Китайского режиссера Чена Кайге впору в Книгу рекордов Гиннесса заносить — и по количеству всемирно известных фильмов (“Прощай, моя наложница”, “Желтая земля”, “Император и убийца”, “Вместе”), и потому, что его последний фильм “Клятва” стал самым дорогим в истории китайского кино. У него есть и “Золотая пальмовая ветвь”, и награда Британской киноакадемии. Со своим последним фильмом “Клятва” он приехал в столицу на открытие Московского кинофестиваля, где ему уже вручили приз “за вклад”. Впрочем, сам Кайге к классикам себя не относит, сравнения с другими китайскими режиссерами не любит и предпочитает говорить только за себя. О чем он и рассказал в эксклюзивном интервью “МК”.
— Пару лет назад, когда у нас с вами было интервью, вы мне рассказывали о “Клятве” — что это будет история любви, миф, а не реальные исторические события и так далее. Сейчас, когда фильм готов, вы довольны результатом?
— Всегда между тем, что задумывал сделать, и тем, что получилось в результате, лежит огромная дистанция. Я думаю, что сейчас я более чем счастлив, видя, что вышло. Потому что я сделал все, что мог, для этого фильма, мы работали над ним три года. Иногда мне даже кажется, что для него я сделал больше, чем для собственных детей. И все эти три года я занимался только одним фильмом, потому что для меня он был совершенно новым — я никогда не имел дела с красотой подобного рода.
— “Клятва” стала дорогим фильмом в истории китайского кино, в России фильм выходит рекордным количеством копий — 130, вы не чувствуете себя персонажем Книги рекордов Гиннесса?
— Нет, конечно, нет.
— А классиком?
— Надеюсь, что никогда меня не посетят подобные чувства. Я счастлив, что занимаюсь тем, чем занимаюсь, но, честно говоря, я считаю, что это дано свыше, и Бог дал — Бог взял.
— …если вы сделаете что-то не так?
— Не совсем. Мне кажется, я очень серьезен насчет того, что делаю. Это хорошо. Но даже так я не могу гарантировать, что мои фильмы будут успешны. Я не крестьянин, который, если он с Божьей помощью посеял, то непременно соберет урожай. А в кино ты никогда не знаешь заранее, это вообще очень рисковый бизнес. Он связан с собственным воображением, и никто не может гарантировать того, что твои фантазии будут понятны другим…
— Опасная у вас профессия…
— Да, пожалуй. Хотя нет, не так. Быть профессионалом — не опасно.
— А как же талант?
— Есть огромная разница, вы правы. Но я не уверен так же, как вы, что могу назвать того или иного режиссера талантливым. Для меня есть профессионалы и непрофессионалы. Возможно, моя теория чем-то подкрепит вашу. Так вот, я считаю себя непрофессиональным режиссером!
— Почему же?
— Я искренне люблю кино и делаю только то, что люблю. Профессионалы делают свою работу, словно ходят в офис, — отработали и возвращаются к семье. Я — непрофессионал. Потому что для меня каждый фильм — первый и последний, и поэтому я должен вложить в него все, на что я способен. Профессионалы используют свои профессиональные навыки для того, чтобы достичь результата, непрофессионалам же эти навыки заменяет сердце. Но вы же знаете, так много режиссеров не имеют сердца вообще!
— Вы говорили, что судьба, свобода и любовь могут изменить все. Это пример из вашей жизни?
— Да, это же очевидная вещь. За последние сорок лет жизнь в Китае радикально изменилась. Культурная революция — очень драматичная страница нашей истории, и если европейской цивилизации для того, чтобы что-то изменить, понадобилось четыре сотни лет, нам хватило всего сорока. И если всего только пару лет назад люди говорили о революции, сейчас говорят о деньгах, домах, автомобилях. Про себя я не могу заявить, что я в некий момент своей жизни совершенно изменил судьбу. Все, что я могу сказать, — это: “Я выжил!” Потому что я никогда не думал становиться большим режиссером…
— Вы мечтали быть маленьким режиссером…
— Зря смеетесь. Мой отец — кинорежиссер, я никогда не думал, что смогу тягаться с ним, с его талантом. Но в конце концов я понял, насколько важно меняться — и не тогда, когда тебя жизнь заставляет измениться, а измениться самому, тем самым изменив мир вокруг себя. Если же отказываешься меняться — твоя судьба так и будет топтаться на пороге.
— А вы не боитесь, что все эти перемены навсегда изменят вашу страну?
— Я очень надеюсь, что рано или поздно люди проснутся и подумают, как здорово было раньше, и вспомнят свое прошлое и культуру.
