Недавно Сергей Степашин получил новую трибуну, став президентом ЕВРОСАИ (так называется Конгресс высших органов финансового контроля Европы).
Сергей Вадимович, как случилось, что Москва на время стала “штаб-квартирой” финансового контроля Европы? Ведь Россия в мире имеет репутацию насквозь коррумпированной державы...
— Хотя мы до сих пор в черном списке FATF среди стран, в которых не ведется, как считают на Западе, борьба с легализацией незаконных капиталов, обвинения в наш адрес теперь все больше снимаются. Это говорит о том, что Россия все-таки вступает в совершенно иной этап взаимоотношений с Европой и миром в целом. Период дикого капитализма закончился, страна становится более цивилизованной, более прозрачной, вполне заслуженно получая статус государства с рыночной экономикой.
— До недавнего времени иностранные контролеры не без удовольствия соглашались проверить нас, но российских коллег к счетам в своих странах не подпускали. Можно вспомнить ту же историю с растаявшим накануне дефолта кредитом МВФ. Сегодня ситуация как-то изменилась?
— Да, мы уже договорились о многих совместных проверках, особенно по крупным межправительственным проектам.
А тогда я сам встречался с представителями конгресса США, говорил: “Давайте посмотрим работу BONY (Bank of New York), других финансово-кредитных институтов”. Ведь сделка, связанная со стабилизационным кредитом МВФ, в России практически не осуществлялась. Все расчеты проводились в США. Поэтому и возник миф о том, что деньги испарились... Нет, они не испарились. В ходе нашей собственной проверки были установлены незначительные нарушения, связанные с бухгалтерской проводкой средств. Но у Счетной палаты нет оснований утверждать, что они ушли не по назначению.
— А куда же они делись?
— Те 4,78 млрд. долларов, которые Россия получила на пополнение золото-валютных резервов и стабилизацию финансов накануне кризиса, а точнее — 20 июля 1998 года, поступили на корсчет Банка России в Федеральном резервном банке в Нью-Йорке. Единственным получателем этих денег по договору с МВФ являлся ЦБ. Тем не менее часть кредита — чуть больше миллиарда долларов — 12 августа была передана Минфину России, который пустил деньги прежде всего на погашение обязательств по ГКО. Оставшуюся у Центробанка сумму использовали в основном для продажи валюты коммерческим банкам, которые накануне неминуемого финансового обвала пытались конвертировать имеющиеся у них рубли.
Это была очень сложная, тройная система перерасчетов с благой целью — поддержать российские крупные банки, которые работали с населением. Доброе намерение, которое, увы, закончилось ничем: предотвратить резкое падение курса рубля не удалось. Поэтому использование кредита можно считать неэффективным. Но это уже другой вопрос.
— Известно, что Счетная палата ведет переговоры о возврате в российскую казну средств, осевших на счетах в швейцарских банках. Они имеют отношение к пресловутым деньгам “семьи”?
— Нет, так же как и к вывозу капитала. Это деньги от продажи оружия, наркотиков. Нам удалось вернуть пока небольшую сумму — полтора миллиона долларов. Кстати, на переговорах я выступаю не только как председатель Счетной палаты, а скорее как человек, у которого сложились доверительные отношения со швейцарцами. Заняться проблемой возврата вывезенных средств мне поручили еще как главе МВД. С переходом в Счетную палату контакты не прервались.
А тема швейцарских счетов так называемой “семьи”, я думаю, носила спекулятивный характер, особенно после 1996 года. Ельцин сам просил меня разобраться и выяснить, что за деньги, что за карточки ему приписывают. Я был председателем Межправительственной российско-швейцарской комиссии и дважды задавал тогдашнему генпрокурору Швейцарии Карле дель Понте вопросы об этих счетах. Она отвечала, что всю информацию передаст только тому человеку в России, которому доверяет. Для прокурора это, знаете ли, не ответ.
* * *
— В России немало ведомств, призванных бороться с коррупцией. Какая роль, по-вашему, должна отводиться Счетной палате?
— Мы не правоохранительный орган. Наша задача несколько иная: избежать разворовывания бюджетных средств, их разбазаривания, если угодно. За последние полтора года мы стали более эффективно работать с ФСБ, с МВД. Если видим, что чиновник влезает за какую-то мзду в государственную казну, материалы направляем в Генпрокуратуру.
— К сожалению, такие дела нечасто доходят до суда.
— Нам грех обижаться. Уже в этом году по нашим материалам возбуждено более 50 дел, а еще и полгода не прошло. Я не хочу кого-то защищать. Думаю, Генпрокуратура и сама в состоянии отстоять свои позиции.
Могу открыть секрет. Даже когда Счетная палата выступает с достаточно шумным материалом, он не всегда направляется в прокуратуру, поскольку зачастую нет повода для уголовного преследования. Устинов нередко сам обращается к нам за информацией. Два-три раза в неделю мы обязательно созваниваемся.
— Знаменитое “украинское дело” тоже началось с проверки Счетной палаты. Под суд, как вы знаете, отдали только генерала Олейника, весьма незначительную фигуру в той афере. Правда, Олейнику будет предъявлено обвинение по другому делу...
— Да, и очень серьезное.
— А с остальных-то обвинения были сняты — по указанию из Генпрокуратуры...
— Да... Но я вынужден ответить как юрист: у нас в стране существует презумпция невиновности. Если вина не доказана, человек может хоть в Совет Федерации от Пензенской области избираться...
— Комиссия по борьбе с коррупцией Госдумы уже второй год изучает вопрос коррумпированности чиновников. У Счетной палаты налажен контакт с депутатами?
— Они к нам часто обращаются с запросами. Мы направляли в Думу материалы по двум “персонажам” — по Адамову и по Аксененко. Счетная палата старается работать в профессиональном режиме, нежели просто давать скандальные материалы. Очень легко гоняться за сенсациями и быть популярным за счет громких тем, но очень неприятно, если дела потом разваливаются.
* * *
— Вот-вот стартует кампания по выборам в Госдуму. Затем начнется подготовка к президентским. Счетная палата будет проверять расходы на агитацию?
— По Закону “О партиях”, который принят Госдумой и в ближайшее время должен быть подписан президентом, Счетной палате предстоит отслеживать, каким образом формируются бюджеты партийных фондов.
Что же касается президентских выборов, то, судя по сегодняшнему рейтингу Путина и по “скамейке” других кандидатов, президенту больших финансовых средств не потребуется. Мне кажется, что Путину предвыборную кампанию как таковую проводить не надо. Достаточно просто выполнять свои обязанности, что он успешно продемонстрировал в качестве премьер-министра и и.о. президента.
Конечно, найдется много людей, которым очень захочется поучаствовать в выборах, быть рядом с главой государства в силу понятных соображений. Но частные инвестиции мы проверять не будем.
— Что касается рекламного бизнеса... Считается, что рынок телерекламы контролируется министром печати Лесиным. Это так?
— Когда Счетная палата проверяла ОРТ и ВГТРК, заодно смотрела и Минпечати. Подозрений в каких-то финансовых злоупотреблениях, в лоббировании Лесиным позиций “Видеоинтернешнл” у нас не возникло. Для меня очевидно, почему вокруг его имени столько скандалов. Лесин — чиновник, и достаточно эффективный (напомню, хотя, быть может, мне это плюсов и не прибавит: он был назначен министром печати, когда я был премьером), чье ведомство занимается чрезвычайно важными, сложными проблемами, в том числе и в сфере лицензионной политики. Здесь симпатий и антипатий быть не должно. Я вообще считаю, что медийных скандалов у нас слишком много. Их надо просто закончить.
Не стоит переоценивать финансовые возможности рекламной деятельности на ТВ. Достаточно большие средства от рекламы идут на поддержку самих телекомпаний. Но говорить о том, что они полностью покрывают бюджет, неверно. Содержать телекомпанию — слишком дорогое удовольствие. У нас огромная страна, в которой практически не развита повременная оплата. В тех же США кроме трех-четырех каналов вы бесплатно ничего посмотреть не можете.
* * *
— Счетная палата подписала соглашение о сотрудничестве с полпредом Президента в РФ в Северо-Западном федеральном округе Виктором Черкесовым. Вы совместно собираетесь отслеживать “юбилейные” деньги?
— Средства должны пойти не только на реконструкцию. В Питере — на две беды: дороги и коммуналки. Про дураков говорить не буду. Это не беда — это наша заслуга. Питер сегодня занимает первое место в мире по количеству коммуналок. Я сам в такой вырос и помню, что за праздник был, когда мы в 1964-м переехали в хрущевку...
С метро вообще замкнутый круг. Уже несколько лет мы не можем решить проблему восстановления размытого участка от “Площади Мужества” до “Лесной”. Этот район я хорошо знаю. Там живут мои родители. Премьер-министр Степашин в свое время подписывал решение о выделении 300 миллионов рублей на ликвидацию размыва. Степашина сняли, решение пролонгировал Путин, потом Касьянов. Но тоннель так и не восстановлен. Я думаю, Счетной палате надо будет повнимательнее посмотреть, куда идут деньги на самом деле.
— В конце прошлого года Счетная палата уже поработала на питерских объектах...
— Да, мы смотрели, как идет реконструкция Смольного собора, Петропавловской крепости, Летнего сада, других исторических памятников, и пришли к выводу, что 2003 год город встретит в лесах.
Настоящий Питер — не только Исакий, творения Монферрана у Зимнего дворца и пригороды. Это и Петербург Достоевского: большие дворы, сероватый город... Хотелось бы, чтобы от такого Питера тоже что-то осталось. Почему Путин недавно так жестко критиковал работы по реконструкции? Да потому, что он сам вырос в этих “колодцах”, его обмануть сложно.
Но главный вопрос — не в этом. Мы обнаружили, что примерно треть средств иностранных займов, предназначавшихся на восстановление исторического облика, израсходована на оплату... иностранных консультантов. Да в городе хватает своих ученых, архитекторов! Какой совет нам может дать фирма с Каймановых островов, стоимость контракта с которой составила почти 10 млн. долларов?!
Десятки миллионов долларов закопаны в яму у Московского вокзала, где РАО “Высокоскоростные магистрали” собиралось строить современный транспортно-коммерческий центр. Питерских специалистов позвали на помощь в последний момент, когда появились трещины в зданиях, прилегающих к Московскому вокзалу... Сейчас строительство заморожено, а по нашим материалам работает Генпрокуратура.
— Сергей Вадимович, как вы считаете: у Яковлева есть шанс быть переизбранным на второй срок?
— Его выбрали ленинградцы. У меня была возможность посоревноваться с Яковлевым, но я ею не воспользовался. Пускай через два года жители Санкт-Петербурга осознанно, а не только под давлением СМИ, сделают правильный выбор.
— Город привлекает к себе внимание на только подготовкой к торжествам, но и коррупционными скандалами. Ваши коллеги из Контрольно-счетной палаты, похоже, крепко взялись за вице-губернаторов: сначала “под статью” попал Валерий Малышев, теперь — Виктор Кротов... Счетная палата помогает петербуржцам вести проверки?
— Вообще, вмешиваться в работу счетных палат в регионах мы не имеем права. Но сейчас наша поддержка для питерской КСП очень важна. На ее председателя Дмитрия Буренина оказывается беспрецедентное давление. Его пытались освободить от работы, угрожали семье... Я обращался за помощью в ФСБ, об этом мы говорили и с Виктором Черкесовым.
* * *
— В свое время вам на посту начальника питерского КГБ пришлось изучать обширное досье о противоправных действиях Владимира Путина, тогдашнего вице-мэра Санкт-Петербурга...
— Да, дело было связано с некоторыми аспектами внешнеэкономической деятельности, поступлением гуманитарной помощи. Я не стану называть фамилию депутата Ленсовета, который принес мне те бумаги. Очень известная фигура в Питере...
— Эта фигура дальше Ленсовета продвинулась?
— Нет. Давайте не будем его вспоминать. Трудится человек — и пускай себе трудится. Может быть, у него были искренние мотивы.
Я тогда дал поручение внимательно проверить эти материалы. Естественно, в них ничего не было. А изучал эту тему, надеюсь, он на меня не обидится за напоминание, Николай Платонович Патрушев. Он возглавлял подразделение по борьбе с экономическими преступлениями.
— А с Путиным лично вы уже были знакомы?
— Тогда, пожалуй, и познакомились. Хотя и прежде мы, конечно, встречались. Я хорошо знаю всю питерскую команду: и Алексея Кудрина, и Анатолия Чубайса, и нынешнего председателя Центробанка Сергея Игнатьева.
— С таким составом легко противостоять москвичам...
— Зачем? Надо работать вместе. Москвичи имеют достаточно сильные позиции, особенно в Администрации Президента. А к какой команде относить Михаила Касьянова? Его же на должность премьера Путин рекомендовал. Я вообще считаю, что деление на “московских” и “питерских” очень условно.
— Правительству Касьянова много раз предрекали неминуемую отставку, и даже назывались конкретные сроки.
— Можно дам свой прогноз? Сегодня оснований для отставки кабинета министров нет. До следующих выборов президента вопрос о каких-то кардинальных перестановках в правительстве ставить совершенно бессмысленно. Тем более, Путин очень аккуратно относится к тем, с кем работает.
Президент говорил о необходимости административной реформы. Возможно, будет иная структура правительства, аппарата, Администрации Президента, других органов. Но устраивать кадровую чехарду... О персоналиях не было речи. Четыре года как минимум кабинету нужно работать, чтобы он мог давать серьезную отдачу.
— Вас, кстати, называли преемником Касьянова. Вас и Кудрина.
— Пускай лучше Кудрин...
— Подобные слухи осложняют ваши отношения с премьером?
— Они не вредят лично моей работе, но вносят определенное напряжение в отношения Счетной палаты и правительства. Ведь все мы живые люди. Я понимаю чувства Касьянова, когда ему постоянно подсовывают подобные сообщения.
Но никуда не денешься. Есть популяция людей, у которых постоянно возникает желание где-то кого-то как-то передвинуть. Они этим живут, на этом деньги зарабатывают. Пусть...
