Поговорить с человеком театра о футболе?! “А почему бы и нет?” — подумали мы, если человек этот не просто болельщик до мозга костей, болельщик по сути своей, но и разбирается в игре получше иного матерого специалиста, и с легендарным Николаем Николаевичем Озеровым дружил, и по приглашению не менее легендарного Николая Петровича Старостина на спартаковской базе в Тарасовке не раз гостил...
В итоге в кабинете директора Малого театра, народного артиста СССР Виктора Ивановича Коршунова мы провели два с половиной часа (“Я отработал целый спектакль”, — сказал он прощаясь). И столько за это время услышали интересного, что просто не имеем права не поделиться с вами.
Но сначала — небольшая справка. Этот сезон для Коршунова в Малом юбилейный — пятидесятый. А вот цифра и вовсе для Книги рекордов Гиннесса: за 30 лет 850 раз сыграл он царя Бориса в пьесе “Царь Федор Иоаннович”. Давно преподает в Щепкинском училище. Среди его учеников: Светлана Немоляева, Станислав Любшин, Александр Домогаров, Марат Башаров, Игорь Петренко... А любовь к футболу привела Коршунова даже на съемочную площадку. В фильме “Удар, еще удар” он сыграл тренера Уманцева. Последний официальный матч в качестве футболиста провел в Чите в 1997 году, в составе команды Малого театра против сборной города. Гордится тем, что забил гол, и игра закончилась вничью — 2:2.
— Виктор Иванович, а вот в последние годы вас что-то не видно на футболе. Дел невпроворот?
— Ну, время-то для футбола я всегда найду. Другое дело, что бесхарактерность, апатию простить игрокам не могу. К тому же на футбол, как и в театр, ходят на классных исполнителей. И где они?..
— Ну хорошо. Тогда расскажите: как в вашу жизнь вошла эта игра?
— Так в то время, когда я рос, все москвичи были болельщиками. Независимо от возраста... Что до меня лично, то родился и вырос я на Сухаревке. И, представляете, весь наш район болел за “Спартак”! Кстати, мы, мальчишки, передавали из уст в уста такую легенду. Дождь, мол, потому считается спартаковской погодой, что все тренировки у команды проходят только на мокром поле. Да-да, специально водой, дескать, поливают, чтобы игрокам труднее было, бойцовские качества таким образом воспитывают. А тренером, который это придумал, был Вольрат... Так вот, мы тоже, подражая кумирам, поливали водой и поле, и мяч, утяжеляя его!
— В зрелые годы роман с футболом продолжился?
— Закончив школу, я поступил в Школу-студию МХАТ. И там — судьба! — подружился с Николаем Озеровым. Великолепным спортсменом и замечательным человеком. Во МХАТе мы тогда создали футбольную команду из студентов и актеров театра. Даже великий Анатолий Петрович Кторов в нее вошел! Уговорили мы его так: “Вы просто стойте у штрафной площадки. Мы вам будем набрасывать мяч, а вы — забивать”. Озеров же был у нас и тренером, и игроком. Несмотря на то что он был тяжеловат, как нам казалось, играл просто прекрасно, я бы сказал, эстетично. И мячи забивал отменные. А прозвище его было — Комод...
— Озеров ведь одно время играл за первую команду “Спартака”...
— Да, и я тоже потом со многими знаменитыми спартаковцами подружился, ходил чуть ли не на все их матчи. Великие Старостины, в свою очередь, водили футболистов на многие спектакли. Кстати, я уверен, что в победах “Спартака” была и эта причина: люди интеллектуально развитые, образованные лучше играют в футбол!
— А сейчас футболисты захаживают к вам?
— Спартаковцы прежних поколений до сих пор регулярно посещают Малый театр: на всех премьерах вижу Симоняна, Парамонова. А из тех, кто больше на слуху сегодня, частенько в театр приходят Семин, Эштреков — по приглашению нашего актера Валерия Баринова, настоящего фаната “Локомотива”. Они и футболистов приводят...
— А вы сегодняшний футбол, выходит, не воспринимаете?
— Ну почему же?! Продолжаю болеть за “Спартак”, в целом за наш футбол. Симпатизирую в Лиге чемпионов “Локомотиву”... Но тут ведь вот какое дело. Да, понимаю, что жизнь идет вперед, пришло новое поколение. Я это, между прочим, чувствую и по студентам. Но что футбол потерял, по моему мнению? Дух! Часто вспоминаю великого хоккейного тренера Тарасова. Мы как-то посетили наших космонавтов, а потом долго беседовали. Что мне безумно в нем нравилось — он требовал от игроков в каждой игре: “Какой бы силы противник ни был — проводить матч со стопроцентной отдачей!” Это правильно... Вот у актеров существует такое правило: если тебе трудно, ты плохо себя чувствуешь, заболел или дома неприятности, — подойди к занавесу, посмотри в зал. Убедись, что пришли люди, они хотят видеть твою классную игру. И тогда актер преображается. Так же и футболист, выходя на поле, должен посмотреть на трибуны.
А, извините, техника? Игроки прежних поколений принимали мяч элегантно, мягко, он не отскакивал на три метра от ноги!.. Я помню Николая Дементьева. Никогда не забуду, как он играл, как перед пенальти смотрел на вратаря улыбаясь и говорил, в какой угол он пробьет. И взять мяч ни один вратарь не мог...
— Не все же талантливые!
— Тогда работай до седьмого пота! Во сне проигрывай ситуацию, во сне работай с мячом, стань фанатом своего дела, как говорил опять же Тарасов... Впрочем, и талант без трудолюбия — ничто. Да, Шевченко очень способный парень. Но помню, как Лобановский рассказывал, сколько он тренировался. А уехав в Италию, постоянно держал связь со своим тренером, получал от него рекомендации и указания. И в Италии, уже будучи в составе “Милана”, работал по системе Лобановского. Тот же Валерий Васильевич сколько трудился над подачей угловых ударов — и ведь знал куда подать, где будет Базилевич, чтобы тот головой мог переправить мяч в ворота...
Или вот еще пример. Старостин мне расхваливал мальчишку, которого приходилось прогонять после тренировок с поля, а он тайком возвращался и продолжал обводить стойки, бить по воротам. Потом этот мальчишка оказался Федором Черенковым... Я никогда не поверю, что нельзя отработать удар по воротам или технический прием! В послевоенные годы мы обожали такого футболиста, как Демин. Замечательный был мастер! И вот однажды в решающий момент он подал угловой... за ворота. И генерал, командующий спортом, приказал ему после каждой тренировки подавать угловые по сто раз. Что, хуже от этого стало? Нет, только лучше!
— Чувствуем, в вашей памяти осталось много замечательных футболистов. И все же кого-то можете выделить особенно?
— Безусловно — Николая Петровича Старостина. Это был не просто руководитель команды — это был ее стержень, сердце, мозг! Его интересовало все, что касается футболиста: как он живет, что он читает, как одет, как относится к домашним. Он лепил человека и хотел, чтобы, закончив играть, люди были полезны обществу. Все для этого делал. Вот Андрей Петрович был несколько другой. Человек богемы, страшно начитанный, театрал. Стадион, бега, а потом уж — дом. Но опять же личность с большой буквы. “Спартак” — тоже его жизнь, он очень много для команды сделал!
Вот еще любопытный эпизод, связанный со Старостиными. Однажды пошли смотреть игру дублирующих составов “Спартак”—“Динамо”. У штрафной динамовцев идет борьба. А два футболиста в центре поля о чем-то мирно беседуют. Николай Петрович прямо вскипел: “Как можно быть безучастными в такой момент игры? Из них игроков не получится”. Футбол без движения — мертв. В “Барселоне” или “Галатасарае”, вы видели, в движении все 10 полевых игроков, у кого бы ни был мяч... А классный теннисист? Ожидая приема мяча, он не стоит как вкопанный, а переступает с ноги на ногу, чтобы ринуться на этот мяч. Тот же Сампрас перед каждым матчем чуть не дрожит, как бы не ударить в грязь лицом...
— Ну хорошо, а вот вы актер с огромным стажем, сыграли десятки ролей. Что, до сих пор волнуетесь перед спектаклем?
— Обязательно! Вспоминаю такой случай. Сидим перед спектаклем с Игорем Владимировичем Ильинским — он в “Мудреце” играл Крутицкого, а я Глумова. И я вижу, как у него дрожат колени. Удивляюсь: “Игорь Владимирович, родной, вам ли волноваться, великому актеру?! Вы же Ильинский!” А он отвечает: “Вот потому и волнуюсь, что я — Ильинский. Планка уж больно высока”.
— У “Спартака” эта планка тоже всегда была высока, но сегодня об этом вспоминают все реже... В чем, на ваш взгляд, причина сегодняшних неудач красно-белых?
— Много лет знаю эту команду — и потому могу, думаю, утверждать, что была сделана очень серьезная ошибка... Вот возьмем для примера Малый театр. Мы выжили, потому что плотно держимся друг за друга. У нас одна семья. Мы держимся традиций. Писаных и неписаных. В 80-е годы нам предлагали сократить труппу, играть на одной сцене. Мы были категорически против! Осталось все старшее поколение, мы никого не уволили. Самойлову — 90 лет, Еремееву — 87, Каюрову — 75, Лексо — 80. Все работают. Эти люди — особая атмосфера!.. Мне жалко, что некоторые игроки, которые были заряжены спартаковским духом, ушли из “Спартака”. Или их ушли. А ведь некоторые из них в других клубах сегодня доказывают, что могли пригодиться команде: это и Тихонов, и Бушманов, и Кечинов... Они заквашены были на спартаковской игре! А что я вижу у тех, кто в составе сегодня: безволие, отсутствие духа, они не понимают, что такое “Спартак”. За что любили эту команду? Не только за игру, но и за дух, за умение, проигрывая, переломить, подавить соперника... Кстати, вспоминаю, что, когда один из тренеров хотел отчислить сразу 12 человек, Николай Петрович встал на дыбы: “Они спартаковцы, они сделали очень много для команды, — не позволю!” И не позволил. “Спартак” оставался “Спартаком”. А за три последних года сменилось два состава...
— Виктор Иванович, у нас тренеры жалуются на качество полей, судейство, нехватку денег...
— Бросьте, все это отговорки. И для человека мыслящего они не проходят. Тренер “Баварии” Оттмар Хитцфельд, когда его команда играла в Москве, на вопрос о том, не помешает ли им 12-градусный мороз, ответил: “Мы приехали играть — и будем играть, какая бы погода ни была”. Вот это и есть профессионализм, отношение к делу, к зрителям! Кстати, в большинстве случаев такие тренеры вину берут на себя, а не ссылаются на кого-то или на что-то...
