«Заставим Волгу течь мимо Кремля!» – В июле 1931 года очередной пленум ЦК ВКП(б) принял решение «исправить ошибку природы, лишившей Москву мощной водной артерии», и прокопать к Белокаменной канал от «главной русской реки». Благодаря этому удалось бы решить сразу несколько важных задач – обеспечить советскую столицу питьевой водой, создать надежный путь для крупногабаритных судов к Волге...
После тщательно проведенных исследований и расчетов специалистов для будущего канала был утвержден «дмитровский путь»: от приволжского села Иваньково мимо Дмитрова напрямик к Первопрестольной. На этом маршруте волжской водице предстояло сначала подняться по северному участку канала на высоту 38 метров, а дальше, от поселка Икша, запланировали зону водохранилищ, одному из которых отводилась роль «склада питьевой воды» для московского водопровода. За последним из этих искусственных озер, Химкинским, крутые ступени шлюзов вели на 36 метров вниз, до уровня Москвы-реки.
Датой начала строительства канала считается 3 сентября 1932 года. В этот день начальник Химкинского участка строительства Н. Марченко торжественно вынул первую лопату грунта на трассе русла будущего канала.
За последующие 4 с половиной года ударными темпами был завершен грандиозный по своим масштабам гидротехнический проект. Построено 11 шлюзов, 11 плотин, 5 мощных насосных станций, 8 гидроэлектростанций, несколько больших мостов... Русло широкого 128-километрового канала (его глубина 5,5 метров) лишь на протяжении 20 километров идет по естественным углублениям. Остальные же более сотни километров проложены в искусственных насыпях и выемках. В итоге объем переброшенного на строительстве с места на место грунта превысил 150 миллионов кубометров! И основная тяжесть этих земляных работ досталась людям, вооруженным лишь самыми примитивными орудиями труда: кайлом, лопатой, тачкой, носилками.
Всех перекуем!
Само собой на столь тяжелые работы решили направить заключенных. Те немногочисленные землекопы-«вольняшки», труд которых использовался на начальном этапе, при развертывании стройки, уже вскоре уступили место отрядам «серых бушлатов». На «Великую сталинскую» в Подмосковье стали активно перебрасывать этапы зеков с только что завершенного Беломорканала. В относительной близости от столицы появился один из крупнейших «островов» «архипелага ГУЛАГ» – Дмитровский исправительно-трудовой лагерь. Впрочем для упоминания о его «сидельцах» такого слова – заключенный, в официальных рапортах и газетных статьях не употребляли. Дабы не дискредитировать затеянные по воле Сталина уникальные гидротехнические проекты, этому «некрасивому» термину придумали замену. Всех подневольных тружеников стали называть «каналоармейцами». (Есть версия, что этот словесный перл придумали нарком А. Микоян и начальник Управления строительством Л. Коган.)
Сколько же их было всего – бесправных каналоармейцев, отдававших здоровье свое, а то и саму жизнь ради воплощения грандиозного строительного замысла? Цифры в разных источниках сильно отличаются друг от друга. Вот, скажем, один из них указывает, что на 1 января 1935 года в списках Дмитлага значилось более 192 тысяч подневольных тружеников. А по подсчетам некоторых исследователей за годы существования Дмитровского ИТЛ через него прошло более 1,2 миллиона человек.
Состав каналоармейцев подобрался пестрый: «бытовики», уголовники, «каэры» (то есть КР – контрреволюционеры), «тридцатипятники» (рецидивисты, осужденные по ст. 35), СОЭ (социально-опасные элементы), СВЭ (социально-вредные элементы)...
Процесс трудового перевоспитания этой осужденной публики тогда любили называть «перековкой». Усердие в работе всячески поощрялось. На стройке существовала система «зачетов»: за сверхплановую выработку начальство могло вычитать дни из срока, оставшегося до освобождения. Повсюду висели агитплакаты: «От жаркой работы тает твой срок!», «Каналоармеец! Ты сможешь вернуться в свою семью только по новому Московско-Волжскому каналу!»
Еще одна очень эффективная мера стимулирования – продовольственная. По воспоминаниям уцелевших каналоармейцев, в день на каждого работягу полагалось по норме 600 граммов хлеба и по миске супа-баланды на завтрак, обед и ужин. Тому, кто смог перевыполнить дневное задание, давали прибавку – 200 граммов хлеба. Зато бедолагам, не осилившим заданный «урок», снижали суточную выдачу хлеба до 400 граммов.
А выполнить норму было ох, как не просто. Например, землю из русла будущего канала вывозили на тачках, которые в обиходе зеки прозвали «маруськами». Тащить такую тяжелогруженую колымагу вверх по склону котлована даже при наличии дощатых направляющих – задача нелегкая. Заключенные работали «экипажами» по два человека: один, взявшись за ручки, толкал тачку, а другой, зацепив ее спереди специальным крюком на веревке, тянул. Норма за смену, длившуюся 10 часов, – 8 кубометров грунта! Попробуй-ка тут управься!
Не редкостью бывали случаи хронического невыполнения плановых заданий целыми бригадами, – при этом всех, кто там работал, переводили в разряд штрафников, которым полагалось в день лишь 300 граммов хлеба. Результат чаще всего оказывался печальный: от недоедания люди еще более обессиливали, а, значит, у них было еще меньше шансов выполнить злополучную норму. – Далее следовал для многих летальный финал.
Впрочем, среди многих и многих трагических людских историй иногда случались на Москваволгострое и настоящие «чудеса счастья».
Известен, например, случай с ученым-землеустроителем Валерием Крутиховским. Он оказался в неволе из-за собственного упрямства: не захотел выполнять приказ уездного партийного начальства о немедленном начале сева (погода по мнению опытного специалиста была неблагоприятной). «Спеца» тут же обвинили во вредительстве и влепили 10 лет лагерей. На Москваволгастрое Крутиховский попал в бригаду «тачечников», вывозивших грунт из котлована. Но однажды ночью каналоармейца вызвали к начальству. Встретивший его в кабинете чекист был очень вежлив и начал разговор с неожиданной укоризны: мол, такой крупный ученый, и вдруг «пурхается» в грязи с тачкой?! «Вы же по профессии почвовед? Вот и занимайтесь своим делом!» Столь необычное предложение объяснялось очень просто: при сооружении Яхромского шлюза глубокую земляную выемку вдруг атаковали плывуны. Зеки работали чуть ли не по пояс в липкой жиже, но все их попытки справиться с водой, просачивавшейся в котлован, не давали никакого результата. И тогда кто-то из руководителей строительства, пролистав личные дела подведомственного «контингента», обнаружил, что среди заключенных имеется знаток почвоведения.
Дальше все происходило, как в сказке. Крутиховского моментально перевели в категорию расконвоированных, разрешив свободное перемещение по территории стройки. Вместо дощатых нар в холодном бараке ему предоставили отдельную квартиру, разрешили посещать столовую для вольнонаемных специалистов, по первому требованию выделяли машину с шофером для служебных поездок, – только придумайте, Валерий Константинович, как справиться с этим проклятым плывуном!.. Вскоре Коллегия Верховного Суда СССР пересмотрела дело Крутиховского, изменив формулировку приговора (взамен «злостного вредительства» ему записали теперь куда менее «весомую» вину: «срыв посевной кампании») и сократив срок наказания до двух с половиной лет (которые Крутиховский уже фактически отсидел).
Смертельные «шлёпанцы»
Грустная статистика, о которой вспоминали выжившие ветераны Дмитлага: в самые суровые, холодные периоды года средний срок жизни каналармейца-землекопа составлял немногим больше месяца. Как правило, вконец обессилившие люди падали прямо на своем рабочем месте. Там их и оставляли умирать. А в конце смены каждая бригада собирала таких «выбывших» в одном месте. Бригадир под контролем охранника делал соответствующие пометки в списке, а затем зеки по команде тащили тела своих умерших товарищей в ближайшее подходящее место – чаще всего это были обрамляющие русло отвалы, куда вывозили землю, – и там складывали. Следующая смена засыпала этих мертвецов новыми порциями грунта из тачек. Конечно, и речи не шло об установке табличек, памятных знаков...
Места захоронений никак не документировались. Поэтому сейчас известны лишь некоторые такие «кладбища каналоармейцев». Одно из них – в районе поселка Соревнование. Там в годы строительства был создан «оздоровительный лагерь». Официально считалось, что в данном «учреждении» сильно изможденных людей усиленно откармливают спец-пайками. На самом же деле дневная норма питания состояла из 400 граммов баланды и 800 граммов хлеба. Бедняги, которым в подобных «райских» условиях так и не удавалось «оздоровиться», отправлялись прямиком на кладбище, заботливо приготовленное в ближайшей лощине.
Еще одно подобное же кладбище заключенных Дмитлага существовало на территории Москвы – неподалеку от Волоколамского шоссе напротив прежней больницы МПС. Туда в годы строительства вывозили несчастных, умерших в бараках нескольких соседних лагерных пунктов.
На протяжении всех лет после постройки канала людская молва утверждает: мол, по берегам его сплошь косточки людские в земле зарыты. И этому бывали подтверждения в прошлые годы.
Один из случаев произошел в 1972-м. Тогда проводили работы по расширению Волоколамского шоссе. Чтобы увеличить пропускную способность трассы, решили «расшить» самое узкое место – пересечение автомагистрали с каналом неподалеку от Тушино. При строительстве в 1930-е гг. под искусственной насыпью, в которой проходит в этом месте канал, был пробит лишь один автомобильный тоннель, теперь начали пробивать рядом с ним еще и второй. Но едва лишь экскаваторы начали вгрызаться в земляную «подушку», как наткнулись на человеческие скелеты. Один из тушинских старожилов рассказывал автору этих строк, что сам видел страшную картину: из ковша экскаватора в кузов самосвала сыплется земля вперемешку с костями и черепами. «Об этом быстро весть по округе разнеслась. Люди стали собираться, смотрели, ужасались... Но долго нам такой «спектакль» не показывали. Видимо, кто-то позвонил куда следует. Приехала милиция, «товарищи в штатском». Зевак быстренько оттеснили прочь. А место проведения работ оперативно огородили высоким забором...»
Были на строительстве канала не только умершие, – были и расстрелянные. Для тех зеков, кто не желал «перековываться», сотрудники НКВД применяли самый радикальный способ «исправления недостатков». По свидетельствам очевидцев, почти каждую ночь очередную группу проштрафившихся каналоармейцев вывозили в крытом грузовике на северную окраину Дмитрова и там, в укромном месте, расстреливали. Остряки-чекисты даже придумали для процедуры казни особые обозначения: «шлёпанцы», «шлёпка»..
Число людских жертв, принесенных ради прокладки канала, не поддается даже приблизительному подсчету. По мнению некоторых исследователей речь может идти минимум о 250 тысячах человек. У Александра Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ» можно прочитать: «Говорят, за зиму с 1931 на 1932 г. вымерло около 100 тысяч человек. Это на Беломорстрое, а канал Москва-Волга строился в два раза дольше по сравнению с Беломорско-Балтийским каналом, и можно себе представить, сколько же наших соотечественников покоятся на берегах этого канала.» То есть тот сталинский «тариф» на Москваволгострое – по 2000 жизней за каждый километр рукотворной реки, по два трупа на каждом ее метре!
