Вампир Киркоров остался без секса

Сам бенефициант не скупился отвечать на любовь и восторг зрителей. Он пел для переполненного восторженной публикой зала три часа и пребывал, кажется, в особом ударе — эмоциональном, чувственном. Возможно, без мишуры грандиозных спецэффектов, которые мы обычно наблюдаем на московских премьерах, на фоне лишь “трех фонарей” и фанерной арки все подлинные качества певца проявились особенно выразительно. Порой возникало даже опасение за голосовые связки Филиппа, когда он не на шутку форсировал особенно драматические куски в коронных шлягерах. Неведомо как оказавшийся на концерте лютый враг Киркорова актер Стас Садальский даже выхватил микрофон у артиста, чтобы признаться: “Я всегда плохо относился к Киркорову, но то, что я вижу и слышу сегодня, вызывает у меня уважение и восторг”.


“ЗД” после концерта направилась к “царю поп-музыки”, чтобы поздравить с рекордом и очередным успешным перформансом.  

— Филипп, наши поздравления! Выступить в сотый раз в “Фестивальном” — веха в творческой жизни любого артиста. Публика в восторге, как, впрочем, и всегда на твоих концертах. А у тебя какие ощущения?  

— По большому счету это был просто повод для того, чтобы устроить еще одно красивое событие, пригласить друзей, попраздновать, повеселиться в это время, когда многим вообще веселиться не хочется, не говорю уже про то, чтобы что-то праздновать. Не зря же меня называют “человек-праздник”. Хотя и впрямь, кто бы мог подумать, что такая, например, цифра может округлиться? Я сам об этом узнал только в начале сезона, в июне, когда мне сообщили, что у меня уже 96-й концерт за те 20 лет, что я выступал в этом зале. Я тут же и подсчитал, что к закрытию сезона в сентябре мы дадим сотый концерт. Чем не маленький праздник для меня, моего творческого коллектива? А получился немаленький праздник, который вышел и за пределы зала, и за пределы Сочи…  

— То бишь понаехали телекамеры, федеральные каналы, газеты, таблоиды, папарацци…  

— Как-то сами все послетались — и друзья, и любопытствующие, и уже во всероссийских теленовостях я смотрю репортаж об этом концерте, о том, как это все было красиво и здорово.  

— Наверное, многим это все-таки показалось важным. Этот зал в Сочи — как лакмусовая бумажка, по ней часто определяют подлинную значимость того или иного артиста, не так ли?  

— Меня, конечно, распирает от чувства гордости за то, что мы в очередной раз поставили некий творческий рекорд. Не зря я как оголтелый все эти годы пел на этой сцене по нескольку раз за сезон, а были случаи, когда и за один заезд давал 10 концертов подряд, как в 1991 году. Тогда, правда, времена были другие, люди могли без ущерба для семейного бюджета целыми семьями ходить на развлечения. Теперь это дорогое удовольствие, билеты стоили до 5 тысяч.  

— И при этом был аншлаг, что невозможно не признать. Многие бы из твоих коллег, наверное, хотели бы тоже наслаждаться таким результатом. Не потому ли ты теперь ходишь в маечке с надписью “ЦАРЬ, просто царь”? Даже не поп-король уже?  

— Просто титул поп-короля так мечтает заполучить Коля Басков, что я решил: бог с ним, дарю. Но мне-то нужен тогда новый титул. Вот пусть теперь народ привыкает к новому. Ха-ха-ха… Но если говорить серьезно про других артистов, то я прекрасно понимаю, что, если, например, Валерий Леонтьев захотел бы, если бы он за последние годы не подустал ездить по гастролям и не отдыхал бы летом в своем любимом Майами, то у него цифра была бы больше. Я в этом уверен. Или если бы Алла Пугачева любила Сочи так, как люблю его я, и приезжала бы сюда с таким же рвением и желанием, мой рекорд был бы тоже перекрыт. Но этого не произошло, поэтому пальма первенства принадлежит мне.  

— Кроме Аллы и Валеры, никого больше в потенциальных соперниках не видишь?  

— Только они двое, кто мог бы при стечении определенных обстоятельств и факторов достичь того же. Честно скажу, что больше никого не вижу.  

— Ни ты, ни Алла, ни Леонтьев не молодеете. А смена где? Артистов, проектов, возможностей уйма, но на пятки, похоже, никто так и не наступает. Почему?  

— Мы не молодеем, но качество-то остается, ответственность остается. Почему не видно реальной смены в новом поколении музыкантов? Я задумывался над этим. Мне кажется, поменялись ценности у артистов. Сегодня нет этой фанатичной беззаветной любви и преданности профессии. Девочки выходят на сцену для того, чтобы устроить личную жизнь — раскрутиться и найти богатых бойфрендов, удачно выйти замуж. Мальчишки выходят на сцену, чтобы тупо заработать денег. Все очень практично. А фанатизма, одержимости сценой, что делает человека артистом, почти не видно. А эту профессию нужно любить фанатично, все время находиться в творческих муках, ездить на гастроли. Есть, конечно, талантливая молодежь — Билан, Лазарев. Но, мне кажется, они больше нацелены на покорение западных вершин, хит-парадов. Они коллекционируют музыкальные премии. Это другой взгляд и другое понятие о том, что такое сцена и что такое артист. Я живу другими представлениями и критериями жанра. Для меня самый главный хит-парад не место в списке той или иной газеты, радиостанции или телеканала, не премии. На одном канале — одна премия с лучшим певцом, тут же возникает альтернативная премия, где “лучший певец” уже другой… Если ты лучший певец, то лучший везде. И главный хит-парад — это полный зал.  

— Сказать прямо, это и удивило — полный зал в понедельник. А как же кризис, на который сейчас кивают, объясняя отмененные концерты, пустые залы?  

— Это очень удобная на сегодня отмазка, которой можно объяснить собственную несостоятельность — и в творчестве, и в бизнесе. Почему в одном бутике вещи продаются, а в другом нет? Важно ведь, как продавать эти вещи и какие — из Милана или из кустарной китайской мастерской. Я на своем примере показал, что для артиста кризиса не бывает. Наоборот, для артиста кризис — самый благодатный период. Потому что в тяжелое время люди находят единственную отдушину — ходить на развлечения. Но эти развлечения должны быть достойными, качественными и честными. Я никогда не забуду августовский дефолт 1998 года, обвал тогда был страшный, даже не сравнить с тем, что сейчас. Я был в те дни в Болгарии, на фестивале “Золотой Орфей”, получал золотую статуэтку за вклад в пропаганду болгарской поп-музыки в мире. В делегации со мной была Эмма Лавринович, директор зала “Октябрьский” в Петербурге, где у меня были объявлены концерты. Я ей говорю: “Эмма Васильевна, смотри, что творится в стране, давай отменим концерты”. Она, опытный человек в шоу-бизнесе, настояла. Говорит: именно сейчас мы победим как никогда. И через месяц мы стартовали в концертном зале “Октябрьский”, где состоялось 33 (!) концерта шоу “Лучшее, любимое, только для вас”, что вошло в Книгу рекордов Гиннесса. С первого дня был полный зал, а люди, как в лучшие пугачевские времена, стояли ночами в очереди за билетами в кассу.


— Кстати о Пугачевой. Хоть она и не превзошла твой рекорд на сцене “Фестивального”, но незримо по-прежнему была с нами. В твой репертуар перетекло огромное количество ее песен. Что бы ты без них делал?  

— Были бы другие песни. Просто хочу подчеркнуть: не огромное количество песен, а всего лишь только три прозвучали в понедельник. “Гонки” — “Да, такая игра, но приходит пора выбирать или жить…”. Она была у Аллы тематическая, в программе “Пришла и говорю”. А у меня она идеально по смыслу легла в начало программы. Вторая песня — “Тысяча лет”, написанная Игорем Крутым, — символизирует определенный период наших с Аллой отношений. И третья песня, написанная, как и “Гонки”, ею самой, — “И в этом вся моя вина”. Моя любимейшая песня, пронзительная исповедь, где я могу подписаться не только под каждым словом, слогом и звуком, но и под каждым вздохом. В этой песне Пугачева была гениальна не только как певица, но и как композитор. Пять лет назад, когда мы только развелись, у меня действительно была целая программа из Аллиных песен. Мне просто нужно было заполнить вакуум ее отсутствия хоть каким-нибудь присутствием, хотя бы с помощью ее песен. Но потом мы с Аллой сели и решили, что я буду исполнять из ее репертуара, а что нет. Оставили тот минимум, который сегодня, как мне кажется, вполне органичен для моих концертов. Но впечатление, что у меня по-прежнему много пугачевского репертуара, создается, наверное, оттого, что много песен в сознании людей остаются моими ей посвящениями — “Я поднимаю свой бокал”, та же “Дива”, “Королева”, “Ах, Алла!”, которую я исполнял на ее юбилее, и “Зайка”, и “Немного жаль”, и “Жестокая любовь”, и “Единственная моя”, и “Полетели”… Все эти песни в сознании людей крутятся по-прежнему вокруг наших с ней отношений.  

— Ощущаешь ли ты себя до сих пор частью ее большой Семьи?  

— Да, ощущаю. Мы можем общаться, можем не общаться месяцами. Я уже, честно говоря, забыл, как она выглядит вблизи. Даже на “Новой волне” в Юрмале мы не встречались. Только в телевизоре пересекались. Но это не важно. Потому что тот огромный отрезок жизни, который был проведен вместе, оставил неизгладимый след в моей жизни — и творческой, и личной. Я уверен, что и в ее — тоже. Можно по-разному относиться друг к другу, но то, что происходит в наших жизнях, уверен, по-прежнему не проходит незамеченным ни для нее, ни для меня.  

— В жизни Семьи сейчас как раз очень сложный момент, решается судьба Дени. Каково твое положение в этой ситуации?  

— У меня двойственное положение. Я очень люблю Кристину. Она — мой друг. Мы дружим уже лет 35, знакомы с детства! Она была младше, я был чуть старше. Все, что происходит в ее жизни, мне очень небезразлично. Я радуюсь за ее успехи и достижения, огорчаюсь неудачам и проблемам. И в творчестве, и в личных делах. Я вижу, как она сейчас страдает, как переживает, и мое сердце рвется на куски. Но рвать на себе рубаху: мол, я за вас пасть порву и все такое — может, и имело бы смысл, но боюсь, что некоторые новые члены из свиты Примадонны нашепчут ей, что я хочу пропиариться таким образом на семейной драме. И, как всегда, настроят нас друг против друга. У нас и так сейчас не самые простые отношения, а для меня это была единственная семья, и другой пока не было. Все, что произошло сейчас, стало для меня полной неожиданностью. Все в моем окружении знают, как это сложно, чтобы ребенок мог настолько покорить мое сердце. Очень редко! И Дени именно тот ребенок в моей жизни, которого я просто обожаю и буду обожать и любить всегда. Ситуация, к сожалению, очень двоякая, сложная, непростая. Я лишь надеюсь, что у всех хватит сил мудро выйти из этого конфликта. Самое главное, чтобы не пострадал этот белокурый ангел. Если бы его так не обожали, то, возможно, и не делили бы сейчас. Вообще, мне эта ситуация напоминает фильм “Крамер против Крамера” с Дастином Хоффманом и Мерил Стрип.


— На концерте, как мне показалось, ты был в особом ударе. Что тебя так завело?

— Ты просто давно не был на моих концертах! Хотя, естественно, я был на подъеме, естественно, у меня был кураж. Алла, например, никогда не любила, чтобы родственники были в зале. Она рассказывала, как переживала, когда мама была в зале, становилась совсем другой. Я другой человек, я очень люблю, когда в зале есть и друзья, и родственники. Пугачева всегда говорит, что меня надо ставить на тумбочку: мол, так я люблю выступать. Да, я люблю выступать и люблю, когда у меня есть зрители, и получаю от этого близкое к сексуальному удовольствие. Ничего плохого в этом нет. То, что сейчас я готов свернуть горы и не сломался в этой жизни, несмотря на то что мне все это предрекали и после развода, и после розовой кофточки, и после всех скандалов, отсчитывали мои последние дни, это правда. Да, у меня был кризис — и творческий, и личный, и душевный — пять лет назад, когда мы развелись. Но теперь мы идем дальше, и по большому счету это только начало нового этапа. Это повергает в транс и шок моих недоброжелателей, тех, кто меня ненавидит, а меня это еще больше заводит. Когда у меня в жизни все было хорошо, я, наоборот, успокаивался. Мне обязательно нужна стрессовая ситуация, которая встряхнет и заставит делать что-то беспримерное, включать энергетические силы, которые в обычной ситуации дремали.  

— Иными словами, тебе нужны скандалы, потому что ты питаешься ими, как энергетический вампир?  

— Одна певица уже сказала, что я вампир. Но вампиры делятся на две категории — сознательные и бессознательные. Я — бессознательный вампир. Я скандалы не придумываю и не ищу, они сами, как на ниточку, нанизываются на мою жизнь и происходят тогда, когда я их не жду. Вот на этот концерт приехал один скандальный портал понаблюдать, что происходит, и они очень сокрушались, что все тихо и спокойно — едим раков, встречаемся с друзьями, гуляем по парку, ходим по городу в магазины, рестораны, и ничего не происходит. Все тихо и спокойно. Они уже взмолились, говорят: Филипп, такое событие, сотый концерт, нужен какой-то скандальный поворот, давай придумаем что-нибудь. Я им говорю: я не тот артист, который придумывает себе что-то, жизнь сама все придумает. Случай не заставил себя долго ждать. Появление Садальского в зале, все, что вокруг этого происходило, как его сначала не узнали, не пускали, началась заварушка, как я подбежал к этой заварушке, оттащил от него своих охранников. А он, смотрю, тянется к микрофону, сказать что-то хочет. Я понимаю, что от этого человека можно ожидать всего, и тем не менее дал ему микрофон, понимая, что сейчас будет какая-то гадость. Думаю, хорошо, пусть будет так, мне все равно это на руку. И вдруг Садальский, который столько лет подряд меня обливал грязью, уничтожал всяческими эпитетами, вешал ярлыки, сообщает всему залу, что я гениальный артист и певец, что он в шоке от того, что видит, слышит, что все живьем и так далее. Я, честно говоря, слегка опешил.  

— Остается пожелать, чтобы скандалы продолжали тебя находить и ты бы оставался в блистательной творческой форме, которую мы наблюдали на сотом концерте в “Фестивальном”.

— А мне бы хотелось, чтобы люди понимали, что те даже не скандалы, а маленькие трагедии, которые случаются в моей жизни, дают мне определенный эмоциональный заряд, который я, выходя на сцену, отдаю своим зрителям. Потому, видимо, они сопереживают и с таким доверием столько лет следят за моей судьбой, творчеством и приходят на мои концерты.  

— Ты, кстати, шокировал зал, когда переиначил слова в “Зайке”: “Я ночами плохо сплю и вообще ни с кем не сплю”… И давно это у тебя? Тоже помогает копить энергию для творчества?  

— Безусловно. На это дело ведь уходит много энергии. Я же сказал: когда все хорошо — и творчеством заниматься не хочется, а когда есть неудовлетворенность — и творческая, и сексуальная, — то, естественно, выхлоп-то где-то должен быть. Вот он у меня и происходит на сцене. Все отдаю туда! И после такого концерта уже не хочется не то что сексом заниматься, а вообще ничем. Хочется лишь прийти, лечь и заснуть. И гори он синим пламенем, этот секс.