На днях, разбирая дома старые газеты, случайно наткнулся на эту расшифровку 13-летней давности. Полтора десятка пожелтевших страничек с прыгающими буквами, отпечатанных на машинке. Перечитал и задумался.
Некоторые истории, которые услышал от Романцева при нашем первом разговоре, больше нигде не встречал. Они, полагаю, позволят не только узнать о нем что-то новое, но и помогут лучше понять этого человека. О котором однажды кто-то точно сказал: “Романцева знают все и не знает никто”.
— Отец строил дороги, и мы постоянно переезжали с места на место. Я сменил десять школ. Карелия, Алтай, Оша, Томская область, Краснодарский край. Кстати, именно на Алтае в деревне Сростки старшая сестра вышла замуж за родственника Василия Шукшина… А в Красноярске осели, когда мне было десять лет. Отец получил очередное назначение. Но вскоре ушел из семьи. На плечах мамы осталось трое детей. И с четырнадцати лет во время каникул я подрабатывал грузчиком. Получал 40 рублей. Мужики понимали, что не от хорошей жизни пацан так рано пошел работать, и старались не перегружать. Перегружался я разве что в очередях за пивом, куда меня в основном и посылали.
— В школе обожал географию. До сих пор люблю дома лечь на диван, открыть на первой попавшейся странице атлас и смотреть — где какой город, речка, озеро.
— Одиночество меня совсем не тяготит. Наоборот, сторонюсь шумных компаний. В гостях всегда чувствую себя неуютно, думаю только о том, как бы скорее оказаться дома. Меня уже и в гости-то все звать перестали, поскольку знают — найду любой предлог, лишь бы не ходить. А дружба для меня — это умение молчать вдвоем. Поэтому самым близким другом могу назвать только Сашу Тарханова. Еще с Красноярска общаемся.
— С девушками отношения складывались непросто. Я был робким и стеснительным. На улице ни с кем не знакомился. Обнаглел только один раз. Мне уже был 21 год. Пришел на тренировку своего “Автомобилиста”. Вижу — вдоль поля симпатичная барышня бредет. Ноги сами понесли к ней. Я набрался храбрости и выпалил: “Девушка, хотите посмотреть футбол?” Энтузиазма в ее глазах не обнаружил. Тогда предложил сходить в кино. “Что, в таком виде?” — засмеялась она. Я ведь был в трусах и бутсах… Разговорились. Оказалось, Наташа живет в двух шагах от моего дома. Но раньше ее почему-то не замечал. Мы стали встречаться, а через месяц, 20 декабря 1975 года, поженились.
— В 76-м впервые попал в “Спартак” и ужаснулся. Какая же гнилая была обстановка в команде! Она раскололась на два лагеря, некоторые игроки даже не здоровались друг с другом. Там хватало приспособленцев, которые в футбол играли слабо, зато в интригах были большие мастера. Отыграв пару матчей, я вернулся в Красноярск. Такой характер — лучше буду комбайнером в дружном колхозе, чем менеджером преуспевающей фирмы, но с гадкими людьми вокруг. Через год меня снова позвали в “Спартак”. Но его уже тренировал Бесков, и была это совершенно другая команда.
— Бесков на меня никогда не повышал голос. Знал — этого не переношу. Футболисты разные бывают. На Черенкова, например, наорешь — так он сразу заведется и заиграет как надо. А вот Шавло от крика мог окончательно расклеиться. Бесков не любил, когда игроки пропускали тренировки из-за травм. У парня голеностоп распух, сильнейший ушиб, а Константин Иванович махнет рукой: “Ерунда. Я и не с такой травмой играл. Марш на поле”. У меня же с детства больная печень. Большие нагрузки давались нелегко. Честно рассказал об этом Бескову, и ко мне он всегда был предельно внимателен. Стоило схватиться за бок или пожаловаться на боли, сразу слышал: “Олег, передохни”.
— После того как в 1984-м передал капитанскую повязку в “Спартаке” Дасаеву и закончил с футболом, поступил в аспирантуру института физкультуры. Засел за диссертацию. Описывал факторы, которые влияют на посещаемость стадионов, — от качества футбола до продажи пива в буфете. Меня очень заинтересовала эта тема. Полгода торчал в библиотеке, собрал материал с уругвайского чемпионата мира-38. Но потом с подачи Старостина возглавил “Красную Пресню”. И о диссертации пришлось забыть.
— В 1993-м мог подписать контракт с “Депортиво”. Причем больше всех на моей кандидатуре настаивал… сам главный тренер клуба Антонио Иглесиас. Обещал помогать во всем. Прилетел я в Ла-Корунью. Первый день был в восторге. На второй — заскучал. На третий — волком взвыл. Так домой потянуло, что извинился и собрал вещи. Кто-то скажет — мол, Романцев испугался. Неправда. Просто понял, что не смогу за границей. Для меня и сборы зарубежные не были в радость. Всегда страшно хотелось домой. Так и с “Депортиво” получилось. Хоть условия предлагали шикарные. Но внутренняя свобода и душевное спокойствие для меня важнее любых денег.
