Она прошла как каравелла… но не по волнам, а по перрону Белорусского вокзала. По направлению к поезду Москва—Полоцк, куда паковались в среду вечером участники 15-го Международного фестиваля искусств “Славянский базар”, что стартовал сегодня в Витебске. Участник номер один — конечно же, Алла Борисовна Пугачева. Сцена отбытия сильно смахивала на отъезд императрицы в отдаленные колонии.
В ее фарватере с милостивой улыбкой первого министра рассекал Максим Галкин, по левую сторону держался охранник, на удаленных подступах дружно в ногу шагали приближенные поклонники. Случайные прохожие, прошмыгивая мимо, вдруг тормозили, приоткрыв рот, и застывали в полуобороте. Пресса дружно стреляла фотоаппаратами.
Примадонну ждал отдельный вагон — московский VIP-прицеп, с седовласым осанистым проводником на ступеньках и белоснежными занавесочками на окнах. Пара ванных комнат с душевыми кабинами и биотуалетами, несколько просторных отдельных купе. Правда, с остальным поездом VIP-прицеп не был соединен тамбуром, и, таким образом, Пугачева оказалась отрезана от вагона-ресторана. Но, как показало развитие дальнейших событий, у Примадонны, по всей видимости, “с собой было”.
Выглядела, надо признать, хедлайнер нынешнего базара отменно. Сбросив лишний вес (все семейство Пугачевых дружно по весне худело, но меньше других, на посторонний глаз, в этом преуспел экс-супруг Киркоров), Алла Борисовна смотрелась в апофеозе традиционной рыжей гривы молодо и весьма стильно. Умеренный, дорогой грим подчеркивал легкий румянец на щеках и делал и без того выразительные глаза Борисовны еще более яркими и блестящими. Примадонна была в прекрасном расположении духа и сразу же стала похожа на себя времен далекой юности.
“Отснявшись” со всех сторон, Пугачева не быстро и не медленно, а, как и положено звезде высшей категории, — степенно исчезла в своих апартаментах на колесах. Кстати говоря, еще с давних времен Алла Борисовна никогда не пользуется самолетом, если в точку прибытия можно добраться по земле. Поговаривают, что Алла, во-первых, боится летать, а к тому же у нее сильно закладывает в воздухе уши.
В вагоне-ресторане в ту ночь вопреки сложившейся традиции россыпи звезд не наблюдалось. Лишь Никас Сафронов угощал журналистов “МК” коньяком и шоколадом, без особой обиды сетуя, что “сколько журналиста ни пои, все равно плохо напишет. Правда, если не будешь поить — напишет еще хуже”, и травил остроумные анекдоты. Никасу предстояло открыть выставку своих работ, но пара дней на расслабуху у него явно была. Тут же выдал анекдот: “Встречаются два приятеля, один говорит другому: “У меня две новости, одна хорошая и одна плохая. Плохая такая — наши жены решили жить вместе. Какая хорошая? Ты мне все больше и больше нравишься!”
Подсевшие к Сафронову его приятели припомнили, как два года назад в этом же ресторане поднабрались (отнюдь не лимонада) Влад Сташевский с рыжим “Иванушкой”. А во время остановки из окна ресторана на перрон прицельно полетели пустые бутылки. Одна из “гранат” достигла цели. И на следующей станции в поезд вошли неподкупные сотрудники белорусской милиции. Но инцидент замяли, и Сташевский с “Иванушкой” продолжили свой тернистый путь на базар.
На первой же крупной остановке все, кто не спал, вывалились глотнуть свежего воздуха. “Курочка, курочка”, — привычно призывисто разнеслось вдоль состава — несколько женщин в возрасте с холщовыми сумками наперевес пытались осчастливить путешественников домашними харчами. Небесплатно, разумеется, — за “васильки” (так на жаргоне называют белорусскую валюту).
— А че это вагон такой смешной? — поинтересовалась одна из торговок у репортеров “МК”, — особенный какой-то, и двери не открыты. Арестантов, что ли, везут?
— Да нет, — дружно ответили мы, — там Пугачева.
— Пугачева? — недоверчиво осведомилась предпринимательница и, как хороший пес по следу, пошла вдоль окон. Ближе к середине она углядела-таки силуэт Примадонны и тут же заголосила дурным голосом: “Ой! Алла Борисовна!” “Алла! Алла!” — заскандировали и другие продавцы курятины. Алла распахнула занавески, попросила жестом охранника приоткрыть окно. “Мы щас вам споем”, — заголосили женщины. “Ну пойте, пойте, что же вы?!” — снисходительно кивнула Алла. Но продавщицы стушевались, и Примадонна скрылась в глубине вагона.
— “Айсберг” давайте, — предложил репортер “МК” и напомнил страждущим слова песни.
“Ледяной горою айсберг”, — отчаянно заголосили женщины. Алла не показывалась. “Господи, да что происходит, волки, что ли, воют?” — выглянули из окон другие пассажиры. “И несет его течение” — подключились репортеры “МК”, нацелив на окно фотообъектив. На фразе “как опасен в океане!” — сердце Борисовны одновременно с занавеской дрогнуло, и лик ее снова нарисовался в окне. Алла, не отнимая от уха телефонной трубки, подключилась к исполнению: “Айсберг встречным кораблям”, — подпела она, активно дирижируя свободной рукой импровизированным оркестром.
На перрон Алла Борисовна выбралась, как и все прочие, в половине шестого утра — время, прямо скажем, мало подходящее для подъема звезд по сигналу горна проводника. Впрочем, создалось впечатление, что Примадонна и не ложилась — тот же безупречный макияж, та же непомятая прическа и наглаженное белое кружевное платьишко. Первой на перроне Пугачеву букетом цветов встретила… директор концертного зала “Октябрьский”, что в Санкт-Петербурге, Эмма Лавринович.
— Я что, в Питере? — то ли подивилась, то ли пошутила Пугачева.
— Что ждете от “Славянского базара”? — спросили мы ее.
— Что жду? Да чтоб базара не было, в плохом смысле этого слова, — буркнула Примадонна и растворилась внутри белого лимузина. Автомобиль повез звезду в гостиницу “Лучеса”, известную роскошными номерами и серыми ресторанными драниками. Какими они, впрочем, и должны быть по строгим белорусским меркам.
