...В предобеденные часы на причале возле Устьинского моста народу не так много: ранние пташки уже покатались, а основной наплыв туристов еще не поспел.
— Теплоход плывет два часа. Разворачивается, возвращается сюда же, — охотно объясняют продавцы билетов группе болельщиков из Аргентины.
На борт поднимаются парами или небольшими компаниями.
— Очень долго ждем отправления, — жалуются российские туристы. — Могли бы расписание повесить или запускать, когда народ наберется. Мы с Волги, у нас тоже навигация, но всегда все четко. И гораздо дешевле!
С последним трудно спорить: билет на теплоход, купленный у Устьинского моста, обошелся в 900 рублей. Практически те же 12 евро, которые с вас попросят, например, за прогулку по каналам Амстердама — одного из самых дорогих европейских городов. Для интуристов вроде бы приемлемо, для своих не очень.
Да и можно было бы больше получить за эти деньги.
— Я думал, здесь будет обед. В Европе почти всегда в стоимость билета входит еда, — сообщает прибывший из Вроцлава Богусь. (Не везет: мало того что Польша проиграла, так еще и не покормили... Точнее, могли бы, но билет с включенной провизией обошелся бы втридорога. Довольствоваться приходится пивом и сухариками, которые можно найти в баре на нижней палубе.)
Оставив попытки объясниться по-русски, поляк переходит на язык международного общения: «Москва все равно очень красивый город. С детства мечтал сюда съездить, мне так нравятся эти высотки».
После открытия парка «Зарядье» маршрут стал гораздо живописнее: теперь, проплывая по реке, можно помахать рукой тем, кто стоит на «парящем» мосту. Весело и трогательно: практически мир-дружба-жвачка, о которых мы мечтали. Словно и нет никакой политической турбулентности в мире.
— Я обожаю воду, катаюсь на корабликах в каждом городе, где бываю. Честно: мне не хватает аудиогида, хочется послушать про храмы. И было бы гораздо удобнее, если бы кресла стояли в ряд лицом по ходу движения. Не знаю, зачем нужен нижний этаж, оттуда же ничего не видно, — критикует московскую навигацию Эдуарда, женщина средних лет, приехавшая из Аргентины. Ее муж отправился вниз, к бару, — в жаркую погоду воды и пива много не бывает.
Теплоход разворачивается к парку Горького — дальше, в Хамовники, ходу нет. Особый режим в дни матчей. Вроде как ничего страшного — ну не увидим Новодевичий монастырь, однако некоторые болельщики взволновались всерьез.
— Мне надо в Лужники. Там стадион. Я не доеду? — пытается добиться ответа на вопрос у корабельного служащего колумбийский гость.
По-английски на кораблике понимают не бог весь как, но пытаются объяснить в ответ: можно выйти здесь, у причала парка Горького, и дойти пешком до стадиона. Направление указывают рукой: прямо, мол, и прямо, по набережной. Фан отправляется попытать счастья, за ним — еще пара друзей из Латинской Америки. Название «Парк Горького» они где-то слышали.
— Нам вчера один парень в баре сказал, что обязательно надо пойти в Bitter’s Park. Там, правда, все настойки пьют? Это официально? — вопрошает молодой любопытный Хорхе. Его рюкзак красноречиво звенит: вопрос, мол, не праздный. Осталось только сообразить: почему Bitter’s Park?!
За ответом можно заглянуть в словарь: bitter — «горький», вот тебе и парк Горького. Приходится объяснять: это не распивочный парк, а хипстерский — для прогулок, для велосипедистов. Слова «как Центральный парк в Нью-Йорке» интуристов, кажется, вполне удовлетворили. А Новодевичий монастырь придется осмотреть в следующий раз.
