
“КОМИССАР”ские принципы
Нельзя сказать при этом, что “Комиссар” показал глобально интересное шоу, которое можно смотреть не отрываясь. Как у “Rammstein” например. Ну да — какие-то футуристические костюмчики не то пришельцев, не то динозавров. У Витаса и не на такое насмотреться можно. Героические позы — у кого их только нет. У той же “Арии”... Но драйв, энергетика и запилы были просто беспримерными. Вот что значит — держать публику собственно песней и ее подачей!
“Комиссар” всегда был достаточно жестким, мужским коллективом, с жестким, мужским характером, с серьезно поставленным вопросом в песне. Если все пели “а-ля-у-лю, я тебе цветочки подарю”, “ты меня бросила-послала”, то они влезали в проблему гораздо глубже, серьезнее и без дешевых политкорректных ужимок. Если дрянь, то “ты — дрянь”, если падла — то “падла”. “Твой поцелуй, как преступленье...” За “дрянь” их даже как-то не взяли на радио. Сказали, ненормативно очень. Хотя тут же крутилась “Малолетка — дура дурой”. Что в принципе дико смешно, ибо сугубой матерщиной, нынче весьма модной в новороковых кругах и активно транслируемой иными каналами, при всей своей мужественной брутальности “Комиссар” никогда не злоупотреблял. Точнее — вообще не употреблял. А “падла”... Так “Василий Алибабаевич, падла, мне на ногу батарею уронил” — классика советского киноискусства, тщательно, кстати, отфильтрованная комиссарской цензурой, которая зорко блюла нравственную чистоту совграждан. То есть выраженьица у “Комиссара”, конечно, дворовые, но не сленговые, понятные человеку с любым уровнем интеллектуального развития.
Особая статья — “комиссарская” музыка. В ней, похоже, и зарыта та собака, которая не пущала сей расталантливый коллектив в мегазвезды. Еще двенадцать лет назад, когда вышел первый альбом “Наше время пришло”, “ЗД” всплеснула ручонками и зашлась с придыханием в восторженном прогнозе: “Это будущие гиперзвезды русского поп-данса”.
Прошло 12 лет. В мегазвезды “Комиссар” так и не выбился — судя по тотальному отсутствию теле- и радиоротаций. Со скрипом наскреблось всего 4 альбома. “Всего” — с точки зрения канонов и правил большого шоу-бизнеса. Они же, “комиссары”, всегда себе говорили: “Не надо гнаться за количеством — надо гнаться за качеством”. И что? Эти альбомы, несмотря на уничижительное презрение и невнимание со стороны эНтого “большого шоу-бизнеса”, выдержали 6 (!) легальных переизданий, не считая нескольких компиляций, а также многочисленного и не поддающегося учету пиратского вала с “Комиссар”ским телом. Столь уникальной и разнообразной коллекции пиратских изданий, как у Щукина, нет, пожалуй, больше ни у кого. Даже у Пугачевой такого не видел. Продажи сопоставимы с результатами весьма раскрученных коллективов. Похоже, пираты заполнили нишу, которую профукали легальные издающие компании, очень долго с большой опаской воспринимавшие гремучую эклектику “Комиссара”.
А в ней действительно смикшировались поразительно несовместимые вещи: от “Миража” с “Ласковым маем” до “Скутера” с “Раммштайном”. При этом группа добилась того, чего не заметили перепуганные издатели, но от чего пришла в восторг, например, “ЗД” еще в 1991 году, — поразительной цельности формы и восприятия при столь алогичном скрещивании. “Мы не делаем оглядку на чисто европейскую, чисто американскую или российскую музыку. Мы пытаемся делать синтез, который наиболее понятен нам...” — вещает идеолог группы Алексей Щукин .
В общем, публика приняла “Комиссаров” давно. Он остался реликтовым коллективом, популярность которого зиждилась не на спровоцированном пиаре СМИ, а фактически на сарафанном радио. Записи гуляли по стране, передавались из рук в руки, если не покупались, то переписывались... Ну и, конечно, концерты.
Бетонная же стена непонимания большого шоу-бизнеса, без участия в котором, разумеется, нет сытной и довольной жизни, начала рушиться только сейчас. За “Комиссара” взялся крупный мейджор, на сносях новый альбом с грядущим пиаром “по-взрослому” и режиссер Федор Бондарчук , отснявший позавчера клип “Любовь — это яд”. Кстати, ее, “любовь” эту “ядовитую”, уже можно величать хитом, потому как в немыслимо дрянном качестве она уже зверски растиражирована пиратами. Сущий кошмар.
Чтобы отпраздновать несусветный успех “Комиссара” на “Рокапопсе-2002” и, наконец, начало большого и серьезного плавания, “ЗД” зазвала на разговор Алексея Щукина.
— В новом альбоме — аж три версии “Любви”: а-ля “Руки Вверх!”, потом какой-то гитарный “полураммштайн” и, наконец, ваше излюбленное немецкое техно в формате канала “Viva”. Даже при концептуальной эклектике не отдает ли это какой-то уж совсем легкомысленной вертлявостью?
— Во-первых, мы хотели показать, что хорошую песню стилем не испортишь. Во-вторых, что мы можем и так и сяк, но при этом остаемся самими собой. А в-третьих, так как песня выйдет на широкую аудиторию, то каждый сможет найти в ней то, что ему близко.
— Тебя не обескуражил столь сумасшедший успех на “Рокапопсе”?
— Для нас прием был обычный — у нас так на всех концертах происходит. Необычность ситуации только в том, что мы получили традиционный для нас прием публики на фоне достаточно именитых исполнителей и суперзвезд.
— Но некоторые суперзвезды о вас-то и знать ничего не знали... Как ты сам объясняешь этот парадокс: народ любят, но вас нигде нет?
— У нас есть свой зритель, который сложился за годы существования коллектива. Это главное. А мнение, что о нашей популярности никто не знает, складывается из-за того, что по телевизору нас не показывают.
— Но это же самое главное в раскрутке!
— Самое главное, что у нас есть песни, которые позволяют жить коллективу. Значит, мы на правильном пути. На самом деле из-за этой “полуподпольности” перед нами всегда стоит сложная задача. Допустим, благодаря анонсу в “МК” на фестиваль пришли наши поклонники. Но были и люди, которые о нас ничего не слышали и никогда нас не видели, не знали вовсе о нашем существовании. Мы должны были показать им себя и завоевать их с первой песни. Что мы и попытались сделать. Мы просто работали и были искренними. Не бывает плохой публики. Бывает плохой артист.
— Тяжело же так все время: выходить к публике, как в первый раз, двенадцать лет кряду...
— Жизнь так сложилась. Я устал стучаться в закрытые двери, к тем людям, которые нас не понимают или не хотят нас понимать, в тысяча и первый раз доказывать, что мы имеем право на существование.
— А чего, на твой взгляд, так туго-то у тех, кому “приходится доказывать”? “ЗД” вас вот еще в прошлом веке прочила в суперхиты да мегазвезды, да не срослось. Хотя очень жаль... Что, весь шоу-бизнес враз оглох, ослеп да потерял нюх?
— На самом деле думаю над этим вопросом постоянно. Не знаю. То ли не хотели нас понять, то ли не могли раскрыть или раскусить. Мы-то сами в себе всегда были уверены... В принципе с первого альбома мы по аранжировке всегда пытались быть немного впереди общей тенденции, и это выбивалось из стандартных рамок танцевальной музыки, канонов, принятых в стране. Мы и сейчас пытаемся делать нехарактерную для танцевальной ниши музыку — достаточно жесткую. Возможно, люди, отвечавшие на фирмах грамзаписи за музыкальный ширпотреб, этой нестандартности всегда пугались. Делать что-то нехарактерное — немножечко опасно. Все начинали спрашивать: “Это формат “Руки Вверх!”?” — “Нет.” “Это формат “Ласкового мая”?” — “Нет”. “Формат “Сплина”?” — “Нет”. “А что тогда? Куда мы вас отнесем?!” И — ступор.
— Надо было гордо отвечать: “Это формат группы “Комиссар”!”
— Говорю же, ступор включался. Мне говорили: “Да, о’кей, это — клево. Нам нравится. Но мы рисковать не хотим. Пусть вас первыми возьмет кто-то — Первый канал, “Европа плюс”, “Африка минус”, “Русское радио”... — а вот тогда подключимся и мы с большим удовольствием”. Получался замкнутый круг. Все боялись сделать первый шаг. А чтобы под тебя кого-то ровняли, надо сперва стать знаменитым и популярным, как те же “Руки Вверх!”, чего опять же без ротаций, эфиров и серьезных контрактов не достичь.
— Что же заставило теперь очень крупных издателей в вас поверить? Опущу предысторию с челобитной, с которой “ЗД” нахраписто обивала там пороги, восклицая “доколе?”. Всего нашего авторитета и связей не хватило бы, если бы эти шоу-монстры сами в вас не поверили. Там ведь ни одной копейки на ветер не пускают...
— Мы предложили им пойти на совершенно открытый эксперимент: провести предварительные заказы у розничных торговцев, опросы на региональных радиостанциях. Они узнавали из разных источников, какова реакция публики на наших концертах. Выясняли, какой у нас рейтинг в Германии, где мы часто работаем, в Прибалтике, где мы постоянно гастролируем, в Америке, в Израиле, где многочисленна наша эмиграция... И больше всего, как мне кажется, их убедил все-таки материал. На самом деле они не ожидали, что коллектив, пребывающий, по твоей терминологии, в столь преклонном возрасте...
— ...окажется столь живеньким?
— Ну да. Главное — мы убедили, что у нас есть собственная и, как я считаю, достаточно своеобразная ниша.
— Чего в этой “своеобразной нише” ныне больше — “Миража” со “Скутером” или “Раммштайна”?
— Хм, сложный очень вопрос. На самом деле много экспериментов, которых не было на предыдущих пластинках. Мы развиваемся и хотим, чтобы наш зритель развивался с нами. Нам интересно экспериментировать, а не зацикливаться, допустим, на “скутеризации” 2000 года. Может, “Раммштайн” у нас сейчас и есть в музыке, но прямых аналогий проводить нельзя, потому как “Раммштайн” не допер до таких синтезов музыкальных направлений, которые делает “Комиссар”. Вообще, быть зацикленным на каком-то одном стиле — скучно.