Версии о причинах смерти Александра Литвиненко выдвигаются самые разные. В предсмертной записке (впрочем, подлинность ее еще не доказана) он обвинил в своей смерти российское руководство. Беглый олигарх Невзлин заявил, что Литвиненко убили из-за неких документов по делу ЮКОСа, итальянец Скарамелла твердит, что из-за дела Политковской. Кремль утверждает, что это спланированная акция по дискредитации России.
“МК” побеседовал с Андреем Луговым и Дмитрием Ковтуном — теми самыми людьми, с которым встречался Литвиненко перед тем, как понял, что отравлен. У них есть своя версия произошедшего с бывшим офицером ФСБ.
Мы встретились с Андреем Луговым и его другом Дмитрием Ковтуном в Москве в минувшую пятницу вечером. Именно во время нашего разговора оба бизнесмена впервые услышали, что Литвиненко был отравлен полонием-210. Это вызвало у них настоящий шок. Луговой и Ковтун намерены теперь пройти проверку у медиков на наличие радиоактивных элементов в их организме. Потому что, судя по всему, Литвиненко пришел на встречу с ними уже зараженным.
Луговой начал разговор первым:
— Прежде всего еще раз хочу повторить: никакого человека по имени Владимир на нашей встрече не было. Был мой друг и деловой партнер Дмитрий Ковтун, который сейчас находится рядом с вами. И вы видите, что, в отличие от озвученного описания, он невысокого роста и не с острыми чертами лицами. Других людей на встрече не было!
— Расскажите немного о себе и Дмитрии.
— Я и Дмитрий из семей потомственных военных. Мы оба закончили Московское училище Верховного Совета РФ, одно из самых элитных тогда в стране. Был 5 лет командиром взвода и учебной роты Кремлевского полка. В 1987 году направлен на службу в 9-е Управление КГБ СССР (нынешнее ФСО), где служил до увольнения в 1996 году. Потом работал с Березовским. Занимался и его личной безопасностью, и службой безопасности ОРТ. Сейчас — один из собственников крупнейшего завода по производству кваса, сбитня, медовухи. Дмитрий после училища служил в Чехословакии и Германии. После распада Союза остался в Германии, женился на немке и прожил в этой стране, занимаясь бизнесом, 12 лет. Имеет вид на жительство в Германии.
С Литвиненко я познакомился 10 лет назад, когда работал у Березовского. Но личных отношений не было. Когда Литвиненко уехал из страны, наши отношения прервались. А год назад он неожиданно сам позвонил и предложил встретиться в Лондоне. У него были очень серьезные связи с британскими компаниями, которые хотят выйти на российский рынок. А мы с Дмитрием оказываем консалтинговые услуги.
— Давайте вернемся к вашим последним встречам с Литвиненко.
— Он сопровождал меня как посредник во время приездов в крупные английские компании. Для Александра это был способ заработать деньги. И мне показалось, что он собирался заняться этим серьезно. Я ему как-то сказал, что, если он решил заняться консалтингом, нужно забыть про политику. И мне казалось в последнее время, что он понял мои слова и потихоньку начал дистанцироваться. Ведь в последнее время о нем почти не писали и не говорили. Отчасти и потому, что он сам не стремился к скандальной славе.
— А Дмитрия он знал давно? Почему говорят, что он называл вас на последней встрече Владимиром?
Дмитрий: — Для меня самого это загадка. Нас познакомил Андрей Луговой 16 октября. Естественно, я представился как Дмитрий. 31 октября Андрей с тремя детьми и женой снова приехали в Лондон. Я прилетел на следующее утро из Гамбурга, где решал вопрос с продлением вида на жительство. Вместе с Андреем прилетел и его другой друг и партнер Вячеслав Соколенко. Он, кстати, тоже учился в нашем военном училище. Андрей приехал с семьей отдохнуть. А Вячеслав — он страстный болельщик — собрался 1 ноября на футбол. Мы разместились в гостинице “Милленниум” на площади Гросвенор в Лондоне. Потом позвонил Александр и предложил встретиться. Эта встреча не исключалась, но не предполагалась. Но, поскольку мы собирались на футбол и времени было мало, договорились увидеться в баре гостиницы в 16.00. Перед футболом мы еще хотели поужинать, в футбольной тусовке говорят — провести нулевой тайм, то есть немного выпить. Что мы и сделали после встречи с Литвиненко. Он вообще не пил спиртного. И в этой связи мы чувствовали даже некий дискомфорт.
Луговой: — Мы пришли на встречу чуть раньше Александра. Заказали зеленый чай, джин. Появился Саша. Толком разговора и не было. Он сказал, что деловая встреча завтра в 10.00. Это можно было и по телефону выяснить. Во время разговора прибежал мой 8-летний сын, я его познакомил с Александром. Мы постояли, поговорили. А когда вышли в вестибюль, как раз с экскурсии вернулась моя жена с дочками и Вячеслав Соколенко. Поздоровались и разошлись по номерам. Ничего необычного в нем я не заметил. О грозящей опасности для его жизни Саша ничего не говорил. Одет он был неформально — в джинсовой куртке. Обсуждали погоду в Гамбурге, собаку Дмитрия (у него ирландский волкодав)… О политике или Политковской не говорили. С Сашей сложно было об этом говорить. Он моментально менялся.
Литвиненко позвонил полвосьмого утра и сказал, что плохо себя чувствует. Проблемы с желудком, выворачивает всего. Мы не готовились брать с собой переводчика, я ему сказал, что мне будет сложно. Поэтому встречу мы перенесли на мой следующий приезд. 2-го и 3-го (двумя партиями) мы улетели. Если были какие-то подозрения, с нами можно было связаться. Но этого никто не сделал.
Я ему (Литвиненко) сказал, что 23 ноября собираюсь в Мадрид с женой. Он предложил пересечься в Испании. Мы договорились созвониться и уточнить дату. Я ему звонил 7 ноября. Тогда, когда он уже был в больнице. Трубку взяла жена Марина и передала Александру. Он сказал, что двое суток был без сознания, и считает, что, возможно, отравлен. Но ему становилось лучше. Саша собирался выписываться и не отменил встречу в Мадриде. 13-го числа я ему звонил, уже когда он сделал заявление. Трубку опять взяла жена. Она меня узнала. А у Саши был очень тяжелый голос, как будто ему что-то мешает говорить. Он сказал, что уверен: его отравили и вряд ли он оправится в ноябре. Мы перенесли переговоры на декабрь.
Тогда вовсю говорили о Скарамелле. А моя фамилия вообще не всплывала. Хотя та же жена Литвиненко прекрасно знала, что мы в тот день встречались после Скарамеллы. Однако три недели до тех пор, пока его не поместили в реанимацию, никто об этом не говорил. Британские СМИ и сейчас об этом не говорят. Все наши разговоры, встречи, перемещения легко проверить. Я расплачивался кредиткой. Да и пеленг телефонных переговоров нетрудно проверить.
20 ноября я прилетел из Еревана в Москву и узнал по дороге из аэропорта, что перешел в ранг подозреваемых. На следующее утро я немедленно связался с британским посольством и предложил встретиться. В четверг эта встреча состоялась.
— Вы встречались с полицейскими?
— Нет. С сотрудниками посольства. Представители Скотленд-Ярда должны приехать в Москву во вторник. Но не исключено, что и мы с Дмитрием полетим в Лондон. Индивидуальные заявления в посольстве на этот счет мы уже написали.
— А со следователем вы хотя бы по телефону говорили?
— Пока мы не разговаривали ни с кем из официальных представителей ни английской, ни российской стороны. Все контакты — наша инициатива.
Я до сих пор не был уверен, что его отравили. Это мог быть скоротечный рак. Я знаю такие примеры.
* * *
Интересно, что, по словам наших собеседников, несмотря на длительное пребывание в Англии, Литвиненко плохо говорил по-английски. Поэтому он и не сказал ничего определенного Скарамелле по поводу переданных листков с информацией. Ему нужно было время, чтобы разобраться с английским текстом.
По данным наших источников, в последнее время отношения Литвиненко и Березовского испортились. Обижался он и на выставляющего себя все эти дни его лучшим другом Гольдфарба. Раньше он получал в его фонде при поддержке Березовского 5 тысяч фунтов в месяц. А последнее время Литвиненко урезали зарплату до 1500 фунтов. Поэтому он и решил заняться бизнесом с Луговым, получая со сделок свой процент.
Впрочем, обида на БАБа не очень понятна. Березовский подарил ему дом за полмиллиона фунтов. Обеспечил деньгами. Сын Литвиненко учился в престижном колледже. Где оплата составляет 30 тысяч в год.
Кстати, 1 ноября, как нам стало известно, Литвиненко ел дома что-то острое, что тоже могло стать причиной отравления или ускорило процесс заболевания. Да и на японский ресторан он жаловался. Говорил, что уже как-то раз там отравился.
В конце нашего разговора я спросил Лугового: кто, по-вашему, отравил Литвиненко?
— Я вообще не уверен, что хотели отравить его. Он очень часто ездил вместе с Ахмедом Закаевым. Иногда вместо сына Закаева выполнял работу водителя. Тот боялся оставлять машину без присмотра. А у Закаева кровников много. Может быть, это с ним хотели разобраться, но что-то не учли? В любом случае, люди из окружения Березовского сделали на смерти Литвиненко рекламу. А кому и зачем она нужна, я пока говорить не хочу. Да и не знаю.
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА ЛИТВИНЕНКО
Перед смертью Александр Литвиненко продиктовал свое последнее заявление. В довольно эмоциональном обращении он благодарил всех, кто был с ним в последние моменты жизни, а под конец не преминул обвинить в своей смерти российскую власть.
Вот наиболее эмоциональные выдержки из последней речи экс-чекиста:
“Я бы хотел поблагодарить британское правительство за то, что взяло меня под свою опеку. Я горжусь тем, что являюсь гражданином Великобритании”.
“Сейчас я лежу и слышу, как хлопает своими крыльями надо мной ангел смерти. Я бы убежал от него, но, боюсь, мои ноги не двигаются так быстро, как я бы этого хотел”.
“Вы можете заткнуть меня, но молчание дорогого стоит. Вы доказали, что вы безжалостные варвары, подтвердив мнения ваших ярых критиков”.
