Конкурс Светланова — это вам не палкой махать

Владимир Ашкенази рассказал “МК” о “больших дирижерских разборках”

Владимир Ашкенази рассказал “МК” о “больших дирижерских разборках”
…Во французской стороне, на другой планете — в южном городке Монпелье — сегодня дождь, духота и… открытие второго тура дирижерского конкурса имени Светланова — одного из самых престижных в Европе. Мы попросили на пару слов председателя жюри — знаменитого пианиста и дирижера Владимира Ашкенази.

Дирижерский конкурс — особое священнодействие. Мы переносимся в грандиозный концертный зал Le Corum, на сцену которого выйдет удивительно гибкий, отзывчивый местный Национальный оркестр Монпелье Лангедок-Руссийон. У каждого конкурсанта из приехавших (несмотря на новое обострение вулкана) всего по 20 минут. Они могут сыграть произведение (Брамса ли, Моцарта, Дебюсси) целиком, почти не сделав замечаний оркестру, а могут все 20 минут работать лишь над первыми двумя тактами, долго разъясняя свою “политику”. Итак…
 
— Маэстро, нынче мы будем наблюдать уже второй тур соревнования молодых дирижеров в Монпелье. Но как сложится их судьба? Скажем, в России, чтобы дирижеру самореализоваться в полной мере, надо набрать собственный оркестр… А так — все вакансии заняты.

— Конечно, пианисту или скрипачу-солисту в этом смысле немного легче: играй да играй на своем инструменте. Дирижеру куда сложнее: как найти оркестр, который будет с тобой работать? А для чего ему, собственно? У оркестра своя жизнь! Поэтому, как сложится жизнь, ответа нет.  

Одно лишь скажу: когда люди знают, что есть  талант, они стараются помочь, скажем, сделать дирижера ассистентом у знаменитого маэстро, или дать ему утренний концерт, или… возможности ограниченные, довольно лимитированные, но они есть. И я стараюсь помочь, как-то продвинуть здесь ли, там ли. Но настоящий талант, будьте уверены, рано или поздно себя проявит.  

— Хорошо, вот вы видите молодых: по каким критериям можно оценить, что из них что-то выйдет?  

— О-о, все, что происходит здесь, — это мистерия! И никаких других слов не найти. Если музыка звучит так, как нам, членам жюри, хотелось бы ее слышать, значит, все не напрасно. Мы, музыканты, знаем каким-то особым чувством, когда есть в музыканте смысл, а когда его нет, просто чепуха, и человек мог бы посидеть дома. Когда есть смысл, магнетизм идет через музыку. Оркестранты могут и не понимать, почему они играют так, а не иначе, но они подчиняются жесту и получается музыка! А если этой музыки внутри дирижера не существует, то мы с вами ее и не услышим.  

— На конкурсе несколько девушек-дирижеров, скажем, наша (русская, но живущая в Германии) Анна Скрылева. Есть ли для вас какая-то разница: мужчина, женщина?  

— Для меня — нет. Женщины должны быть во всем равноправны с нами… нет, конечно, не стоит, может, идти в штангисты…  

— В России женщины-дирижеры воспринимаются с напрягом.  

— Я всегда стою за женщин. Нет, против мужчин тоже ничего не имею, но есть вещи, которые они, женщины, могут делать даже лучше… Равноправие! Ведь что раньше творилось? Скажем, Клара Шуман не могла своей фамилией подписывать свои же сочинения. Или с сестрой Мендельсона (а она — композитор) такой случай был: Мендельсона пригласила к себе королева Виктория. Он приехал в Лондон, пришел в Букингем-палас, чтобы ей аккомпанировать. А она — как любитель, естественно, — очень недурно пела, довольно чисто. Мендельсон ставит ноты, на которых написано “Мендельсон”, и играет ей романсы. Королева поет. А потом он ей и говорит: “Ваше Величество, для меня это большая честь, такое удовольствие, но позвольте напоследок сыграть вам и свое произведение…” “Как, а разве это были не ваши?” — “Нет, их написала моя сестра”. Вот так. У нее просто не было права подписаться собою.  

— Кстати, маэстро, а вы сами возвращаетесь нынче к пианизму при тотальной дирижерской занятости?  

— Я занимаюсь каждый день на фортепиано, но публичных концертов не даю. Уже не играю где-то 2—3 года. Да, считаю, что это слишком большой риск в моем возрасте. И при моей-то занятости. Ведь выступать надо только на самом высоком уровне — так, как я, надеюсь, когда-то играл. А то ведь люди часто не отдают себе отчет, что их уровень уже упал, и публика все это понимает. Впрочем, иногда даю концерты вместе со своим сыном-пианистом. Ему скоро уж будет 40 лет. Мы отправимся путешествовать по Европе и Азии: играть вдвоем все-таки не столь трудно.  

— Он-то, сын ваш, не стремится, как все солисты вокруг, поскорее стать дирижером?  

— Нет, он дирижером не будет. Профессия эта требует отдельного дарования. Многие из моих друзей желали, но мало у кого получалось.  

— Вы — лицо конкурса имени Светланова. Что это была за фигура для вас в двух словах?  

— Преданный музыкант. Неплохой композитор. Писавший русскую красивую музыку, искреннюю, безо всяких выкрутасов. Ну и, разумеется, дирижер мирового класса. Я никогда не смогу забыть наше с ним исполнение Третьего концерта Рахманинова, уже почти полвека назад… Великий артист! Надеюсь, и сегодняшние участники, очень сильные, кстати, будут достойны его имени.  

Между тем стало известно, что среди вышедших во 2-й тур — замечательный российский дирижер, 27-летний Илья Гайсин.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру