— Татьяна Арториджевна, вы наверняка слышали об инициативе возвращения некогда изъятой из наших бюллетеней графы «против всех»?
— Инициатива такая есть, она имеет право на жизнь. Я не знаю, от кого она идет, но озвучена она Валентиной Матвиенко и даже вроде как поддержана Дмитрием Медведевым. Но я не думаю, что с возвратом кандидата «против всех» выборы станут более демократичными. Мне кажется, эта графа к этому не имеет никакого отношения. Да, она дает возможность выбора для избирателей, у них появится возможность выразить свой протест какими-то иными способами, нежели испортить бюллетень или проголосовать за наиболее оппозиционного депутата. Но в конечном итоге на исход выборов она ничуть не повлияет. Не секрет, что есть протестный электорат, который выступает против изменений либо наоборот — за какие-то изменения, порой даже точно не зная, за какие именно. Поэтому графа «против всех», возможно, разобьет голоса и даст возможность людям, которым не нравится абсолютно никто, сообщить об этом. Но оттянет ли этот «кандидат» голоса?.. В общем, если федеральные власти решат вернуть эту графу, мы, конечно, будем исполнять закон и внесем соответствующие поправки в столичное избирательное законодательство.
— Но ведь многие считают, что отсутствие графы «против всех» как раз таки идет на пользу партии власти...
— Почему сразу на пользу? Посудите сами: люди, которые хотят проголосовать против партии власти, а графы такой нет, все равно никогда не проголосуют «за»! Если человек не знает, за кого голосовать или ему не нравятся все кандидаты, он найдет способ выразить свой протест. Он отдаст свой голос другому кандидату — а эта ситуация на пользу «Единой России», конечно, все равно не пойдет. А пойдет на пользу тому самому кандидату, выбранному в качестве максимально оппозиционного. И партия власти тут не имеет никаких дивидендов. Другое дело, что для оппозиции эта графа, может быть, играет какую-то положительную роль. Обычно протестно настроенные люди выбирают наиболее яркого кандидата, который собирает голоса, в другой ситуации отданные бы кандидату «против всех», как это было на последних выборах с Алексеем Навальным. А партия власти ничего не потеряет и ничего не приобретет.
— Как вы относитесь к новым законодательным инициативам, направленным на увеличение количества одномандатников в заксобраниях регионов?
— Сейчас в Госдуме рассматривается законопроект, позволяющий минимум 25% депутатов парламентов избирать по партийному списку, а остальные 75% — по одномандатным округам. И, конечно, если такая инициатива будет поддержана, у нас будет возможность вернуться к нашему законодательству и посмотреть, где мы можем что-то поменять. Ведь этот федеральный законопроект дает возможность регионам устанавливать эту пропорцию самостоятельно, то есть решать, сколько депутатов региональных законодательных органов власти будет избираться по партспискам (но не менее 25%), а сколько — по одномандатным округам. Наверное, это правильно — предоставить регионам право такого выбора. Сегодня, например, в Москве половина депутатов городской Думы — партийцы, и половина — одномандатники. Мы в Москве никогда не переходили на полностью партийную систему, хотя во многих регионах на нее перешли. Мое личное мнение: одномандатные округа — наиболее близкая к избирателю система выборов. Человек выбирает личность, голосует за нее, идет на прием, требует выполнения обещаний... Одномандатники ближе к избирателям, чем партийцы. Наверное, партийная система была бы хороша, если бы у нас была такая же развития партсистема, как в Англии, Америке или Германии. Но уж как решит наш законодатель — будем смотреть.
— Вы всегда избирались только по одномандатному округу и помните ту систему, которая была несколько лет назад в Москве, когда партийных фракций в Мосгордуме не было вообще. Поэтому можете сравнить — что изменилось с переходом на «полупартийную» систему?
— Москва в этом смысле не очень пострадала. Мы все-таки сохранили одномандатные округа. Правда, нагрузка на одномандатников очень сильно выросла. Сравните сами: раньше в городе было 35 одномандатных округов, а стало 17. Поэтому если раньше на одного избранного по одномандатному округу депутата приходилось 240 тысяч избирателей (что очень много), то сейчас — в среднем 450 тысяч. Это население крупного губернского города! Поэтому понятно, что чем больше в Москве будет одномандатников, тем больше внимания они смогут уделять избирателям.
А вот, например, в Госдуме ситуация сильно изменилась — она перешла полностью на партийную систему выборов, и в итоге москвичи, когда-то прекрасно знавшие своих государственных депутатов, теперь вообще не могут назвать их фамилий. Раньше интересы Москвы в Госдуме представляли 15 одномандатников, их имена были на слуху, сейчас их просто нет. И москвичи не знают своих депутатов, которые представляют их интересы в федеральном парламенте. И некому сказать: ага, обещал, не сделал, встречи с нами проводил и пропал. Иногда мы сталкиваемся с проблемами избирателей, решить которые можно только на федеральном уровне, и мы говорим: это вопрос депутатов Госдумы. И все спрашивают: а кто наш депутат? Он какой-то виртуальный. Так что люди на местах должны иметь своего человека на местах — это правильно.
