (берут соскобы с полости рта, щек, языка, высевают бактерии из зубного налета, определяют чувствительность к лекарственным средствам), и каждому пациенту по результатам анализов подбирают препараты. А кроме того, при клиниках занимаются научной работой.
Правда, увидеть в Германии реставрацию, скажем, коренного зуба современными методиками можно нечасто. Медицина страховая, страховка покрывает лишь определенные услуги. И частенько людям дешевле сделать не самую эстетичную сверкающую пломбу из амальгамы, чем пойти в частный кабинет. К платному пародонтологу идут лишь тогда, когда понимают: зубы можно потерять. А до тех пор с немецкой педантичностью заботятся о гигиене.
— Что немцу хорошо, то русскому смерть. Дисциплинированность — не наш конек. Давай лучше помечтаем, внесем в финале оптимистическую ноту для 94% людей, склонных к пародонтиту. Итак, через n лет ты найдешь вредный ген, получишь Нобелевскую премию, мы зайдем в районную поликлинику, там — лаборатория...
— Нет, лучше этого не ждать, а все-таки направить свои усилия на “поддержание индивидуальной гигиены полости рта и своевременное посещение врача”. А то у нас пациенты приходят и говорят: “У меня нет зуба, но я слышал, что в Англии появились разработки по выращиванию зубов. Вы что-то про это слышали?” — “Да. Но до внедрения разработки в практику еще долго”. — ”Ну ладно, будем ждать”. А пока дождутся, им придется уже не один, а 32 зуба выращивать.
