На днях к своим многочисленным должностям Михаил Швыдкой получил новую — президент Академии российского телевидения (АРТ). Что его утвердят на совете учредителей — нет вопросов. В данном интервью он выступил с программной речью. То, что она похожа на доклад Генерального секретаря ЦК КПСС съезду партии, никого смущать не должно: Михаил Ефимович все-таки не Леонид Ильич. Хотя пока г-н Швыдкой больше напоминает кота Леопольда и, обращаясь ко всему телесообществу, вынужден повторять великую фразу: “Ребята, давайте жить дружно”.
— Ваша кандидатура, как в незабвенные годы, была спущена сверху?
— Я разговаривал с некоторыми уважаемыми людьми из власти, но они узнали о моем назначении только тогда, когда это случилось. А говорил я с ними потому, что моя работа при МИДе связана с Администрацией Президента. Телевидение — такая сфера, которая интересует всех, и понятно, что корпорация в силу разных обстоятельств неизбежно будет выходить на президентскую администрацию с просьбами и предложениями.
— То есть вас выдвинули снизу телеакадемические народные массы?
— Скорее всего эта идея связана с тем, что я фигура компромиссная: я внутри ТВ и одновременно вне его. Я такой странный телевизионный неформат.
— Какие проблемы АРТ видны вам невооруженным взглядом?
— Усталость от отцов-основателей, друг от друга. К тому же сейчас никто не понимает, для чего она существует. По-моему, премия ТЭФИ — это некая декларация значения телевидения. Сейчас же ТЭФИ стала узкокорпоративным собранием, и никто не думает, интересна она для публики или нет и укрепляется ли таким образом престиж ТВ в обществе? Если это узкокорпоративный праздник, то его вообще не надо показывать.
— Ну так все последние годы церемония ТЭФИ и была исключительно праздником, раздачей слонов...
— Можно делать праздник для публики, можно делать закрытое обсуждение, но не надо мешать эти две истории.
Сейчас же все спутано. Я считаю, что раздача слонов и пряников не может быть главной задачей академии. Сегодня телеиндустрия неструктурирована. Нет телевизионного профсоюза, а с другой стороны, нет союза телевизионных олигархов. Это связано и с ценовой политикой, с тем, сколько платить ведущим, за сколько покупать программы. Это не картель, не сговор, а нормальный цивилизованный диалог. Еще, с моей точки зрения, академия должна выстраивать корпоративные отношения с государством и с обществом. Понятно, что у руководителей крупных каналов свои отношения с первыми лицами государства. Когда я возглавлял ВГТРК, у меня тоже были свои отношения с первыми лицами государства. Но при этом есть еще свои отношения с Думой, Советом Федерации, с политическими партиями…
И еще есть проблемы законодательные, которые нужно лоббировать в интересах корпорации. Этим надо заниматься.
Конечно, руководители федеральных каналов — это очень влиятельные люди, политики, но даже им иногда не удается провести в парламенте тот или иной закон, необходимый всему телевидению. Я во многом марксист и хорошо понимаю, что абсолютной свободы не бывает. Есть рамки свободы, которые могут сужаться и расширяться, и очень часто они сужаются из-за наших страхов, а не из-за того, что государство это запрещает.
— Но вы же не сможете от лица Академии выступать против политических запретов на ТВ?
— Я 20 лет работал журналистом в Советском Союзе в подцензурной прессе и могу сказать одно: у цензуры и власти свои интересы, а у журналистов — свои. Нашей задачей в советское время было попытаться сказать правду. Сегодня рамки свободы куда как более широки, и весь вопрос заключается в том, берут ли на себя ТВ, радио, газеты смелость говорить ту самую правду или нет. Хотя бывают моменты, когда показ ужаса дестабилизирует общество. На самом деле у власти и у журналистов одна задача: чтобы люди в России жили счастливо и благополучно.
— Вы уже начали вести переговоры с руководством каналов НТВ и ТНТ, вышедших из академии?
— НТВ не нравится эта академия, она хочет какую-то другую. Но мы все за то, что телевизионная корпорация нужна. А это уже хорошая база для переговоров. И, по-моему, эта корпорация кроме отстаивания своих интересов должна еще готовить телевизионные кадры.
— Каким образом?
— Вот на НТВ прекрасные репортеры, так пусть они готовят пополнение для всего ТВ. Первый канал замечательно делает развлекательные программы, а у руководителя ВГТРК Олега Добродеева огромный информационный опыт, и канал “Вести 24” может стать кузницей кадров для информационного ТВ. В отличие от многих я считаю, что у нас очень сильное телевидение.
— Об этом еще и Медведев говорил.
— Я об этом говорил всегда, а не только потому, что Медведев — наш президент.
— Но все-таки сейчас главная ваша задача — сделать все, чтобы ВГТРК с НТВ и ТНТ участвовали в следующей церемонии ТЭФИ.
— Я хочу предложить свои коллегам, руководителям каналов, учредителям ТЭФИ: в этот трудный для АРТ момент приостановить ее деятельность на три месяца и попробовать разобраться, как она должна быть устроена.
— Но главная проблема раскола АРТ в человеческих и корпоративных амбициях. С ними-то что делать?
— Когда мне говорят по поводу президентства в АРТ: “Зачем тебе это нужно?” — отвечаю: “Я общественное животное”. Мне жалко, что так странно попрана замечательная мечта о телеакадемии. Мы устали от равнодушия друг к другу. Если мы не сумеем создать профессиональную ответственную корпорацию, построенную на принципах корпоративной этики, то будущее телевидения будет более сложным, чем хотелось бы. Во всяком случае, я сказал честно: “Дайте мне год. Если нам не удастся сделать следующую церемонию ТЭФИ, на которую придут все, то тогда надо будет уходить”.
