Чего скрывать: американцев у нас любят далеко не все и не везде. Но такого обаятельного человека, как Трэвис Хансен, не полюбить, наверное, невозможно. Потому от него без ума фанаты московского “Динамо”, за которое и играет этот баскетболист, потому безмерно уважают партнеры по команде, ценят руководители клуба… От кого мы только не слышали: “Хансен? Это свой парень!”
А он и есть свой. Как минимум наполовину. Даже чисто формально. Не так давно Хансен получил российское гражданство. Более того — Российская федерация баскетбола вовсе не прочь видеть его в форме нашей сборной на крупнейших международных турнирах. Главный тренер Дэвид Блатт (сам американец с израильским паспортом) даже приглашал этого высокого блондина с потрясающей точности броском на сбор перед Олимпийскими играми. Вот только поехать в Пекин Трэвис, увы, никак не мог: единственное положенное по регламенту место в заявке для натурализованного баскетболиста было уже занято героем Евробаскета-2007 Джоном Робертом Холденом. Зато теперь Холден вроде как намерен закончить карьеру в российской сборной — и…
Впрочем, Хансен — не только прекрасный баскетболист, но и заботливый отец двух маленьких сыновей. Воспитывающий их в религиозных традициях (Трэвис — мормон). Обо всем этом он рассказал в интервью, которое наши корреспонденты взяли у Хансена в окружении множества счастливых детишек. Да-да: Трэвис — это, наверное, единственный американский спортсмен, который помогает детской больнице в России. А конкретнее — в Люберцах…
“Я должен был нести людям веру”
Какая больница? Какие Люберцы? Когда слышим об этом — первая мысль: этот американец с ума сошел! Набираем номер водителя Хансена.
— А вы не знали? Да, Трэвис это никогда не афишировал. Он помогает детской больнице: ремонт помещения, медикаменты, подарки, угощения… Правда, времени не хватает катастрофически — он выбирается к ребятам раз в месяц. Так что приезжайте в Люберцы, на улицу Мира, прямо сейчас. Успеете!
Редакционная машина прибывает на место раньше Хансена. Серое здание больницы — зрелище унылое. Около часа с тоской наблюдаем, как закрываются-открываются старые черные ворота, на территорию въезжают-выезжают машины “скорой помощи”. С печальными лицами родители и больные детишки идут в малогостеприимное с виду здание. Моросит. От этого на душе еще тяжелее…
— Эй, хау а ю? — наконец-то слышим знакомый голос Хансена. — Извините, что опоздали, — пробки. Очень рад, что вы приехали. Идем скорее, покажу, чем мы тут занимаемся. Кстати, познакомьтесь — моя жена Лари…
Супруга Хансена, девушка с удивительно добрыми глазами, протягивает руку и улыбается:
— Пойдем к детям, я так соскучилась.
— Трэвис, объясни, что все это значит? Мы знакомы давно, на выезды летаем, рядом в креслах сидим, а ты ничего не говорил… Эта больница — тайна, что ли?
— Нет, что ты. Просто не особо люблю распространяться о фонде, который мы создали с женой: дело, наверное, в воспитании. Ведь я родился в религиозной семье. В народе нас называют мормонами. Когда заканчивал выпускной класс школы, у моей мамы обнаружили рак. Она попросила меня обязательно исполнить ее последнее желание: я должен был стать миссионером. Нести людям веру. А я уже играл в баскетбол на приличном уровне. Дорога в НБА была открыта. Но я записался в миссию. И уехал на два года в Чили.
— Сумасшедшим никто не посчитал?
— Многие именно так и подумали. Ведь спортивная карьера казалась такой перспективной! Но я решил выполнить обещание. Два года я нес людям веру, забывая, что такое баскетбол: в Чили же все больны футболом. Я заразился тоже. Этот вирус во мне до сих пор. В Южной Америке сам гонял мяч. Пенальти могу забить любому профессиональному голкиперу.
В это время подходим к черному входу больницы. Дверь открывает врач Татьяна Вениаминовна.
— Ой, родные вы наши, как мы рады! Заходите скорее, мы очень соскучились. И дети вас ждут не дождутся…
Мрачный коридор первого этажа. Тертый линолеум, обшарпанные стены, застоявшийся запах старой больницы советского образца. Поднимаемся двумя пролетами выше…
— Вот чем мы занимаемся, — Трэвис с гордостью открывает дверь первой палаты.
Признаюсь, ваш корреспондент был поражен. Показалось, что попал в элитную частную клинику: чистота, евроремонт, дорогая мебель.
Американцы заходят внутрь. К ним кидаются дети.
— Хеллоу, дядя Трэвис, тетя Лари!
Ребята обступают своих взрослых друзей. Они уже знают, как сказать “привет” по-английски. Начинается возня. Хансен раздает подарки, болтает с малышами на смеси английского и русского. Атмосфера островка нечаянного счастья возникает сразу и не покидает все время. Под сердцем что-то заныло…
“В Москве давали от ворот поворот”
— Два года в Чили не прошли даром, — Трэвис отвлекается от игрушек. — Кажется, я стал мудрее и добрее. Мог бы пойти в священники. Но мама этого не хотела. Миссия просто была школой жизни. Год потом я вспоминал, что такое баскетбол. И своего добился. Не каждому парню в 25-летнем возрасте удается попасть в НБА. Год в “Атланте” не прошел даром. Играл в среднем по 12 минут. Но хотелось большего. Так появился контракт с испанской “Тау-Керамикой”. Два “Финала четырех” Евролиги вместе с испанским клубом, успех, слава… И вот — Москва, “Динамо”. Боже, я никогда не думал, что так полюблю Россию!
Обходим еще несколько палат. Весь этаж уже в курсе, что прилетел добрый волшебник. Все дети собираются в игровой комнате.
— Мы проделали и здесь хорошую работу… — говорит Хансен. — Нравится?
Светлое, просторное помещение. Море развлечений. Куклы, солдатики, конструкторы, телевизор и диски, на которых записаны мультфильмы и сказки. Трэвис залезает в огромный манеж, который наполнен маленькими мячиками. Дети бросаются туда. Образуется куча мала. Хохот, визг, веселье... Ребятишки таскают Хансена за волосы, он не сопротивляется: видно, что находится на седьмом небе.
— Мы так счастливы, что Трэвис пришел именно в нашу больницу, — улыбается Татьяна Вениаминовна. — Он столько сделал! Вы даже не представляете, в каком состоянии находился этаж. А теперь все новое. Даже туалеты не стыдно показать. Все блестит…
— Почему именно люберецкая детская больница, Трэвис?
— Я обошел десяток госпиталей в Москве — хотел просто помочь. А начальство давало мне от ворот поворот. Я разводил руками: ну почему? Мне же ничего не нужно! Может, они видели в этом корысть, саморекламу — не знаю… В конце концов меня приняли именно здесь, в Люберцах.
— А тебе денег не жалко? Только честно…
— У меня есть отличная работа, несколько домов, автомобиль. Два моих сына, Райдер и Мэйсон, имеют все условия для хорошей жизни. Куда мне девать деньги, скажите? Не понимаю тех, кто хочет иметь десятки машин, личные самолеты... Зачем все это? Излишества! Конечно, необходим контроль. Некоторые богачи подписывают чеки на благотворительность и забывают это. В 90 процентах случаев средства не доходят по назначению. Их просто воруют. А в этой больнице я своими глазами вижу, что работа идет, что мои деньги не попадают в чужой карман. Бесит, когда люди устраивают показуху. Приезжают в детдома, привозят с собой 10 телекамер, 20 репортеров… Выходят за порог и обо всем забывают!
“Хочу, чтобы дети любили Иисуса”
Теперь можно расспросить Трэвиса о делах насущных.
— Прежде всего интересен взгляд человека, родившегося в Америке, на Россию. Что тебе нравится и не нравится в нашей жизни?
— Да мне, знаете, почти все в России нравится. Но в первую очередь — люди. Они в большинстве своем добрые и открытые. Еще в России много красивых городов — таких, как Москва или Санкт-Петербург. В Петербурге ходил в Эрмитаж. Впечатления от этого места — на всю жизнь! А единственная проблема — это пробки. Всякий раз приходится искать пути объезда этих заторов, а в итоге попадаю в новые… Но жена и дети уже привыкли.
— Есть ли различия между американским и русским воспитанием?
— Честно говоря, особых различий не замечал. Дети — они везде дети, ведь так? Мои сыновья ходят в американско-английскую школу, которая, на мой взгляд, является одной из лучших международных школ в мире. Я этому, признаюсь, был удивлен.
— Где с семьей отдыхаете в Москве?
— Ходим по музеям, бываем в цирке. Словом, со скуки не умираем… А еще я люблю экстремальные виды спорта.
— Ты мормон — влияет ли это на воспитание детей?
— Да, и довольно сильно. Я хочу, чтобы мои дети любили Иисуса. Чтобы моя семья любила и уважала своих соседей. Ну и главное: чтобы дети знали, какие поступки можно совершать, а какие нельзя.
“Блатт — прекрасный тренер!”
