Нынешней природе не позавидуешь. Лесам и болотам, населяющему их зверью приходится тесниться, уступая место разрастающимся городам и дачным поселкам. Деревья внутри городов безжалостно уничтожают — достаточно пройти по парку “Девичье поле” или прогуляться возле Новодевичьего монастыря, чтобы увидеть: вновь, как в предыдущие годы, спилены вековые исполины, простоявшие на своих, казалось, законных местах целую эпоху. Судя по пням, это были не гнилые стволы, а жизнеспособные и крепкие, не собиравшиеся обрушиться на головы граждан красавцы. Кому и чем они помешали?
* * *
Типичная весенняя картинка-зарисовка. Дворник-киргиз сыплет на остатки снега (кот наплакал) из огромного мешка химические растворители. Их, видно, много осталось не израсходованными после зимы, надо куда-то девать, не хранить же до следующих холодов. И вот, пока не высыпет весь порошок, по объему равный остаткам снега, свою работу не будет считать законченной. А потом дожди смоют эту гадость в реку, и та понесет яд дальше. А потом мы будем лакомиться рыбой, выросшей в этом чудесном снеготаятельном растворе.
* * *
Легко предположить, что будет дальше. За заборами дипломатических представительств (ведь там иностранцы, а у них другой, непорубочный менталитет) сохранятся зеленые оазисы. И через несколько лет те, кто вырубал, поджигал, обкарнывал до смертельного состояния деревья, станут эти оазисы штурмовать и нести с собой в охапке детей — потому что только в этих оазисах и можно будет добыть глоток воздуха, окружающая атмосфера станет миазмом глобальной свалки. Те, кто сейчас изводит леса, просто лишены дара предвидения, скудной фантазии… Обитатели загородных озелененных вилл, наверное, станут отстреливаться от наседающих задыхающихся орд из пулеметов…
* * *
Боремся за сохранение и выживание поголовья сайгаков. Совсем недавно несметные их стада кочевали по бескрайним степям… Куда подевались?
Очень просто: желая разнообразить скудное солдатское меню, представители доблестной армии с помощью находящегося в их руках не охотничьего, а боевого оружия выкашивали всех без разбора животных. Приезжали ночью на грузовиках, ослепляли их прожекторами и поливали пулями. В те времена существовал мудрый закон, запрещавший убивать сайгачьих самок. Поэтому, чтоб не вляпаться в неприятную историю, туши самок в кузова не грузили, бросали на поле брани. Несколько дней над трупами вились хищные птицы, даровым мясом лакомились звери. Это был их пир и праздник.
Тогдашнее местное партийное и советское начальство, разумеется, знало о чудовищном браконьерстве. Не могло не знать. Но кто из временщиков, поставленных на высокие посты, станет портить отношения с могущественной военной силой?
* * *
Когда шел на нерест лосось, русла речушек бравые вояки перегораживали боевой техникой — и загоняли рыбу прямо в мешки. Потрошили, извлекали икру, туши выбрасывали, опять было пиршество падальщиков. Икры заготавливали столько, что съесть невозможно. Надоедала. Потом банки с протухшей выносили на помойки.
Кто еще может позволить себе так бесчинствовать на своей земле (кроме африканских дикарей, устраивающих для зарубежных гостей браконьерскую охоту на слонов)? Не найти таких наций в мире. К деревьям у нас относятся как к бревнам, к людям — как к штакетнику, ко всему живому — как к идущей на нерест (и в личный доход) рыбе. Взять да и обкарнать столетнего ветерана со всех сторон, обобрать, обрубить ветки связей, листочки надежд, обтесать до голого ствола и пересадить в другой парк — предоставив новую “ветеранскую” квартиру. Пусть живет, поджав корни, в новой почве!
Откуда взялись, возникли у нас такие рачительные хозяева? Их породила сама наша действительность, их психологию выпестовала революция, все позволявшая и разрешавшая тем, кто мечом и пулей утверждал новый строй. Дети палачей унаследовали гены родителей, не умевших жалеть ни людей, ни животных.
* * *
Конфликт поколений обрел в XXI веке новый аспект — отношения к окружающей среде.
Участники недавнего совещания по климату в Копенгагене не смогли ни о чем договориться. Почему? Потому что они представители старшего звена и подсознательно прикидывали: им не дожить до времен, когда потеплеет невыносимо. Смертельно. Если бы им сказали: “умрете завтра”, тогда, может, и почесались бы.
Конфронтирующие с ними молодые требуют радикальных усилий для сохранения природы. Молодежь понимает: потепление угрожает непосредственно ее жизни. Так что надежда выжить у человечества все же сохраняется.
А пока на погибающей планете продолжаются президентские гонки, множатся межнациональные и религиозные войны, торжествует стяжательство и правят бал амбиции, люди рвутся в лидеры, не чувствуя: почва в буквальном смысле уходит из-под ног.
Что в образной интерпретации представляет собой сегодняшнее человечество? Ту самую, идущую на нерест и угодившую в ловушку рыбу.
* * *
А пока на погибающей планете продолжаются президентские гонки, множатся межнациональные и религиозные войны, торжествует стяжательство и правят бал амбиции, люди рвутся в лидеры, не чувствуя: почва в буквальном смысле уходит из-под ног.
* * *
Что в образной интерпретации представляет собой сегодняшнее человечество? Ту самую, идущую на нерест и угодившую в ловушку рыбу.
Вообразите ее косяк, попавший в запущенные тральщиками сети. Несчастным надо срочно думать, как выпутаться, а они устраивают праздники, организуют показы высокой моды, посылают представителей на дипломатические переговоры, обмениваются нотами протеста, культурными делегациями и торговыми представителями, ведут политические баталии — словом, живут и радуются на полную катушку. Стараясь не задумываться о том, что их ждет.
* * *
В Никитском ботаническом саду под Ялтой, невзирая на запрещающие кромсать экзотические растения плакаты, многие бамбуковые стволы (и не только бамбуковые) изрезаны ножом. Лезвием уверенно выведено: “Здесь был Вася”, “Здесь была Нина”, “Кемерово”, “Сибирь”… Неужели это все, что могут предпринять люди, дабы сохранить о себе память в вечности?
