Самый громкий процесс последних лет — об убийстве первого зампреда ЦБ Козлова — завершен. Сказать, что он был скандальным, — не сказать ничего. В этом смысле он был эксклюзивным. Такого количества нарушений, которые в нем были зафиксированы, как считают адвокаты, еще не бывало. Мы не беремся утверждать то же самое, но странностей в этом деле было уж действительно выше крыши. О самых выдающихся из них решил напомнить “МК”.
Странность 1. Процесс открыли и сразу закрыли
Большинство наблюдателей были уверены с самого начала: дело будет слушаться в закрытом режиме. На наличие секретных документов намекали еще в Басманном суде, когда арестовывали фигурантов. Но, к удивлению многих, процесс стартовал открыто. Тут же феномену нашлось объяснение: оказывается, за неделю до его начала председатель Мосгорсуда заявила о недопустимости излишнего засекречивания.
В результате с самого начала стали возникать неудобные для обвинения вопросы. То среди доказательств появилась какая-то сомнительная анонимка. То засекреченный следствием свидетель при вынужденном (из-за гласности) рассекречивании оказался с сюрпризом: мало того что выяснилось, что он автор той самой анонимки, так еще и к главному обвиняемому “такую неприязнь испытывал”. В общем, пошло-поехало. Пока дело касалось простых смертных, обвинение еще как-то держало удар гласностью. Но как только стали вскрываться тайны мадридского двора... Закрыли процесс сразу после выступления в суде зампреда ЦБ РФ Виктора Мельникова. В суд он пришел обличать Френкеля. Но на допросе всплыло то, что сразу после убийства Мельников озвучивал следователям совсем другие версии, в том числе связанные с коррупцией в самом ЦБ.
24 марта 2008 года гособвинитель заявил, что супруге убитого Козлова угрожали по телефону. И попросил закрыть процесс. Судья Наталья Олихвер так и сделала. Позже стало известно, что в возбуждении дела об угрозах Козловой было отказано за отсутствием события преступления — то есть никаких угроз не было. Но процесс судья так и не открыла, сославшись на то, что пресса публикует информацию, которую присяжным знать не положено.
Странность 2. От присяжных прятали свидетелей
На первом же заседании судья-председательствующая обратилась к присяжным: “Вы видите, что дело очень непростое?” И постановила: “и обвинение, и защита будут представлять все доказательства, которые считают нужным, и в том порядке, который им кажется правильным”. А до этого на предварительном слушании был оговорен и утвержден список свидетелей — как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. Судья сказала — судья сделала: свидетелей обвинения допросили полностью. Настала очередь свидетелей, заявленных защитой.
Поскольку Френкель не обвинялся в самом убийстве, его защита планировала допросить около 15 человек, чьи показания могли бы опровергнуть утверждение, что у Френкеля был мотив для ликвидации Козлова. Свидетели являлись в суд, и отказать в их допросе судья не имела права. И тогда к ним была применена какая-то секретная, ранее нигде не применявшаяся тактика — их стали допрашивать без присяжных. В конце обвинение задавало свидетелю вопрос: можете ли вы что-то рассказать об обстоятельствах убийства? Естественно, следовал отрицательный ответ.
После этого судья заявляла, что показания этого свидетеля присяжным не нужны.
Странность 3. От присяжных скрыли эксперта
Эксперт-баллистик высшей квалификации из Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны Сергей Зосимов был приглашен в суд защитой подсудимого Александра Белокопытова, которая обнаружила в баллистических экспертизах ряд серьезных нестыковок. Зосимов провел свою независимую экспертизу и пришел к выводу, что из оружия, обнаруженного на следующий день после убийства неподалеку от места преступления, зампред ЦБ не мог быть застрелен, поскольку оба найденные оперативниками пистолета вообще не были пригодны для стрельбы боевыми патронами.
Обвинение при появлении Зосимова в суде опешило и заявило протест. Но не допросить пришедшего в суд специалиста закон запрещает. Тогда судья присвоила ему статус свидетеля. И в этом качестве его допросили, как уже повелось, без присяжных. А в заключение задали знакомый вопрос на засыпку: что свидетелю известно об обстоятельствах убийства? Выяснилась “удивительная” вещь — ничего. И решили, что показания Зосимова присяжным тоже не нужны. Говорят, Зосимов был страшно удивлен: за всю 43-летнюю судебно-медицинскую и экспертно-криминалистическую практику в качестве свидетеля его допрашивали впервые. Пусть скажет спасибо, что не признали лжесвидетелем.
Странность 4. Главного обвиняемого прогнали с процесса
“И не думайте, что дело передадут какому-нибудь другому судье. Мне его поручили, и я его доведу до конца. Даже если все придется начинать заново”, — уверенно заявляла госпожа Олихвер, еще когда процесс шел в открытом режиме. И правда, что бы ни пытался предпринять Френкель в ответ на действия судьи — выражал недоверие, писал жалобы, заявлял отводы, объявлял голодовку, требовал привлечь к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий, — судья не уходила.
А потом выгнала с процесса самого Френкеля. Но другие подсудимые в ответ также отказались в нем участвовать, и судье пришлось тогда его вернуть. После истории со свидетелями и экспертом Френкель попытался заявить судье отвод еще раз. Но та, видно, в тот момент даже не подозревала, что такое вообще может прийти Френкелю в голову. Потому что, по рассказам присутствующих в зале, банкир предупредил судью, что у него имеется ходатайство процессуального характера, когда присяжные еще находились в своей комнате. Судья все равно распорядилась пригласить заседателей. Но когда Френкель начал говорить, возмутилась — такое при присяжных нельзя! “А я вас предупреждал”, — парировал Френкель. И продолжил. Возможно, из вредности. За что и был снова изгнан. Теперь — до самого конца слушаний.
Другие подсудимые после этого решили повторить трюк с отказом от участия в разбирательстве. Но резиновые дубинки быстро привели их в чувство, и все успокоились.
Странность 5. На скамье присяжных — тоже преступники?
10 июля 2008 года старшина коллегии заявил судье, что присяжная №7 (о ней речь пойдет и дальше) пожаловалась ему, что член коллегии Сергей Левин уговаривал ее и еще двоих запасных заседателей за 5 тысяч рублей выйти из процесса.
Левина из состава коллегии тут же вывели, а в СКП РФ заявили, что у других присяжных в этой связи провели обыски. Правда, забыли прокомментировать то, что присяжные на время слушаний обладают иммунитетом судей, и проводить оперативно-разыскные мероприятия в их отношении можно только после того, как Верховный суд РФ усмотрит в их действиях признаки состава преступления. В итоге уголовное дело на Левина завели только в октябре, о чем СКП тут же и объявил. Эта информация, видно, очень важна была для присяжных — им ведь скоро идти на вердикт.
15 июля из коллегии были выведены еще двое — Александр Попов и Владимир Гершуни. Накануне они были доставлены в милицию, несмотря на то, что предъявили удостоверения присяжных. Наутро в суд поступило сообщение, что Гершуни и Попов были задержаны за распитие спиртных напитков на детской площадке. Из документов, предъявленных в суд, следовало, что присяжные были задержаны милицией… за час до того, как дежурному поступил звонок от сообщившего об их правонарушении. Позже мужчины признались, что выпили по бутылке пива по дороге к метро. Но в милиции с ними проводили беседу… о том, что делается на процессе и какие настроения бытуют среди присяжных.
В сентябре адвокат обвиняемого Алексея Половинкина Александр Чернов был вызван в СКП РФ для дачи пояснений по заявлению гособвинителя Гульчехры Ибрагимовой. Прокурор просила привлечь Чернова к уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия. Незадолго до этого Чернов заявил отвод судье, потому что, прослушивая свой диктофон, обнаружил запись 40-минутного разговора председательствующей Натальи Олихвер и присяжной №7. Женщины обсудили публикации в СМИ по поводу рассматриваемого дела. Присяжная №7 сообщила судье, что она объясняет коллегам: дескать, если какие-то из статей в газетах и выглядят вроде не за Френкеля, то они все равно за него, потому что журналисты хитрые и умеют хорошо маскироваться. А еще — что “все вот это еврейское сообщество…”
Обвинение сразу же заявило: диктофонная запись сфальсифицирована. Но позже из состава коллегии присяжную №7 удалили. Гособвинитель Ибрагимова заявила, что видела ее по пути на работу, разговаривающую с двумя незнакомцами. Несмотря на то что присяжная категорически отрицала этот факт, обвинила Ибрагимову в клевете и даже пообещала судиться с ней, ходатайство об отводе было удовлетворено. Адвокаты Руслан Коблев и Наталья Кирсанова чуть не попали под уголовное преследование за то, что давали комментарии по ходу процесса в СМИ. Правда, в возбуждении дел против всех троих адвокатов было отказано.
Что дальше?
О странностях этого суда можно говорить без конца. Все они, по уверениям защиты подсудимых, войдут в кассационную жалобу в Верховный суд РФ. Если там эти странности заметят и признают в них нарушения, то приговор придется отменять, а дело — пересматривать. А это плохо. Потому что снова надо платить адвокатам, искать присяжных — а их после всего, что с ними вытворяли, в такое дело и на веревке не затащишь. И все это чьи-то время, нервы, слезы, деньги. И не только чьи-то, но и государственные.
Но не исключено, что Верховный суд и не увидит в этом деле ничего странного. Тогда оно войдет в историю юриспруденции. Оригинальные решения, принимаемые в ходе слушаний, пополнят собой сборники судебной практики. На них станут ориентироваться другие, не такие опытные судьи. А в вузах их будут преподавать будущим судьям. Возможно, все они попробуют то же самое, и им понравится.
И правосудие опять восторжествует.
