Жизнь состоит из незабываемых эпизодов. Порой крошечных и пустяковых — но ведь не канувших, не истаявших, не изгладившихся из памяти. Не берусь утверждать, что они есть основополагающие в каждой отдельной судьбе, возможно, небесные сортировщики событий выделят как наиглавнейшие иные мгновения, которые нам не запомнились, но мы-то, земные обитатели, в заблуждениях своих перебираем, будто сокровища, именно навсегда впечатавшиеся в сознание факты, картинки, случайности.
Ипподром
Я бы не поверил, что такое возможно, если бы не видел этого собственными глазами. Люди делали ставки смятыми и новенькими купюрами, пили в буфете шампанское, а выигравшие счастливчики тут же шли в ресторан кутить. Это была словно картинка из прошлой, дореволюционной или заграничной жизни — но нет, никак не нашей, советской, честной и справедливой. Бега, тотализатор, пари — и все это с участием скромных тружеников! Рабочих, колхозниц, научной и творческой интеллигенции… Где-то таилась ошибка, неправильность, вопиющее противоречие… Но весьма будничной и привычной была для собравшихся на ипподроме эта диковинная, тлетворная (как писали о ней в газетах) жизнь, и я невольно подумал: это не их, а моя ошибка, это я не понимаю чего-то. Раз многие так живут, значит, позволительно. Допустимо. Значит, ничего страшного. Значит, и в социалистическом обществе можно сорвать легкий куш, поставить заработок в зависимость от везения — кого? лошади? — и вовсе не обязательно каждый день горбатиться за мизерную плату. Глупо при наличии таких дарящих неожиданную перспективу возможностей копить и откладывать, мечтая о том, как наберется достаточная сумма для покупки костюма или автомобиля...
Друг, который привел меня на ипподром, втолковывал мне (кстати, возле киоска “Спортлото”):
— Общество учитывает потребность людей в игре. Есть ведь разные характеры, разные индивиды… Азартные и квелые. Куда азартным девать свой пыл и страсть? Вот и выплескивают в подобных местах. И карты тоже никто не отменял…
Об этом я как-то не подумал. Играл с ребятами во дворе в подкидного. И на деньги… Подкидного надо тоже было отменить?..
Документальный фильм
Я не знаю, как так можно снимать документальные фильмы. На семь назначена съемка. И все уже готово и заранее договорено: как придет мальчик сидеть в надвинутом на глаза жокейском картузике. А к бензоколонке начнут подъезжать хозяева жизни с теннисными ракетками, с женами-красотками, собаками… И никто на мальчика внимания не обратит… Так все заранее условлено… Документ, называется.
Голубь
Возле лужи топтался явно больной взъерошенный голубь. Настолько больной, что и от людей-то не в силах был отскочить. Отпрыгнуть. Ребенок, которого взрослый папа держал за руку, ногой осторожно голубя придавил. Птица криво, с трудом из-под сандалика вывернулась.
— Зачем же наступать? — взорвался прохожий.
Отец хмуро исподлобья на него посмотрел. А мальчик еще раз придавил птицу.
В вагоне метро
Стоит усталый, небритый, опухший, по-видимому, командированный в несвежей рубахе и вынужденно слушает, как девушка — наверно, родственница — рассказывает о том, что любимую собачку пришлось отдать на живодерню:
— Я так плакала, мне ее так жалко было…
По обе стороны от них две безразличные хари жуют мороженое в стаканчиках.
Стадо
Перед входом в концертный зал дежурили мальчики внушительных габаритов. Они преградили нам дорогу. Один, глянув в билеты, которые Лариса ему протянула, снисходительно, с кривой улыбочкой посоветовал:
— Посмотри сперва на часы.
— А сколько времени? — удивилась Лариса.
— Половина десятого, — как бы жалея нас, сказал он.
— Неужели? — искренне всполошилась Лариса.
— А что такого? — вступил в разговор я.
— Как это, “что такого”? — удивился уже охранник. — Просмотр начался в девять.
— Ну и что? — повторил я.
Снисходительность на его лице уступила место жесткости, с какой облеченная полномочиями власть загоняет в стадо заблудших и отбившихся от коллектива овец.
— А позвольте ваше аккредитацию…
— Ребята, — миролюбиво начала Лариса, — при чем здесь аккредитация, нам нужно пройти в зал.
— Быдло, — прошептал я. — Сам живет по расписанию и всех хочет загнать в график.
— Плюнь на них, — сказала Лариса и взяла меня под руку.
