Наисовременнейшая клиника, санаторий и комфортабельный отель в одном, как говорится, флаконе — возможно ли такое? Побывав в клинико-диагностическом отделении Научного центра сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева РАМН и побеседовав с руководителем этого отделения, членкором РАМН, профессором Юрием Иосифовичем Бузиашвили, уверенно отвечаю: да. А поводом для такой встречи послужил звонок в редакцию молодого человека из Подмосковья Игоря К., спасенного здесь от явной смерти.
История болезни
Игоря К., 28 лет от роду, полгода назад привезли в отделение после перенесенного инфаркта с тяжелой ишемической болезнью сердца. Ему срочно требовалась помощь опытного кардиолога. Быстро сделана коронарография, обнаружен стеноз коронарной артерии и тут же проведена операция — установлен современный стент. Проходимость суженного сосуда восстановлена. Молодой человек спасен. Ему еще жить и жить. Очень важно, чтобы помощь в таких случаях пришла вовремя. Молодой пациент — бывший детдомовец, поэтому все обследования, сама операция и последующие наблюдения проведены в лучшем виде и совершенно бесплатно. Это лишь один, что называется, рядовой случай. Людей здесь спасают ежедневно.
Надо сказать, что вся атмосфера в клинико-диагностическом отделении (атмосфера в переносном смысле, ибо посетителя не заставляет морщиться ни свойственный многим стационарам “аромат” пищеблока, ни специфический больничный запах), начиная с интерьера коридоров и кабинетов, настраивает на спокойствие и надежду. А ведь здесь пребывают люди, удел которых, казалось бы, страдание, малая часть 12-миллионной армии россиян с больным сердцем.
— Что ж, Юрий Иосифович, поговорим о болезни века — инфаркте миокарда. Сегодня это — убийца номер один. По статистике, 56 процентов россиян умирают от сердечно-сосудистых заболеваний, львиную долю которых составляет ишемическая болезнь сердца...
Но мой собеседник произносит странную фразу: “Неужели престиж важнее пользы?”
Не скрываю недоумения: “О чем вы?”
“Понимаете, я только что говорил с приятелем. Он очень состоятельный человек, но, похоже, состояние досталось ему ценой здоровья. Сердце… И вот интересуется, где ему лучше пройти курс лечения — в Европе или в Америке? Спрашиваю: “Разве ты забыл, где работаю я?” А он: “Конечно, помню. Но все люди моего круга лечатся там. Это своего рода характеристика”...”
— Такая традиция, вероятно, родилась не на пустом месте?
— Мне бы не хотелось бросать камень в бесплатную медицину советских лет, на ее счету немало полезного, хотя общий уровень и оставлял желать много лучшего. При всех успехах наших тогдашних ученых и специалистов — один из них, великий медик Владимир Иванович Бураковский, был моим учителем, — при всех достижениях, рождавшихся в институтах и научных центрах страны, лечившиеся в обычных и даже ведомственных медицинских учреждениях редко приходили от них в восторг.
Мой приятель, как и многие известные ныне и богатые люди, не принадлежал к советской номенклатуре. А о западной медицине в то время рассказывали чудеса, да и для первых советских вождей вызывали светил оттуда. И вот когда открылись границы и выросли (увы, не у всех) материальные возможности, новая элита потянулась лечиться за кордон. Но теперь и многие наши учреждения здравоохранения, получив доступ к коммерческой деятельности, стали совершенствовать и техническое оснащение, и сервис.
— Ваш центр относится к их числу?
— Я бы сказал, он стоит несколько наособицу. Строительство его началось в 1984 году, в строй вошел 14 лет спустя. Для него было закуплено самое лучшее оборудование. С точки зрения технической и весь Центр им. Бакулева, и наше отделение оснащены не хуже, а по ряду направлений лучше аналогичных учреждений в США и Европе. Стали утверждаться новые принципы организации труда и человеческих отношений. Возьмем наше отделение. Оно работает с 1998 года. Здесь одновременно функционируют два полноценных направления — диагностический центр, со всей самой современной аппаратурой и методами исследования, и клиника, позволяющая лечить не только основное, но и сопутствующие заболевания. И, что ценно, коллектив у нас просто замечательный.
— Так получилось или подбирали людей специально?
— Я считаю, когда зарождается коллектив, он должен быть как одно целое — молод душой и полон надежд. Каждому необходимо видеть перспективу своего роста. Если этого нет — на одном альтруизме человек такую работу, как у нас, не потянет. Молодость, конечно, со временем уступает место зрелости. Но я могу с полной ответственностью сказать, что в нашем отделении за прошедшее время как профессиональный, так и материальный уровень работников заметно вырос. А это прямо сказывается на качестве лечения.
На одном альтруизме далеко не уедешь
— Но такой уровень медучреждения сегодня скорее исключение из правил? Большинство все же влачат жалкое существование.
— Не могу сказать за всех. Но в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева, например, таких отделений, как наше, достаточно. И по степени высококачественной оснащенности, и по уровню квалификации персонала, причем не только врачебного. Все сказанное раньше относится и к медицинским сестрам, и к санитаркам, вообще к каждому члену коллектива.
— Прекрасно. Насколько мне известно, вы бывали в лечебных учреждениях многих стран. И в чью пользу сравнение?
— Я побывал в большинстве основных европейских стран. 8 месяцев работал в США. И сравнение, без преувеличения, в нашу пользу.
— И по бытовым условиям для пациентов?
— И по бытовым. У нас, при идеальной чистоте, питание организовано с учетом необходимых диет. Техническое и бытовое оснащение палат на самом высоком уровне.
— В общем, отель?
— Если угодно.
— И на сколько же звезд?
— Думаю, смело можно сказать — на четыре. А есть номера люкс — там все пять. (Позже Юрий Иосифович показал мне эти палаты-номера. Действительно, в них можно не только чувствовать себя комфортно как пациент, в них можно жить. В каждой палате — телевизор, холодильник, микроволновка, вентилятор, мягкие кресла, отдельный санблок.)
— Но главное для пациента все же — лечение. Юрий Иосифович, в чем превосходство лечения у вас, раз уж мы решили сравниваться с западной практикой?
— В том, что пациент находится в своей стране, в привычном психологическом климате, с возможностью всегда увидеть при желании родных, близких, друзей. Мне самому пришлось перенести операцию во французском госпитале. Все было замечательно, но ощущался какой-то непривычный для нашего человека холодок в отношении к больным. Убежден: если доктор, с которым вы общаетесь, смотрит на вас с симпатией, если видно, что он к вам расположен, вы будете принимать все исходящее от него — и слова, и услуги — совсем иначе, нежели от того, кто улыбается всем одинаково и не скрывает своего безразличия к вам.
Больной человек, чем бы он ни страдал, будь то панариций на пальце или серьезное заболевание сердца, — в первую очередь болен душевно. Он нуждается не только в профессиональной помощи, но и ждет, что вы облегчите его душу, внушите ему оптимизм. Там от сестры или санитарки не услышишь нашего: “Милок, не беспокойся, все у тебя нормально будет”. Вот это и есть российская духовная составляющая, о которой я говорю. Кстати, очень важный компонент лечения. И никто не сможет меня убедить в обратном. Так вот: этим последним западная медицина занимается в меньшей степени.
— Боюсь, мы коснемся сейчас деликатной темы. Все эти палаты люкс, цветы и фонтанчики в холлах, картины на стенах в коридоре, евроремонт, самое современное оборудование стоят уйму денег. Кому же по карману лечиться у вас?
— Собственно лечение одинаково для всех, и подход к пациентам равно внимательный. Но удобства, конечно, стоят денег. У нас есть пациенты, поступающие по разнарядке Минздравсоцразвития РФ, — за них платит бюджет. Мы размещаем их не в люксах, но тоже в палатах, где есть все необходимое.
— Но цены! Недавно по телевидению была названа стоимость одной операции — 8 тысяч долларов! Кому по силам такое лечение?
— Как я сказал, за бюджетного пациента платит государство. Но мы не делаем тайны из того, что люди богатые рассчитываются сами. И при этих суммах они выигрывают: за границей операция на сердце меньше чем в 35 тысяч долларов не обходится. А может статься, и все 60 тысяч потребуют. Разница!
— Не кажется ли вам, что солидные компании могли бы предлагать своим особо ценным работникам страховки, чтобы в случае необходимости они могли эффективно лечиться, в том числе и у вас? Или наш клиент до этого не созрел?
— В России такая практика есть, но, к сожалению, в зачаточном состоянии. И вот здесь я хотел бы вернуться к тому, с чего начал. Не подумайте, что я занимаюсь рекламой, — в наше отделение, к примеру, люди записываются уже на конец сентября. Как говорил герой известного кинофильма: “За державу обидно”. Из-за ложного престижа лечения за границей, о котором толковали мы с приятелем, наша страна теряет сотни миллионов долларов.
Эти деньги могли бы остаться в России хотя бы в виде налогов с заплаченных за лечение сумм. Недавно наш министр финансов Алексей Кудрин порадовал: наконец-то сошелся баланс оттока и притока капитала в Россию. Люди, предпочитающие лечиться на родине, могли бы не только способствовать этому и впредь, но и вкладывать инвестиции в свою страну, а значит, в свое здоровье.
Совет под занавес
— Юрий Иосифович, известно, что на сегодня инфаркт миокарда — не просто болезнь номер один, он молодеет на глазах, от него все чаще умирают трудоспособные россияне. Нельзя ли получить несколько элементарных советов, как не проморгать инфаркт?
— Американская ассоциация кардиологов подсчитала: на планете каждую минуту инфаркт миокарда уносит жизнь одного человека. Каковы симптoмы-пpeдвecтники? Боль за грудиной, особенно в левой половине груди, отдающая в руку, чаще — в левую; распространяющаяся в подмышечную ямку; боль, отдающая в шею, редко — в нижнюю челюсть; чувство комка в груди, дискомфорт; головокружение; необъяснимая слабость во всем теле; тошнота или рвота; потливость.
Боль в груди, длящаяся более 20 минут, позволяет заподозрить инфаркт миокарда.
B таком случае надо срочно вызывать врача. А до приезда “скорой” открыть окна, чтобы было больше свежего воздуха, максимально расстегнуть одежду, лечь в постель, принять хотя бы валидол. Если человек поступает в нашу клинику в первые 8—10 часов после начала боли, то через несколько дней после грамотного лечения его можно выписать не только с предотвращенным инфарктом, но и с устраненной первопричиной, которая могла привести к нему. К сожалению, большая часть инфарктников умирает в первые 24 часа после начала боли.
