Главным символом “черного августа” в России принято считать дефолт 1998 года, приведший к банкротству тысяч компаний и превращению в пыль сбережений населения.
Спустя десять лет российская финансовая система снова натолкнулась на август. Вновь паника на биржах, взлет доллара, бегство инвесторов и мрачные прогнозы экспертов. Не торчат ли здесь уши дефолта и чем рискует экономика сегодня? На эти и другие вопросы “МБ” ответил начальник экспертного совета “Деловой России” Антон ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН, который в 1997—2004 годах руководил экономическим управлением Администрации Президента РФ.
— Недавнюю ситуацию на валютном и фондовом рынках сравнивали с дефолтом 1998 года. У вас не возникло похожей аналогии?
— Это очень непрофессиональное сравнение. Недавние проблемы на фондовом рынке были связаны с гуманитарной операцией в Южной Осетии, последствиями мирового финансового кризиса, а также опасениями за судьбу компании “Мечел”. То, что происходило 10 лет назад, было вызвано именно экономической ситуацией в стране — неплатежеспособностью государства, невозможностью обслуживать долги, неправильной финансовой политикой…
— Но ведь западные инвесторы, как и в 98-м году, выводят капиталы с нашего рынка. Есть ли что-то общее в последствиях кризиса-98 и итогах нынешних неполадок в финансовой системе?
— Ничего. То, что происходит через 10 лет, — это единомоментная реакция рынка на три вышеназванных обстоятельства. Хочу заметить также, что стратегические иностранные инвесторы не выводят капиталы. Делают это некоторые из иностранных фондов, понесшие убытки вследствие мирового кризиса. Это никоим образом не отражается на устойчивости российской экономики. Нам не понадобится занимать средства за рубежом, что происходило в 1997—1998-х годах. Достаточно сказать, что доля нашего госдолга в ВВП — примерно 5%, в то время как тогда она составляла свыше 100%. Тем более, сегодня рынок уже растет, отреагировав на завершение военной операции и прекращение резкого снижения цены на нефть.
— Из-за Грузии нас уже обещали не пустить в ВТО, а ведь могут еще и заградительные пошлины выставить в случае обострения конфронтации. Сильно пострадаем?
— Исключено: наш экспорт на 85% состоит из сырьевых товаров, в которых чрезвычайно заинтересован мировой рынок. И уход с него России приведет к резкому росту цен на сырье, в чем Запад, конечно, не заинтересован. То есть заградительных пошлин бояться нечего. Что касается нашего экспорта высокотехнологичной продукции, то он составляет всего 0,2% от мирового оборота (если не брать в расчет вооружения). Так что бороться с таким мизером западным странам просто бессмысленно. В данном случае архаичная структура экспорта нам на пользу. Санкций не будет.
— То есть нашей экономике удастся выйти сухой из воды, пережив и Южную Осетию, и другие последние негативные тенденции?
— Риски все же отрицать нельзя. Первые два фактора — продолжение мирового финансового кризиса и дальнейшее снижение цены на нефть: если она опустится ниже $50 за баррель, в течение двух лет бюджетный профицит практически исчезнет.
— Такой сценарий реален?
— Даже в случае рецессии в США нефть вряд ли будет стоить менее $75 за баррель, что позволит нам сохранять бездефицитный бюджет и темпы роста экономики не менее 5% в год. После завершения Олимпиады в Китае в этой огромной стране опять возобновится спрос на нефтепродукты, что не даст ценам на нефть упасть… Но продолжим о рисках. Еще один фактор, который может негативно сказаться на экономике, — некачественная внутренняя политика российского правительства. А именно: борьба с коррупцией только на словах, увеличение бюджетных трат, отказ снижать налоговое бремя, увеличение давления на бизнес, огромные траты на госкорпорации… Но все эти три негативных фактора должны быть задействованы одновременно — только тогда инвесторы начнут выходить из нашей экономики.
— Все больше россиян верит, что так и будет. Недавно ВЦИОМ провел опрос и выяснил, что если в 2007 году повторения кризиса ожидали 33% респондента, то в этом — уже 38%...
— Люди восприняли негативные рыночные колебания и ухудшение собственного материального положения как спад в экономике страны. Россияне сталкиваются с ростом цен и повышением кредитных ставок (не так давно ипотеку можно было взять под 10—11%, а теперь только под 13—14%). Вот и растет тревога.
— Власти что-то могут сделать, чтобы переломить эту негативную тенденцию?
— Ничего нового не скажу. Снимать административные барьеры для создания бизнеса, делать кредиты более доступными, развивать инфраструктуру, способствовать развитию конкуренции.
— Еще интересные данные опроса: около 60% обвиняют в дефолте Ельцина, а всего около 20% — Кириенко и его команду. А вы как считаете?
— Истинным автором дефолта является группа Кириенко. Ельцин не был суперпрофессионалом в области экономики, чтобы адекватно оценивать последствия. Он просто согласился с наиболее могущественной на тот момент группой экономистов.
— Власть-то извлекла уроки из кризиса 1998-го… Или они уже начали подзабываться?
— Извлекла: накоплены огромные финансовые резервы, существенно снижено налоговое бремя… Да и госкорпорации дорого обходятся. В далекой перспективе эти и другие негативные факторы все-таки могут привести к дефолту. Нет-нет, но наше правительство то и дело начинает демонстрировать рецидивы. Правда, потом спохватывается, но автоматизм в принятии адекватных решений так и не выработан. Хотя, насколько нам известна позиция президента (из косвенных источников), он как раз не является сторонником увеличения государственного сектора и хочет делать акцент на частной инициативе.
Последнее заявление Медведева в бизнес-среде приняли на ура. Оно породило надежды.
