По закону, оба родителя имеют на ребенка равные права. Но если они решают расстаться, с кем должен остаться малыш? Обычно получается так: кто первый ребенка ухватил, тот и прав. Второму остается только сдаться на милость победителя и хорошо себя вести — авось позволят с дитем пообщаться. А если нет?
Государственные структуры в этой ситуации не помогут: ребенок со вторым родителем — значит, все в порядке. Украл бы чужой человек, тогда было бы похищение. А тут — свой же!
Ирина Гахова из Подмосковья уже восьмой год ищет своего сына в одиночку, преодолевая не только сопротивление отца мальчика, но и безразличие тех, кому по закону положено помогать ей.
Любовь, похожая на сон
Они познакомились на улице. 19-летняя студентка из Подмосковья и успешный 34-летний переводчик, бизнесмен. Он писал стихи, рисовал, говорил по-английски и по-испански, открыл несколько собственных учебных центров по изучению языков. Она не верила своему счастью — как такой, можно сказать, принц из девичьих грез снизошел до нее!
Вскоре они стали жить вместе. Владимир мечтал о сыне, буквально с первых свиданий говорил об этом. И спустя два года она подарила ему ребенка, которого назвали изысканным именем Арсений.
— Вскоре после этого начались первые проблемы, — рассказывает Ирина. — Жили мы за городом, строили коттедж. Воду приходилось таскать из колодца, греть на плите. Маленький ребенок, естественно, отнимал много сил. Плюс ко всему я еще училась в университете на вечернем отделении. В общем, крутилась целые дни, похудела, позеленела. А он приезжал поздно вечером и начинал меня ревностью изводить. Постоянно подозревал в измене, ниточки какие-то в доме натягивал. Если нитка порвалась, значит, я с кем-то прелюбодействовала…
Вскоре Владимир, бывший боксер, начал избивать свою гражданскую жену. Когда Сене исполнился год, Ира не выдержала и решила вернуться к родителям.
Ее родители попросили соседей, у которых была машина, помочь перевезти дочь с внуком. Уезжали по-тихому, днем, когда Куликов был на работе. Но ему сообщили о беглецах. Владимир отправился в погоню. Уже недалеко от дома родителей Ирины, в районе Луховиц, он их догнал и открыл стрельбу по машине.
— Пули попали в колеса, разбили стекло, — вспоминает мама Ирины, Татьяна Ильинична. — Было очень страшно. Ирочка с малышом легли под сиденье, я их собой закрыла. Нам повезло, что в машине еще были наши знакомые. Он устроил с ними драку, сломал одному нос. На выстрелы прибежали сотрудники местного УВД (все происходило в десятках метров от милиции).
Владимира арестовали, завели уголовное дело. Через некоторое время статья “покушение на убийство” была изменена на статью “самоуправство”. Потом суд все-таки изменил ее на “злостное хулиганство с применением огнестрельного оружия”. Через два года, в 1998-м, вынесли приговор — четыре года общего режима.
— Только тогда мы вздохнули спокойно, — рассказывает бабушка Арсения. — Ведь все это время боялись дочь с внуком лишний раз из дома выпустить!
Но в 2001-м мир закончился — Владимира досрочно освободили. И он тут же навестил Ирину.
— Мы договорились, что он будет приезжать по выходным, — рассказывает женщина, — что будем вместе гулять с ребенком. Сеня его воспринял как чужого, немного побаивался, но я надеялась, что привыкнет и все будет хорошо…
10 апреля 2001 года Ирина отвела ребенка на занятия по подготовке в школу. Вернулась из магазина, а охранник отвечает: “Сеню уже папа забрал”. С тех пор мать своего сына не видела.
А был ли мальчик?
Для Ирины началось хождение по кругам ада. Куда обращаться за помощью?
Органы милиции, которые должны были, по идее, помогать матери найти ребенка, в лучшем случае интересовались, что еще Ирина предлагает сделать. Правда, в федеральной розыск Арсения объявили, запросы по управлениям образования отправили. Только ребенок нигде не находился.
— В прокуратуре по месту нашей с Сеней прописки надо мной вначале только посмеялись, — вспоминает Ирина. — Люди в погонах начали с банальностей типа “с мужьями надо договариваться полюбовно”, а потом вообще усомнились: “а был ли мальчик?”…
Лишь через год “доблестные” сыщики возбудили уголовное дело.
— Я заставляла себя смотреть на ситуацию со стороны, как будто это произошло не со мной, а в каком-то кино, — вспоминает Ирина. — Так я прожила семь лет. Только недавно я научилась вспоминать о сыне без слез.
Периодически отец напоминал о себе. Не раз он писал весьма сумбурные письма на имя прокурора области: “Мы (с Сеней. — Авт.) счастливы вдвоем, нам никто не мешает. И мы просим вас не беспокоиться по нашему поводу и в дальнейшем не беспокоить нас. Самое страшное ему наказание — обещание вернуть его матери. О ней он вспоминает, лишь когда я браню его за невнимание и разгильдяйство. В этих случаях он отвечает: “Я не виноват, что мать ничему меня не научила”. Пожалуйста, дайте моему сыну после пяти лет издевательств, унижения, ломки характера стать наконец человеком. Закройте это дело, пожалуйста!”
Иногда Владимир звонил с разных телефонов или переговорных пунктов и требовал, чтобы мать оставила их в покое, что сын и думать о ней забыл.
— Я мечтаю хотя бы посмотреть, поговорить с сыночком, — вздыхает мама. — Я не собираюсь отнимать его у отца против его воли. Если ему лучше с папой, пусть остается. Но Куликов ни за что не соглашался на нашу встречу…
Оказывается, в наши дни, когда, казалось бы, разными компьютерами и видеокамерами отслеживается чуть ли не любое наше передвижение, найти человека — дело сложное и неблагодарное.
“Мы не любим браться за розыск людей, — рассказал “МК” частный детектив Олег Гросу. — Дело это очень непредсказуемое и кропотливое. Никогда нельзя сказать клиенту даже приблизительно, в какую сумму этот поиск обойдется. Как повезет. Даже если человек не менял ни фамилию, ни внешность”.
Куда только не обращалась Ирина! И к сыщикам, и в областные газеты. Сюжет об ее поисках сына даже показывали по центральному телевидению.
— Однажды позвонили, сказали, что в Звенигороде с цыганами видели ребенка, похожего на Сеню, — вспоминает Гахова. — Приехала, целый день ходила по улицам, говорила со стариками и мальчишками, даже цыган нашла, показывала фотографии — никто Арсения не видел. Обознались…
Месяц назад из подмосковной Коломны пришла информация, что Куликову Арсению Владимировичу, 1994 года рождения, выдан общегражданский паспорт.
В паспортном столе якобы не подозревали о том, что Арсений в федеральном розыске. Обычно в таких случаях около фамилии разыскиваемого ставится так называемый сторожевичок. Ведь рано или поздно человеку, если он жив и не менял фамилию, приходится обращаться в паспортный стол — получать или восстанавливать паспорт, вклеивать фотографию и пр. И часто люди находятся именно таким образом.
А недавно в прокуратуру заходил сам Куликов, требовал прекращения розыскного дела, а заодно хотел сделать загранпаспорт для ребенка. Единственное, что сделали милиционеры, — отксерокопировали паспорт с новой пропиской. Иных возможностей помочь Ирине у них нет: Владимир — отец ребенка, а значит, имеет на него все те же права, что и мать. Забрал сына первым — значит, его правда. Кто первый встал, того и тапки.
Футбол, пианино и гипс
У Ирины появилась новая зацепка: Белгородская область, поселок Борисовка, ул. Красноармейская, дом 105. Надо же, куда занесло папашу-беглеца! А прокурору писал, что живут они с сыном в Московской области…
К тому же в коломенское УВД пришла бумага из Белгорода, в которой начальник уголовного розыска сообщал, что розыскное дело Арсения Куликова можно закрыть: ребенок действительно живет и учится в Борисовке, занимается в музыкальной школе, воспитанием папы доволен и жить хочет именно с ним.
Ирина была сама не своя от радости: наконец-то, впервые за 7 с лишним лет, появился шанс хотя бы увидеть сына, поговорить с ним. Понятно, что за эти годы отец настроил сына против матери, но ей бы хоть убедиться, что у мальчика все хорошо…
Она страшно волновалась перед дорогой. Приготовила специальную сумку для Сени — альбом с фотографиями, мед с дедушкиной пасеки, теплые носочки, связанные бабушкой...
В Белгород мы отправились все вместе: Ирина, частный детектив Олег Гроссу и я. В Борисовку решили нагрянуть к семи утра — чтобы, если отец не даст общаться с мальчиком, застать ребенка в школе. Кстати, школ в поселке оказалось четыре, а в районе — больше десятка, в какой из них учится Арсений, в письме из белгородской милиции указано не было. Придется объезжать все.
Долго искали дом, где прописан Куликов, — он оказался на самом отшибе и поначалу производил впечатление нежилого. Через некоторое время за окном без занавесок мелькнуло женское лицо, вскоре на пороге показалась беременная девочка-подросток. Она сказала, что, кроме нее и мамы, здесь никто не живет. Правда, несколько дней назад какой-то мужчина с подростком на пару минут заходил к ним… Маму, хозяйку дома, мы нашли на работе, за погрузкой кирпичей. Она призналась, что прописала Куликова за деньги, а в Борисовке он никогда не жил.
— Вы не волнуйтесь, у них, по-моему, все нормально. Мальчик рослый, упитанный. Футболом занимается — он ведь несколько лет назад руку сломал, пришлось музыкальную школу оставить. Папа у него тоже спортсмен, теннис преподает. Где? Да в Белгороде, говорят. Что о маме я слышала? Да развелись они давно, и она, наверное, ребенка отцу оставила. Бывает и так…
В местном отделении милиции мы пробили по базе Куликова с сыном — естественно, таких в Борисовке не значилось.
— История повторяется, — упавшим голосом говорит Ирина. — Если бы вы знали, сколько раз за эти годы я вот так объезжала разные города, где Владимир мог прятать сына!
Едем в Белгород к оперуполномоченному по Белгородской области, который отправил бумагу о прекращении розыскного дела. Бодрый милиционер рассказывает, что да, видел Арсения с отцом. Мать жадно ловит любую информацию о сыне — как выглядит, не болеет ли?
— Ребенок уж больше мамы вымахал, — усмехается опер, — волосы до плеч отрастил, сидел вот на этом самом стуле, где вы сейчас сидите. Развитой мальчик, говорит, музыкой серьезно занимается, одет чистенько. Правда, рука в гипсе — но с мальчишками такое случается…
Так чем же занимается Арсений — музыкой или футболом? И когда сломал руку — несколько лет назад или недавно? На всякий случай интересуемся, какая борисовская школа указана в данном деле, нет ли характеристики из нее. Номера школы нет, характеристики — тоже (хотя быть должна).
След снова потерян. Радует только одно — ребенок жив.
Памятуя о гипсе, объезжаем все детские больницы города, звоним в область — Арсений Куликов никуда за помощью не обращался. Едем в местное управление культуры — ни в одной из музыкальных школ региона такой ребенок не учится. Пишем запрос чиновникам, занимающимся образованием, ответ все тот же — в школах Белгородчины такого ученика нет.
Пока мы носимся по Белгородской области, из Коломны приходит сообщение, что розыскное дело в отношении Арсения Куликова закрыто.
Звоним следователю Наталье Шкуреевой, которая ведет это дело в Коломне. Она раздраженно бросает трубку — мол, надоели со своим мальчиком.
— Значит, нам снова пора в Москву. Сейчас срочно нужно добиться отмены закрытия дела, иначе все ниточки оборвутся, — спокойнее нас всех реагирует Ирина.
Она уже привыкла бороться: с чиновниками разных ведомств, которые только и мечтают избавиться от “висяка”, с неповоротливостью нашей розыскной системы. Ее спасает только вера в то, что она найдет ребенка. Хотя и понимает, что последствия столь долгой разлуки могут быть необратимыми. Но так хочется, чтобы у этой истории был счастливый конец.
Комментарий адвоката:
“Увы, поиск детей, насильно увезенных одним из родителей в неизвестном направлении, не занимает умы людей в погонах. Попытки возбудить уголовное дело против похитителя практически не дают результатов.
Вот и в данной истории чуда не случилось. Мама не сделала главного: не обратилась в суд города Коломны с иском об определении места жительства Арсения с ней. Подать такой иск надо было сразу после расставания с Владимиром Куликовым. Тогда никто из правоохранителей не посмел бы предложить Ирине “договориться” с похитителем или прекратить розыск, объявленный в порядке принудительного исполнения вердикта суда о возвращении ребенка в материнский дом.
В дальнейшем злостное невыполнение ответчиком судебного решения дало бы Ирине серьезные шансы полностью лишить беглеца возможности называться отцом Сени. Ведь в данном случае налицо злоупотребление Куликовым родительскими правами. Отец, пользуясь зависимостью малолетнего сына, своей властью лишил мальчика материнской заботы, права учиться и полноценно развиваться. Закон квалифицирует подобное отношение отца к сыну как жестокое обращение в форме психического насилия над ребенком.
Сейчас еще не поздно предъявить иск к Владимиру Куликову о лишении его родительских прав и взыскании алиментов. В связи с неизвестностью места пребывания ответчика судья обязан вынести определение об объявлении его в розыск.
Вот только теперь суд будет решать судьбу не малыша, а сформировавшегося подростка. И по закону потребуется выяснить его мнение по поводу лишения отца родительских прав и возвращения к жизни с мамой.”
Обращаемся к прокурору г. Коломны, где имеется материал о семейной трагедии Сени и его мамы.
