У Андрея Дмитриевича — счастливая судьба. В свое время Дементьев сделал журнал “Юность” многомиллионным изданием, став его главным редактором. Книги стихов самого Дементьева на прилавках не залеживаются — искреннее, честное слово поэта находит короткий путь к человеческому сердцу. В январе в Нью-Йорке и Бостоне успешно прошли его творческие вечера.
— Андрей Дмитриевич, как прошли ваши вечера? В каких залах вы выступали?
— В Нью-Йорке я выступал в большом зале “Миллениум”, он вмещает тысячи полторы. В основном это была русскоговорящая публика, наши бывшие соотечественники. Там продаются мои книги. Русские американцы следят за их выходом да и за всей сегодняшней русской литературой. Я постоянно чувствовал живую связь с залом. Когда я какую-нибудь строку забывал из своих старых стихов, мне тут же из зала подсказывали. Для поэта это самое дорогое. В Бостоне — зал человек на триста. В этом вечере принимали участие музыканты, певица Люда Фесенко. Она пела и свои песни, и мои.
— Вы зрителям представили свою жену?
— Да, со мной была Аня Пугач, красивая молодая женщина, моя любимая жена. Она работала в журнале “Юность”, где я был главным редактором 12 лет. Пришла она туда девочкой. Затем Аня закончила МГУ и аспирантуру. В “Юности” она печатала интересные интервью с известнейшими современниками: Василием Аксеновым, Фридрихом Горенштейном, Владимиром Максимовым…
— Все говорят о вашей разнице в возрасте. Насколько Аня моложе вас?
— (Смущен.) Она моложе меня на 30 лет. Я посвятил ей много благодарных стихов. Говорю ей: “Я молод, потому что рядом ты”.
— Говорят, поэзия сейчас мало востребована, а у ваших книг большие тиражи...
— “Виражи времени” выдержали 14 изданий. Книга “Нет женщин нелюбимых” — 9 изданий. Сборник лирики — 9 изданий. Как говорят книжные торговцы, я один из самых востребованных авторов. Общий тираж моих книг перевалил за 400 тысяч.
— Вы, наверное, знаете, Андрей Дмитриевич, что иные женщины на ваших вечерах думают: стихи написаны именно об их судьбах, адресованы именно им?
— У меня действительно восторженное отношение к женщинам. Я посвящал стихи любимым женщинам и женам, с которыми расстался. Я никогда не позволял себе говорить приземленно о них, а всегда благодарно за те мгновения, которые испытал рядом с ними. Для меня женщина — это образ богини, простите за возвышенную лексику, потому что все хорошее и значительное начинается с нее.
— Расскажите о вашей первой жене.
— С этой девчонкой, Алисой, я познакомился в 8-м классе, мы вместе учились. Невероятно красивая, блондинка, как и Аня, моя теперешняя жена. Мы с ней дружили. После школы, когда нам было по восемнадцать, у нее смертельно заболела мама. Помочь Алиса ей ничем не могла. Могла только чем-то успокоить бедную маму, в глазах которой читался ужас за судьбу дочери. И мы пошли с ней в загс, расписались и пришли к ее маме в больницу незадолго до ее смерти. И она умерла успокоенная — мы были вместе, значит, не пропадем. Это была первая моя любовь. Много лет я ее не видел, знаю, что она жива, что у нее семья. Но это детское, наивное и чистое восприятие женщины с тех пор живет во мне.
— Расскажите о вашей второй жене, родившей вам дочку.
— Она была преподавателем немецкого языка. Мы с ней тоже разошлись. Но нашу дочь Марину она воспитала в уважении к отцу. Она никогда не настраивала ее против меня. И я за это ей благодарен. И мы сейчас с ней в хороших отношениях, как и должно быть между интеллигентными людьми. Марина работает научным сотрудником Музея Пушкина на Мойке в Петербурге. Я ею горжусь — умная, тонкая, просвещенная женщина. У нее хороший муж, он ученый. У них дочь Кити, моя внучка. У меня два внука. Младший — полный мой тезка, Андрей Дмитриевич. Старший — сын моей дочери Наташи, закончил институт, он специалист по дизайну.
— Когда вы разводились, у вас были какие-то конфликты по разделу собственности?
— Нет. У меня была четырехкомнатная квартира — я все оставил своей третьей жене и сыну Дмитрию. Я продал свою недостроенную дачу и поделился со своими близкими. Никаких проблем не было. Моя третья жена была врачом. На нашу долю выпало неутешное горе — наш сын Дмитрий погиб. Много стихов я посвятил ему. До сих пор не могу прийти в себя.
— Жуткая трагедия… На что вы опирались в этом преодолении тоски и невосполнимости потери?
— Меня очень поддержала Аня. Она меня ни на минуту не оставляла одного. А душу мою лечили стихи о сыне. Я разговаривал с ним. Я тщетно вопрошал и просил у него прощения. И мне все казалось, что он меня слышит. Свою боль я делил с людьми, и они отозвались. Ко мне пришло много писем с выражением сочувствия, с поддержкой. Но самое главное лекарство я нашел на Святой земле — мы уехали в Израиль. Работали там несколько лет. Находясь ближе к Богу, я постепенно понял, как надо беречь жизнь и чувствовать Бога рядом. В себе. Конечно, моя боль о безвременно погибшем сыне будет во мне всегда.
— Дима являлся вам когда-нибудь во снах?
— Нет (с тяжелым вздохом). Он никогда не снится мне, но мысленно я чувствую — он все и всегда про меня знает.
— Сколько лет вы уже женаты на Ане?
— 12 лет. Мы всюду с ней вместе.
— Какие места в Израиле для вас целебны?
— Я очень люблю Израиль, хотя во мне нет ни капельки еврейской крови. Эта земля стала моей третьей родиной. Моя первая родина — Тверь, где я родился и где стал почетным гражданином. А Россия — моя большая Родина. Я люблю не только Святую землю, мне близки и люди, с которыми я там общался и общаюсь до сих пор. Некоторые их них мои соотечественники. Они помнят журнал “Юность” той поры, когда я был главным редактором и опубликовал произведения многих талантливых, мыслящих писателей и поэтов. У меня в Израиле были десятки поэтических вечеров. Вместе со мной выступали мои друзья — Иосиф Кобзон, Тамара Гвердцители, Аркадий Арканов…
Сейчас я работаю в Москве, но Израиль притягивает меня. Стараюсь бывать там хотя бы раз в два-три месяца. Я проехал его вдоль и поперек. В Иерусалиме мы с Аней проработали 4,5 года.
— Как себя чувствует православный человек в Израиле?
— У меня особое отношение к религии: православие, иудаизм, ислам, буддизм — это все, конечно, разное отношение к божествам, но есть же ВЫСШЕЕ начало.
— А как себя физически чувствует россиянин в израильском климате?
— Был бы счастлив, если бы в России был такой климат. Зимой цветут розы, деревья зеленеют. Ты просыпаешься от солнца, от синего неба. Едешь на работу — вдоль дороги множество цветов. Круглый год то весна, то лето — радуйся! Я обожаю эту землю.
— Но среди этой красоты таится опасность. Я помню о дорожном происшествии, случившемся с Андреем Дементьевым и его Аней.
— Я там не раз попадал в передряги. Сломал три ребра. Слава богу, когда Аня вела машину, она не очень сильно разбилась, но в больнице полежала. Опасно было приезжать в пограничные с Палестиной места. Правда, мы не боялись туда ездить, когда еще были открыты дороги. Не робели, когда проезд был запрещен. У меня на машине были дипломатические номера, и я мог проехать всюду. Но охрана нас всегда предупреждала: “Там опасно”, но я отвечал: “Ничего, бог даст, выберемся”.
— Вы, один из ведущих телепередачи “Народ хочет знать”, очевидно, почувствовали, что знание не спасает народ от бедности и незащищенности.
— Да, народ хочет знать правду о том, кто нарушает законы и мешает ему жить по-человечески. Больше всего меня огорчает в этой ситуации равнодушие чиновников. Мы говорим, но, кажется, никто не слышит. Наши слова, наши тревоги проходят словно сквозь вату — куда-то в бесконечность. Без отзвука. Меня не покидает тревога: услышит ли власть нас? Услышит ли она свой народ? Что же она сделает, чтобы все менялось к лучшему?
— Андрей Дмитриевич, народ хочет знать, почему вы не участвовали в последних передачах этого цикла. Кстати, кто придумал эту идею — общаться с семьями, обсуждая острые социальные проблемы?
— В свое время я обратился к тогдашнему президенту ТВЦ Олегу Попцову, и мы вместе продумывали передачу типа “Народ и власть”. Передача “Народ хочет знать” задумывалась для двух ведущих. Сначала я вел с Матвеем Ганапольским, а потом с Кирой Прошутинской. Президент авторского телевидения Анатолий Малкин, муж Киры, посчитал, что достаточно одного ведущего. Пришлось мне уйти. Вероятно, есть и подспудные причины. Говорят, что я слишком непримирим в своих политических оценках.
— По-моему, передача “Народ хочет знать” без вас утратила душу. Вы представляли огромную семью, где сотни тысяч единомышленников разделяли ваши позиции. Теперь без вас снизилась острота гуманистического звучания и, по-моему, глубина оценок. Я наблюдала ваше непримиримое сражение с Жириновским в передаче “К барьеру!”. Вы стойко держались, и телезрители признали вашу победу.
— Я выступил против закона о монетизации льгот для ветеранов, инвалидов, пенсионеров. Народ вышел на улицы, и правительство вынуждено было считаться с мнением людей, протестующих против необдуманного и разорительного для них решения. Я счастлив, что этот протест был услышан и правительство изыскало средства для сохранения льгот.
— Андрей Дмитриевич, однажды я была свидетелем вашей встречи с Андреем Вознесенским и Майей Плисецкой — они знакомились в журнале “Юность” с живописными работами студентов Архитектурного института. А потом мы слушали ваши стихи. И когда вы прочли стихотворение “Сандаловый профиль Плисецкой”, я заметила слезы на глазах великой балерины.
— Я счастлив, что эти стихи напечатаны в ее буклете. Я посвятил стихи и Родиону Щедрину, замечательному композитору, ее мужу. И мне было очень приятно, что к его 70-летию вышла книга и она открывалась моими стихами. Я эти стихи посвятил не просто великим профессионалам искусства, перед которыми я преклоняюсь, а просто потому, что и Майя, и Родион — потрясающие люди. Они мои друзья. Я посвятил стихи и Андрею Вознесенскому, и Гале Вишневской, и Василию Лановому, и Иосифу Кобзону. Мои друзья живут не только в России, но и в разных странах мира.
Поэта Дементьева знают и любят повсюду. 16 июля у Андрея Дмитриевича — день рождения. Он сам себе сделал подарок — выпустил книгу “Новые стихи” Поздравляем.
Что может быть
Прекрасней красоты?
Что может быть
Надежней верной дружбы?
А без любви и дружбы
Дни пусты,
Как Божий храм
Без прихожан и службы.
Что может быть
Прекрасней красоты?
Я страж ее
И добровольный пленник.
Благодарю судьбу,
Что ты явилась мне
По зову сердца
И надежд весенних.
Я принимаю эту красоту
И дружбу,
Освещенную любовью.
И к тем вершинам
Я всю жизнь иду
Сквозь радости,
Невзгоды
И злословье…
Андрей Дементьев.
Из книги “Новые стихи”
При рожденье каждого из нас
В небе зажигается звезда…
Чтобы свет ее в душе не гас,
Жизнь должна быть честно прожита.
Если же нарушен тот завет —
Многое изменится в судьбе…
Берегите свой небесный свет,
Если не хотите зла себе.
Рушат деревья в центре Москвы.
Старый бульвар стал похож на пустыню.
Тихая музыка грустной листвы
Больше не будет звучать здесь отныне.
Птицы, лишившись зеленых ветвей,
В небе кружат и садятся на краны.
И, не скрывая тревоги своей,
Снова готовятся в дальние страны.
Бывший бульвар закатили в асфальт.
Древний пейзаж на машинах увозят.
В небыль ушли и Саврасов, и Фальк.
Вроде бы лето.
А душу морозит…
