Бывший вратарь красно-белых Алексей Зуев — “МК”: “Кризис в клубе начался с приходом Шавло”
Поделиться
Когда мы узнали, что экс-голкипер “Спартака” Алексей Зуев написал песню, посвященную своему клубу, то, признаться, набирали номер его телефона с некоторыми сомнениями. Вратари в футболе — каста особая, “не такие, как все”, а о Зуеве доводилось слышать разное.
Но если опасения и были, то они пропали с первой же минуты общения. Простота и одновременно глубина суждений вместе с открытостью, готовность обсуждать любые, даже самые неприятные темы могли позволить усомниться разве в том, что перед нами — футболист, а не, скажем, выпускник исторического факультета. Ну а песни (и не только о “Спартаке”, но и просто “жизненные”) и вовсе покорили искренностью…
— Алексей, как песня под рабочим названием “Прощание со “Спартаком” родилась?
— В голове засели слова “Будешь в Москве — заезжай, обязательно встретимся”. Крутились дня три, а потом сел, взял гитару — и строчки, словно сами по себе, стали складываться в четверостишия. У меня не было мысли кому-то сделать больно или отомстить. Окунулся в свое спартаковское прошлое, вспомнил, что там пережил, в каком состоянии порой пребывал. И получилась песня, которую я посвящаю не только болельщикам красно-белых, но и своим друзьям: Войцеху Ковалевски, Денису Бояринцеву, Дмитрию Аленичеву, бывшему тренеру вратарей Юрию Валентиновичу Перескокову и некоторым игрокам сегодняшнего “Спартака”, имена которых называть не стану. Не хочу, чтобы у них были проблемы.
* * *
— Сегодня очевидно, что в “Спартаке” назрел управленческий кризис.
— Все началось с прихода на пост генерального директора Сергея Дмитриевича Шавло. Мы с радостью восприняли новость о его назначении. Думали: наконец-то пришел настоящий спартаковец и прославленный футболист, который сам прошел через неудачи и большие победы. Появилась надежда, что теперь-то все наладится, но она таяла с каждым годом. Высказываю только свое мнение, но сужу по поступкам: Шавло постепенно менялся. Появились новые проблемы и заботы, но козлами отпущения становились исключительно футболисты.
— А в чем причина таких разительных перемен?
— Профессионализма этому человеку не занимать. Речь исключительно о человеческих качествах. Может, ему и не надо быть до конца откровенным с футболистами — высокий пост подразумевает некоторую дистанцию, но разрыв оказался уж слишком велик. Именно в этом я и вижу основную причину раздора.
— Правильно ли, что сейчас особенно от руководства “Спартака” достается лидерам, которые в сложных ситуациях не ведут команду за собой?
— В “Спартаке” раньше было много настоящих лидеров. Например, Андрей Тихонов, с которым я хоть лично и не знаком, но много слышал о нем от ребят. И на поле, и в раздевалке он являлся авторитетом и решал с руководством многие вопросы. Дмитрий Аленичев, с которым мне посчастливилось общаться в этой жизни, — из того же теста, очень порядочный человек. Войцех Ковалевски был несомненным лидером, который отстаивал интересы и помогал всем — от опытных игроков до вчерашних дублеров. Он всегда был готов подсказать молодым. Пусть иногда в резкой форме, но абсолютно искренне. И никого не осталось — все трое уходили некрасиво и не по своей воле.
* * *
— Давай теперь про твой уход из “Спартака”. А то он оброс таким количеством слухов, что разобрать, где правда, а где выдумки, очень сложно.
— Руководство видело, что со мной происходит. Болезнь начала развиваться, и было очевидно, что я неадекватен. Мое поведение было сложно спутать с поведением пьяного человека, но помочь мне даже не пытались. Однажды на базе в Тарасовке я зашел в кабинет Владимира Федотова и предложил помолиться, встал на колени и начал читать молитвы. Разве сложно было понять, что я веду себя, мягко говоря, странно? Мой брат обращался в клуб, говорил доктору Владимиру Зоткину, что со мной происходит что-то непонятное, но никто к нему не прислушался. Это потом кто-то придумал, а Шавло озвучил версию, что у меня наследственная болезнь. И еще какой-то бред.
— А потом была история на заправке, о которой много говорили…
— На автомойке. Причем в прессе было столько вранья! Говорили, что я кого-то подрезал и хотел без очереди влезть, угрожая оружием, что под наркотиками был. Чушь полнейшая!
Я загнал машину в мойку и пошел оплачивать в кассу, где мне не понравилось поведение одного человека. Я ему сказал: “Веди себя попроще — люди к тебе и потянутся”. Он ответил в той же манере, что мне не понравилось. Да, мне многое не нравилось и раздражало — в таком состоянии находился. Я пошел к машине, взял травматический пистолет и вернулся. Показал его собеседнику, а кассирши вызвали милицию. Приехал наряд, меня вежливо попросили проехать за ними. Провели экспертизу, которая показала, что ни алкоголя, ни наркотиков в моей крови нет. Всю ночь провел в отделении. Приехали Войцех и Вовка Быстров, пытались вытащить меня, но милиционеры знали, что я футболист “Спартака” — фигура известная. Видимо, побоялись, что история станет достоянием общественности, и не решились отпустить меня. Лишь под утро меня отпустили. Откуда потом об этом узнали в клубе — не знаю. Говорят, что пришла бумага, и я, мол, позорю честь команды, но никаких документов из милиции не приходило. Я проверял. Это человек из руководства позже сам приезжал в отделение и просил документальное подтверждение того, что меня задерживали. Решили, что от меня лучше избавиться, чем помочь.
— И за привод в милицию тебя отчислили из команды?
— Оказалось, что за это можно только оштрафовать на несколько зарплат. Единственное, что посоветовали, — обратиться к духовному психотерапевту Берестову, но разговора у нас не получилось. Доктор поставил мне диагноз, с которым я и лег в больницу, где прошел интенсивную терапию.
После выписки я отвез больничный лист в клуб, а руководство, видимо, решило не связываться с чокнутым: через несколько дней мне позвонили и сказали, что я отчислен из команды за неявку на тренировку, которая состоялась за день до того, как я лег в больницу. В итоге расстались “по обоюдному согласию”, а запись в трудовой изменили. Компенсацию клуб мне выплатил, но сумма была просто смешная. Ребята, когда узнали, что со мной случилось, больше гораздо собрали. Ковалевски приезжал, отдал конверт со словами: “Это, Зуй, тебе от ребят”.
* * *
— Сейчас испытываешь обиду на руководство?
— Обиды и злости нет. Наверное, такое воспитание. Я так и не понял, по каким правилам эти люди живут. Может, у них так принято? Приходилось слышать, как легенда “Спартака” Юрий Гаврилов назвал Шавло, с которым вместе выходил на поле в красно-белой футболке, Сережей, а тот ответил, что он теперь Сергей Дмитриевич. Я не знаю, как меня поменял бы пост гендиректора “Спартака”, но уверен, что не стал бы просить Бояринцева звать себя по имени-отчеству.
— Музыкальную карьеру сделать не хочешь?
— Я вешать бутсы на гвоздь пока не собираюсь. А музыка — всего лишь хобби, хотя, надеюсь, скоро запишу первый альбом. 8 композиций уже записано, работаю над следующими. Мои песни — мой жизненный опыт, в них я рассказываю о близких мне людях или о событиях, которые оставили след в моей душе. Есть песни, посвященные маме, друзьям, моему дяде Паше-Америке.
— Ты пережил тяжелое заболевание — можешь сейчас дать совет, как найти душевное спокойствие? В церковь ходить?
— Можно и в церковь, но сам я там давно не был. Раньше-то мог в четыре утра встать и поехать в Сергиево-Троицкую лавру к батюшке или просто приезжал к храму Христа Спасителя, включал на полную церковную музыку и любовался красотой…
А совет? Да надо проще относиться к жизни. Вот недавно ехали с приятелем на машине, а перед нами джип не давал себя обогнать. Я его все же обогнал, хотел выйти поговорить, а друг (он, кстати, единоборствами занимался, подраться не дурак был) и говорит: если выйдешь — покажешь свою слабость, улыбнись ему — пусть у него все кипит, а не у тебя. Вот этих принципов теперь и стараюсь придерживаться.
И еще, конечно, хочу сказать спасибо жене Светлане, которая не бросила в трудную минуту, моим и ее родителям, Тимуру Рыжову и Владимиру Гунбину, помогающих мне в написании музыки и аранжировках, руководству футбольного клуба “Авангард”: Владу Овчару, Андрею Сафронову и тренеру Андрею Романову.
