Роженицу в Воронеже через донорскую кровь заразили СПИДом, полуторамесячному младенцу в Твери вместе с кровью “перелили” вирус иммунодефицита человека. Это данные только за последние полгода.
Согласно мировой статистике, каждый 150-тысячный человек при переливании крови заражается гепатитом, каждый миллион двухсотый — ВИЧ. Где гарантия, что не подхватишь “до кучи” еще и вирус герпеса, туберкулез, бруцеллез, сыпной тиф, туляремию, лепру, коровье бешенство наконец? На эти инфекции донорская кровь вообще не исследуется. Чтобы запасти-законсервировать впрок собственную кровь, наш корреспондент отправился в центр аутодонорства.
Нарваться на шарлатанов я не боялась, знала: оборот крови осуществляется только госучреждениями. В одном из центров получила инструкцию: утром выпить сладкий чай, накануне — ничего жирного, жареного, острого, никакого аспирина, анальгина.
Перед заключением договора иду к терапевту. В очереди нас четверо. Пожилой женщине через месяц будут протезировать суставы. Мужчине средних лет предстоит операция на позвоночнике. Обоим врачи посоветовали запастись собственной кровью. Каскадеру Геннадию, побывавшему в реанимации, жизненно необходим “банк крови с гарантией”.
Впрочем, по словам научного сотрудника Игоря Виноградова, приходят в центр и вполне здоровые состоятельные люди, кто задумывается о возможных превратностях жизни. Еще одна категория посетителей — приверженцы религиозных учений, которым по вере запрещается переливать донорскую кровь.
Когда карта с указанием всех моих хронических заболеваний, острых инфекций за последние полгода заполнена, мне меряют давление и отправляют сдавать анализы.
Кровь на ВИЧ, гепатит, сифилис… Медсестра колдует над колбами, пластинами, и в моем паспорте появляется фиолетовая нашлепка с группой крови и резус-фактором.
В бахилах, халате и шапочке иду в зал, напоминающий операционную комнату. Полулежачее кресло, резиновая шина, команда: “Работайте кулаком!”. Из локтевой вены тоненькой струйкой бежит кровь. Рядом — с иголкой в вене — беременная женщина. У нее зрение минус девять, предстоит кесарево сечение. Группа крови редкая — четвертая с отрицательным резус-фактором, к которой подходит только четвертая отрицательная. Актера Михаила Пореченкова подобная группа крови “не пустила” в Афган. В случае ранения в боевых условиях найти донора очень сложно. И ныне врачи предупредили Лену: на городской станции переливания крови запасы такой крови ограничен ы. Роженица решила не рисковать — запастись своей собственной.
20 минут, и мой пластиковый мешок полон. Стандартная донорская доза — 400 мл крови плюс 10–миллиметровый “спутничек” — образец.
Пока не будут готовы результаты анализов, моя кровь, разделенная с помощью специальных фильтров на плазму и эритроцитную массу, будет помещена на карантин. Позже она попадет в большой металлический квадратный ящик, где будет заморожена до температуры минус 196 градусов по Цельсию.
Отдельные попытки сохранения в замороженном состоянии биологического материала животных предпринимались еще 200 лет назад. Но только с 1949 года, когда Польдж с коллегами открыли криопротекторные свойства глицерина, криоконсервация стала реальностью.
Облегченная почти на поллитра крови, я думаю: “Чип под кожу мне не вшили, татуировку не нанесли. Если я попаду в аварию, буду без сознания, как узнают, что у меня есть собственная заначка крови?”.
Через пять минут мне вручают карточку. На пластиковой поверхности выбита информация о том, что 9 марта была зарезервирована моя кровь в количестве 400 миллилитров, далее — адрес учреждения и контактные телефоны.
Тихим голосом меня просят раскошелиться. Хранение порции крови в жидком азоте первый месяц стоит 8 тыс. руб., второй — 6 тыс. целковых.
— Целесообразно иметь на хранении две-три дозы, — замечает доктор Виноградов, — при оперативном вмешательстве достаточно бывает 1200 мл материалов крови.
Меня приглашают заглянуть в центр через месяц, чтобы пополнить банк еще одной порцией.
На руки свою кровь я тоже не получу. По моему требованию она может быть доставлена только в медицинское учреждение: хранение, транспортировка крови — ответственный процесс. Продать свою кровь я также не смогу: закупка осуществляется централизованно — через городские станции переливания крови.
После заключения договора прошу показать криобанк, где будет храниться моя доза.
За бронированными дверями — холод и темнота. В два ряда стоят стальные баки — так называемые танки. В каждом из них ячейки, куда в промаркированных пластиковых пакетах и помещаются на хранение материалы крови. Спутать кровь клиентов невозможно: к упаковке намертво приклеена бирка с фамилией и именем аутодонора, группой крови, резус-фактором, датой забора.
— Материалы крови могут храниться в течение десяти и более лет, — говорит Игорь Владимирович.
В хранилище, как в бункере у Сталина: свой альтернативный источник питания, собственная станция по генерации жидкого азота, вооруженная до зубов охрана.
— Удивляться нечему, — замечает Виноградов. — Недавно в Нижнем Новгороде в результате криминального налета был похищен банк генетического материала.
— Как быстро аутокровь может быть доставлена клиенту?
— Врачи-трансфузиологи дежурят в центре 24 часа в сутки, 365 дней в году. Размораживание препаратов крови с минус 196 до минус 8 градусов продлится в программируемых емкостях нескольких часов. А далее специальная служба в кратчайшие сроки — первым же самолетом — доставит кровь клиенту в лечебное учреждение в любую точку мира.
В центре хранится около полутора тысяч единиц материалов крови. Хотя консервируют и хранят в холоде не только кровь. Замораживают на длительный срок и генетический материал: сперматозоиды и яйцеклетки. А также стволовые клетки. Прихватят человека в пожилом возрасте хвори — ему из криобанка извлекут и пересадят порцию собственных размороженных “молодых” клеток.
